Эликсир красоты, или Это всё Она - Айлин Лин
— Санки соседям заптра верну, — распрягая свою коняшку, добавила она, — а Ромку в конюшню надо завести, волки, гады такие, могут нагрянуть, када не ожидаешь. Мия, домой иди, змёрзнешь.
Я не стала ждать второго приглашения, но для начала сбегала в туалет, а потом рванула в дом.
Дед Красий уже отпер дверь и встречал нас в жарко натопленной комнате, на столе стояли три миски, полные каши, и щербатые кружки с парящим отваром из трав и сушёных ягод.
— Мой руки, лесса, — оглаживая бороду, деловито распорядился он, хотя я только вошла в дом и ещё не успела скинуть телогрейку.
— Непременно, — кивнула я, снимая верхнюю одежду и стягивая шапку-ушанку, а после и платок вязаный.
— Как усё прошло? — полюбопытствовал он, уже сидя за столом и с нетерпением глядя на горячую еду.
Ополоснув руки, а затем и лицо, которое нещадно зудело и стянулось, словно покрылось сухой противной коркой.
О, какое это блаженство смыть весь этот дурацкий, как оказалось, бесполезный маскарад! Подхватив тряпицу, выполнявшую в семье Гарры роль полотенца, промокнула лицо и вытерла насухо руки. После чего расположилась напротив старика и принялась рассказывать:
— Лестер Джером определил меня в помощницы в какой-то Общий лекарский центр.
Глаза старика стали круглыми, как плошки, он забавно разинул рот, в котором, впрочем, я заметила неплохие зубы, и большая их часть была на месте.
— ОЛЦ, мы его так называем, — как-то механически объявил он, а потом голос его всё же задрожал от ужаса: — Тама пользуют бедняков и тех, кто не может позволить себе лечение в МЛЦ, то бишь в Магическом лекарском центре. Там эликсиры есть, волшебные которыя. Ну, в опщем, не повезло тебе, девонька.
— Она сама туда напросилась, — в дверях воздвигалась Гарра, я даже не услышала её шагов и скрипа дверных петель, уважительно посмотрев на тётку, улыбнулась ей, стараясь показать, что их слова меня вовсе не напугали. — Я дар речи потеряла, када она объявила об этом. Вашпе ужас! И возразить никак, раз желание уже озвучено.
— Ой-еей, — прошептал ошарашенный мужичок, вытаращив на меня глаза, — ёёё, — покачал он седой головой.
— А что вы в таком ужасе? Разве сами там не лечитесь? — спокойно спросила я.
— Так-то так, мы туда ходили как-то, но лучше б не шли, — хозяйка дома скинула свой тяжёлый длинный тулуп, стянула шерстяной платок и сполоснула руки в тазу, после чего подсела к нам во главе стола. — Давайте поедим, а потом поговорим.
Каша, приготовленная Красием, оказалась сытной и недурной на вкус, местный чай мне нравился всё больше, от него словно всё нутро согревалось и оттаивало.
Отложив ложку, бывшая телохранительница сиятельной особы размеренно заговорила, делая короткие паузы, чтобы я, наверное, впечатлилась и прониклась.
— Олц — это лечебница, как ты уже ведаешь, для бедных людей. Там ни за что платить не надо. Вот вроде всё звучит складно, да ладно, но… Старое здание, щели в полу и оконцах, ветер гуляет, как в открытом поле, грязь и крысы, плохие лекари, у которых из достоинств бумажка, что они прошли первую ступень целительского искусства. Дальше мозгов не хватило пройти. Все страждущие мёрзнут, и ещё сильнее хворают. Оттуда только ногами вперёд, но люд идёт, ибо более некуда податься, а умирать, сама знаешь, не готов никто.
Я молчала, переваривая услышанное. Не думаю, что там страшнее, чем в тех же поликлиниках, где сто лет в обед ремонту, хотя в последние годы многое поменялось в лучшую сторону, единственное, что врачей хороших сыскать стало сложнее, чем красивую клинику. А поумнее да поталантливее, уходили в частные кампании, где больше платили. Кушать хочется всем и всегда. Желательно ещё, чтобы и вкусно.
Старики притихли, внимательно следя за выражением моего лица.
— Градоправителю, получается, нет дела до этой лечебницы? — первое, что спросила я.
— Отчего же, он даёт деньгу, чтобы болящих кормили хорошо, оплату лекарям вовремя дают, и тебе будет положена кой-какая монетка, — ответил Красий, а Гарра продолжала хранить молчание, следя за мной внимательно своими светло-карими умными глазами.
— Я могу пока пожить у вас? А как заработаю, выплачу и за постой, и за продукты, — поинтересовалась я, поскольку никогда не позволяла себе быть нахлебницей.
— Живи, девочка, сколько хочешь, — махнула рукой моя спасительница. — Денег не надобно, хватит нам всем, вона, меньше птахи снедаешь, — ткнула она в мою пустую миску.
Я тихо фыркнула, а после и вовсе, рассмеялась, старики подхватили и мы несколько минут просто хохотали в голос. Напряжение последних суток сказывалось и требовало выхода.
— В общем так, дорогие мои, — вытирая слёзы, выступившие в уголках глаз, заговорила я, — я не боюсь вашей олц, завтра с утра, отведите меня туда, разберёмся, — решительно объявила я. Пора было брать себя и свою жизнь в руки. У меня есть цель, а чтобы её добиться, прятаться за спинами этих людей не выйдет.
На следующий день мы встали очень рано, нам надо было заехать за бумагами в городскую управу, а после отправиться в общий лекарский центр.
И снова салазки и Ромашка, уныло тянущая нас вперёд, в сторону верхнего города.
Документы нам отдали сразу же, стоило войти в управу. К нам подошёл молодой служка и молча с лёгким поклоном, передал свёрнутый в трубочку плотный серый лист бумаги.
Дальше наш путь лежал снова вниз. Городская лечебница для бедняков располагалась аккурат за крытым рынком, пришлось выехать в узкий проулок, обогнуть базар и подкатить к широкой входной группе старого обветшалого здания. Лечебница была прямоугольной формы в один этаж, достаточно большой, с плоской крышей, на которой белоснежной шапкой лежал снег, сверкая в солнечных лучах, как мелкие самоцветы. Словно козлик Серебряное копытце пробежал, щедро украсив мрачное здание.
— О, как, — подивилась Гарра, а я вопросительно на неё оглянулась: в её голосе явственно послышалась некая озабоченность. — Солнце выглянуло за много-много дней впервые вот так, не скрываясь за тучами, да и они отступили, будто их руками кто отвёл. Удивительно! Кстати, вот и лекарская хибара, — тут же нахмурилась она, кивая на здание. Пойдём.
— А ты куда? — опешила я, поскольку знала, что женщина собиралась найти Рурка Грегора, чтобы отдать тому шкурки зайцев.
— Как куда, провожу тебя, убидюсь, шо устроили как надо! Не могу оставить тебя одну. Ни в коем случае не снимай мой шерстяной жилет, ходи в уггах и платке, нито заболеешь, — раздавая советы, она уже широко шагала в сторону двустворчатых деревянных дверей.
Мне ничего не оставалось, как
