Цветок вампира - аконит - Мокашь Лили
— Привет.
Я вскинула голову. То, что он начал разговор сам, даже лучше. Из класса ему не сбежать. Сложно, конечно, будет общаться прямо под носом у учителя, но такой шанс упускать нельзя.
Эдуард сел на соседний стул и как в прошлый раз, придвинулся к самому краю стола. Смирнов быстро достал блоковую тетрадь, обтянутую кожей и ручку, после чего повернулся в мою сторону, игнорируя объяснения учителя.
Даже с мокрыми и растрёпанными волосами он выглядел так, словно только недавно закончил сниматься в рекламе геля для волос. На безупречных губах мелькнула тень улыбки. Лицо Эдуарда казалось сегодня впервые дружелюбным, не смотря настороженный взгляд.
— Прости за моё поведение в прошлый раз, я даже не успел представиться. Это было грубо, — его глаза внимательно искали малейший намёк реакцию во время короткой паузы. — Ужасно болел живот. Я сам не свой в такие момент. Я Эдуард или, можно просто, Эдик, а ты Ася Черная.
Какая подчёркнутая вежливость. Мне было нетрудно поверить и принять такое объяснение, однако из общей картины выбивался сталкинг, история с телефоном, а теперь ещё и знание о том, как я уточняю своё имя. Он, что, ещё и по школе ходит, подслушивает?
— Почему ты не назвал меня Настей, как все остальные?
Эдуард свёл брови.
— Разве не так ты просишь других, чтобы тебя называли? — на красивом лице легко читалось смятение.
— Да, верно. Вот только не помню, чтобы я уточняла это хотя бы стоя рядом с тобой.
Он коротко пожал плечами и раскрыл тетрадь, отводя взгляд. — По-моему, ничего удивительного. Все только и говорят о новенькой в школе, начиная от учеников и заканчивая учителями. Даже в супермаркете женщины шептались.
Попался.
— А ты, значит, ещё и в супермаркетах к шёпоту прислушиваешься?
— Не моя вина, что шёпот некоторых для нормальных людей звучит, как крик из рупора, — ухмыльнулся он и начал переписывать тему с доски и я заметила, как внимательно Кирилл Николаевич смотрит в сторону нашего стола. В этот момент я осознала, что даже не раскрыла тетрадь и поспешила это исправить. Подняв голову, чтобы переписать содержимое с доски, я встретилась взглядом с учителем, и тот довольно кивнул, продолжив урок.
Как оказалось, сегодня по плану у нашего класса была лабораторная работа. К счастью, важные уточнения о проведении только начались, и я ничего не упустила. Пройдя между рядами, Кирилл Николаевич раздал для каждой пары набор предметных стёкол, которые лежали не по порядку. По ним ученики должны определить фазы метастазы и распределить в правильной последовательности, осматривая каждое предметное стекло через микроскоп. Для определения использовались клетки корня репчатого лука. Пользоваться интернетом запрещалось, а учебник было сказано убрать в рюкзак. На лабораторную отвелось двадцать минут.
— Начали! — сказал учитель, закончив раздачу материалов.
— Дамы вперёд? — спросил Эдик, игриво улыбаясь и пододвигая микроскоп на центр стола. Я внимательно смотрела на него, пытаясь решить, с какого вопроса следует начать: следит ли он за мной, точно маньяк, или как нему попал мой телефон?
— Или, если хочешь, я начну — как скажешь, — неуверенно добавил он и улыбка не погасла. Рассудив, что первая версия ответа Эдуарда может мне не понравиться, а истинные мотивы придётся выпытывать, я решила побыстрее покончить с лабораторной. Когда задание будет выполнено, времени окажется предостаточно. Бонусом же я избегу проблем с Кириллом Николаевичем.
— Я начну, — придвинула стул чуть ближе и заметила, как напряглась спина Эдика. Он точно застыл, хотя места между нами всё ещё оставалось больше, чем достаточно.
Достав из коробки близлежащее предметное стекло, я положила его под микроскоп и быстро настроила объектив с сорокократным увеличением. Некоторое время мне понадобилось на то, чтобы изучить препарат.
— Профаза, — уверенно заявила я и повернулась к Эдуарду.
Смирнов с вызовом посмотрел мне в глаза, после чего задержал руку, вынимающую стекло. Я дёрнулась: кожа Эдуарда оказалась неожиданно холодной, точно недавно он держал стакан со льдом. Но, признаться честно, удивила меня не столько температура, сколько собственная реакция. Стоило ему прикоснуться, как моё сердце точно пронзило током, заставляет внутри всё сжаться.
— У тебя точно нет малокровия? — вырвалось у меня, скользя взглядом по бледной коже Эдика: — Руки до сих пор ледяные с улицы. Губы Эдуарда изогнулись в лукавой улыбке, а в уголках показались милые ямочки, точно парень сдерживал смех. Он отвел взгляд, принявшись изучать под микроскопом стекло, но длилось это всего секунду.
— Ты права, профаза, — он ловко заменил предметное стекло на новое и тут же принялся его изучать, — Вообще, мой отец — доктор. Знаешь, из тех самых, что особенно обеспокоены здоровьем своих детей. Ежегодное полное обследование со всеми увеселительными и малоприятными мероприятиями.
— Должно быть, такая забота обходится очень дорого: у тебя столько братьев и сестер. Эдуард пожал плечами, точно финансы были последним, о чём приходилось беспокоиться в жизни. — Значит, одноклассники уже успели расписать все семейное древо новенькой? — Ну, не то чтобы… Я замялась, не ожидая подобного вопроса. Лицо Эдуарда сохраняло улыбчивую маску и если, чтобы рассмотреть первое предметное стекло, ему понадобилась всего лишь секунда, то на второе он все еще смотрел сосредоточено. — Вы просто немного выделяетесь.
— Чем? — Чем-то, не знаю. Вся школа по вам будто сходит с ума. — Но не ты? — Это ещё что за вопрос? — Вопрос как вопрос. Я почувствовала, как начали гореть щеки. Что мне было на это ответить? Ваша семья выиграла в лотерею генофонда и даже под золотым блеском волос Виолы меркнет красота всей школы? У Смирновых хобби каждый вечер проводить в спортзале? Нет? Тогда почему ваши тела выглядят органичнее и прекраснее, чем у самых идеальных скульптур? — Да, не я. — только и нашла что ответь, — В городе для меня все ново и волей-неволей, на глаза разбегаются. Интересуешься всем и всеми, ища, за что бы зацепиться. Очень давно я проводила здесь не так много времени летом. Родители давно в разводе, в Ксертони живет отец, и… — Который полицейский? Константин Черный. Я кивнула, в очередной раз поразившись, что в городе точно все друг с другом знакомы.
— Твой отец хороший человек, — Эдуард выпрямился, оставляя микроскоп: — Интерфаза. — Вы знакомы? Смирнов загадочно возвел глаза к потолку, точно взвешивая ответ. Неоднозначно покачав головой, Эдик ответил: — Можно и так сказать. Он часто консультируется с моим отцом. Видишь ли, в городе не так много специалистов, а у папы есть некоторый опыт судмедэксперта, вот он и помогает по доброте душевной.
— Так, а при чем здесь ты? — А я периодически помогаю отцу в неурочные смены, — искра гордости промелькнула в его взгляде, — Вот и сталкиваюсь иногда с твоим тоже.
— Занятно.— в голове мелькнуло, что, должно быть это особенности Ксертони — осваивать профессию родителей:
— Я проверю фазу? Эдуард сделал пригласительный жест рукой.
. — Пожалуйста.
Притянув к себе микроскоп, я попробовала получше отрегулировать четкость, но, вопреки ожиданиям, сделала только хуже. Закусив губу, я боролась с регулировкой, осторожно поворачивая переключатель то в одну, то в другую сторону. Я была настолько сосредоточена, что голос Эдуарда в голове превратился в бессвязное бормотание. Смысл сказанного проходил мимо меня. И тут я вспомнила, что намеревалась сделать. Молодец, Смирнов. Умеешь забалтывать людей.
— Кстати говоря, — сказала я, и Эдик оборвался на полуслове, ожидая продолжения. — Спасибо, что вернул телефон.
Повисла непродолжительная пауза и я почувствовала, как в немой ожидании, электризуется воздух.
— Какой телефон? — удивление, в голосе Эдуарда звучало почти натуралистично.
Отведя взгляд от микроскопа, так и не закончив начатое, я достала телефон из заднего кармана штанов. — Вот этот.
— Мм, — протянул Эдик, театрально поднимая брови, но в его взгляде читалось узнавание: — Классный. Новая модель?
