Стефани Майер - Сумерки

— Она спит? — раздался мелодичный голос. Я открыла глаза.

Эдвард стоял у изножья моей кровати, самодовольно ухмыляясь. Я свирепо уставилась на него, что оказалось непросто — влюблённый взгляд был бы более естественным.

— Эй, Эдвард, мне так жаль, — опять завёл Тайлер.

Эдвард остановил его движением руки.

— Нет крови, нет вины[2], — сказал он, сверкнув в улыбке белоснежными зубами. Уселся на краешек кровати Тайлера, разглядывая меня и снова самоуверенно ухмыляясь.

— И каков вердикт? — спросил он.

— Со мной всё в порядке, абсолютно, а они не разрешают мне уйти, — пожаловалась я. — А почему тебя не привязали к каталке, как остальных?

— Всё это из-за кое-кого, тебе известного, — он ответил только на первый мой вопрос. — Но не терзайся, я пришёл тебя вызволять.

Тут из-за угла вышел доктор, и у меня отвалилась челюсть. Молодой, белокурый, он был прекраснее всех кинозвёзд, которых я когда-либо видела. Впрочем, он был бледен и выглядел усталым из-за кругов под глазами. Судя по описанию Чарли, это наверняка был отец Эдварда.

— Итак, мисс Суон, — сказал доктор Каллен необыкновенно притягательным голосом, — как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — ответила я, надеясь, что это в последний раз.

Он включил световой щит, висевший на стене над моей головой.

— Рентгеновские снимки хорошие, — сказал он. — Голова не болит? Эдвард сказал, что вы сильно ударились.

— Всё хорошо, — повторила я со вздохом, метнув в Эдварда хмурый взгляд.

Холодные пальцы доктора лёгкими прикосновениями ощупали мой череп. Я вздрогнула, и доктор это заметил.

— Больно? — спросил он.

— Не очень, — могло быть и хуже.

Я услышала сдавленный смешок, повернулась и обнаружила на лице Эдварда покровительственную улыбку. Я гневно сощурилась.

— Что же, ваш отец в комнате ожидания, вы можете отправляться домой. Но обязательно приезжайте сюда, если возникнет головокружение или проблемы со зрением.

— Можно мне вернуться в школу? — спросила я, представив, как Чарли пытается быть заботливым.

— Думаю, вам не следует сегодня напрягаться.

Я взглянула на Эдварда.

— А он собирается поехать в школу?

— Кто-то же должен принести благую весть о том, что мы все выжили, — с пафосом сказал Эдвард.

— Вообще-то, — поправил его доктор Каллен, — практически вся школа собралась в зале ожидания.

— О нет! — простонала я, закрывая лицо руками.

Доктор Каллен приподнял брови.

— Хотите остаться?

— Нет, нет! — настойчиво сказала я, перебросила ноги через бортик кровати и быстро спрыгнула на пол. Слишком быстро — я покачнулась, и доктор Каллен подхватил меня. Он выглядел обеспокоенным.

— Всё хорошо, — уверила я его в очередной раз. Нет необходимости объяснять, что мои проблемы с равновесием не имеют никакого отношения к ушибленной голове.

— Примите тайленол, если будет болеть, — предложил он, поддерживая меня.

— Я не так уж сильно пострадала.

— Похоже, вам невероятно повезло, — сказал доктор Каллен, ставя завитушку в мою медицинскую карточку.

— Повезло в том, что Эдвард оказался рядом со мной, — поправила я, сурово глядя на упомянутого мной субъекта.

— А, ну да, — согласился доктор Каллен, внезапно сосредоточившись на бумагах, которые держал в руках. Затем он посмотрел на Тайлера и отошёл к соседней кровати. Моя интуиция подняла голову, заинтересовавшись поведением доктора.

— Боюсь, вам придётся побыть у нас немного дольше, — сказал он Тайлеру, исследуя порезы.

Как только доктор повернулся спиной, я двинулась к Эдварду.

— Мы можем поговорить? На минутку? — прошипела я тихо. Он сделал шаг назад, подбородок его внезапно напрягся.

— Тебя ждёт отец, — сказал он сквозь зубы.

Я посмотрела на доктора Каллена и Тайлера.

— Если не возражаешь, я бы хотела поговорить с тобой наедине, — надавила я.

Он бросил на меня хмурый взгляд, потом развернулся и размашисто зашагал к выходу. Мне пришлось почти бежать за ним следом. Когда мы зашли за угол, в маленький вестибюль, он остановился и повернулся ко мне.

— Что ты хочешь? — спросил он раздражённо. В глазах его был холод.

Эта враждебность испугала меня. Мои слова прозвучали уже не так сурово, как я планировала.

— Ты задолжал мне объяснение, — напомнила я.

— Я спас твою жизнь и ничего тебе не должен.

Я отшатнулась — такое негодование звучало в его голосе.

— Ты обещал.

— Белла, ты ударилась головой и сама не знаешь, о чём говоришь, — в голосе появились язвительные нотки.

Теперь возмутилась я и посмотрела на него вызывающе.

— С моей головой всё в порядке.

— Что ты хочешь от меня, Белла?

— Я хочу знать правду, — сказала я. — Хочу знать, почему я лгу ради тебя.

— А как ты думаешь, что случилось? — спросил он со злостью.

Да он нападает на меня!

— Всё, что я знаю — тебя не было рядом со мной. Тайлер тоже тебя не видел, так что не говори мне, что я повредилась головой. Фургон должен был раздавить нас обоих, но не раздавил. И твои руки оставили вмятину на его боку. И на другой машине тоже вмятина. И ты не ранен. И фургон должен был раздробить мои ноги, но ты приподнял его, — я осознала, как безумно всё это звучит, и не смогла продолжать. Я была в таком бешенстве, что предчувствовала близкие слёзы и попыталась удержать их, стиснув зубы.

Он смотрел на меня недоверчиво, но на лице застыло настороженное выражение.

— Ты думаешь, я поднял фургон? — звучало так, словно он сомневается в моём душевном здоровье, но это только усилило мою подозрительность. Он был похож на опытного актёра, в совершенстве разыгрывавшего свою роль.

Я еле заметно кивнула.

— Ты знаешь, тебе никто не поверит, — голос звучал почти издевательски.

— Я не собираюсь никому рассказывать, — я произнесла каждое слово очень медленно, тщательно контролируя свой гнев.

На его лице промелькнуло изумление.

— Тогда какое всё это имеет значение?

— Это имеет значение для меня, — настаивала я. — Я не люблю лгать, так что у меня должна быть для этого веская причина.

— Ты не можешь просто поблагодарить меня и забыть об этом?

— Спасибо тебе, — я ждала, кипя от возмущения.

— Но ты не собираешься оставить всё как есть, не правда ли?

— Нет.

— В таком случае… Надеюсь, ты насладишься разочарованием сполна.

В молчании мы хмуро смотрели друг на друга. Я заговорила первой, пытаясь сосредоточиться — меня отвлекало его великолепное мертвенно бледное лицо. Я словно пыталась смутить ангела-разрушителя.