Семь дней в постели демона - Алекса Никос
Решительно сбрасываю полотенце на пол — горничные уберут, это их работа. А моя работа здесь — быть шлюхой для моего господина. Подхожу к шкафу и перебираю наряды. Хочет "голое" платье? Пожалуйста. Хочет эротическое бельё? Надену. Хочет туфли на шпильках? Нет проблем. Одеваюсь вызывающе и откровенно, на мой вкус, вульгарно, но у демонов же свой вкус? Роюсь в ящиках трюмо, надеясь обнаружить косметику. Вдруг, в этом мире она тоже есть? Нахожу подобие, но мне всё равно, плевать, что подумают окружающие, всё равно я надолго не задержусь здесь, так пусть они запомнят меня вот такую: чёрные стрелки, ярко-алые губы, в тон туфлям. Я готова.
— Скажи, Есения, а правда, что смертные считают, что демоны живут в мифическом аду? — спрашивает меня красивый молодой мужчина с именем Курсон — один из трёх, присоединившихся к нам сегодня за завтраком.
Я, не ожидавшая, что помимо Люцифера, встречу внизу еще кого-то, сначала растерялась, но мигом взяла себя в руки и мило поприветствовала всех, обводя томным взглядом из под ресниц и изогнув губы в соблазнительной улыбке.
— Правда, — киваю я, отправляя в рот ягоду, которую специально пару секунд задерживаю на губах, чуть посасывая. Чувствую на себе недовольный багровый взгляд, но мне всё равно. — А еще смертные считают, что там есть большие котлы, в которых демоны жарят их души, наказывая за грехи.
Второй мужчина, Отис, хохочет так громко, что, кажется, сейчас задрожат стены. Он весьма привлекательный, старше Курсона, темноволосый, внешне — ровесник Люцифера. Но я уже знаю, что демоны живут очень и очень долго, поэтому по внешности невозможно точно сказать, сколько им лет.
— Есения, вы — чудо. Это же надо такое придумать! — улыбается Отис, утерев слёзы, выступившие от смеха. — И зачем, по мнению смертных, нам жарить их души?
Пожимаю плечам и загадочно улыбаюсь.
— Наверное, для удовольствия. Демонам нравится видеть страдания, а может, работа у них такая, — оглядываю стол. Сегодня Бармаглот тренировался в кондитерском искусстве, а потому, к завтраку подали несколько видов пирожных. А я — жуткая сластёна, не могу отвести от них взгляда, — Элигор, передайте пожалуйста мне вот те жутко аппетитные корзиночки.
Третий мужчина, что не участвует в разговоре, но не сводит с меня взгляда с того момента, как я появилась в столовой, громко сглатывает, откашливается и передаёт мне блюдо с пирожными.
— Еси, вашей замечательной фигуре не повредит такое количество сладкого? — интересуется он, окидывая голодным взглядом ту самую мою фигуру, о которой так беспокоится.
— Я всё сожгу ночью, мой господин неутомим, — отвечаю ему, запихивая корзиночку в рот целиком.
Чувствую, как нежный крем растекается по языку, как ягоды лопаются под напором зубов, выпрыскивая кислый сок, что смешивается с кремом. Закатываю глаза, издаю стон наслаждения. как же вкусно! Обожаю пирожные, где есть свежие ягоды, а корзиночки, что испёк Бармаглот — нереальное удовольствие. Даже почти забываю, что нахожусь за столом в компании четырёх демонов. Один из которых, судя по его напряженному лицу, еле сдерживается, чтобы меня не отлупить. Да что я опять сделала?
— Кхм, Есения, у тебя тут крошка, — протягивает руку к моим губам Отис и пальцем смахивает крошки.
— Спасибо, — улыбаюсь ему. Они все такие милые. Почему мне достался самый грубый демон? — Еще кофе?
Показываю взглядом на кофейник, замечаю, что грудь мужчины вздымается чаще. Кажется, у кого-то проблемы с дыханием, хотя, возможно, просто отсутствуют проблемы с воображением — вон как похотливо заглядывает в моё декольте, не скрывающее цвета моего белья. Улыбаюсь мужчине, который, наконец, фокусирует взгляд на моём лице, и начинаю языком слизывать крем из следующего пирожного.
— Смертная, — шипит мне Люцифер. Он один не потрудился запомнить моё имя, чтобы нормально ко мне обращаться. — Пойдём выйдем.
— Да, господин, — покорно откладываю корзиночку и опускаю голову, отмечая, что остальные во все глаза смотрят на меня.
— Какого чёрта? — рычит Люцифер, стоит нам остаться наедине в узком коридоре.
Вдыхаю его аромат, чувствую близость его тела, и в голове сразу проносятся картинки сегодняшней ночи, тугая пружина начинает скручиваться внизу живота.
— Что не так, господин? — уточняю у него, стараясь унять неуместное возбуждение.
Он обидел меня, из-за его слов я рыдала полночи. Я не должна возбуждаться, стоит нам оказаться рядом. Не должна.
— Какого черта ты вырядилась? Какого чёрта флиртовала с каждым за столом? Какого чёрта стонешь, будто тебя под столом кто-то трахает?
Недоумённо смотрю на него, хочу покрутить пальцем у виска, но вовремя останавливаюсь — неизвестно, как демон воспримет этот жест. Он это серьезно? Мне уже нельзя разговаривать с другими людьми и наслаждаться едой? Скоро и дышать мне запретит.
— Господин, я надела то, что вы выбрали для меня. Я не флиртовала, а поддерживала беседу. А стон… кто знает, может, меня и правда кто-то трахал под столом, — подмигиваю ему.
— Ты снова нарываешься, — рычит он мне в лицо, сдавливая мою шею.
— Нет, я просто веду себя соответственно своему положению твоей шлюхи, — глядя ему в глаза, отвечаю я.
— Ты меня бесишь, — заявляет мне Люцифер, ударяя кулаком по стене, возле моей головы.
— Как вам будет угодно, господин, — перехожу снова на официальный тон. — А теперь я могу вернуться и съесть еще пирожных? Они просто восхитительны.
Выворачиваюсь из его рук и возвращаюсь в столовую, к демонам, которые продолжают жадно смотреть на меня. Пусть бесится, а я, пожалуй, сделаю пару комплиментов Отису.
— Завтра я приглашён на полуночный бал. Ты будешь меня сопровождать, — ошеломляет новостью Люцифер чуть позже, когда находит меня на кухне, болтающую с Бармаглотом.
Тот, как раз снова рассказывал о своём ресторане, который будет называться "Венеция". Сначала я подумала, что ему очень нравится этот итальянский город, но быстро выяснилось, что несмотря на то, что Бармаглот раньше часто контактировал со смертными, в Венецию его судьба не заносила, просто понравилось слово, услышанное где-то, которое кажется ему загадочным и красивым.
— Да, господин, — не выдавая своего удивления, киваю, краем глаза наблюдая за приближающимся мужчиной. — Будут какие-то
