Зеленая кухня, или Самый опасный рецепт - Лариса Петровичева
— В чем нас обвиняют? — услышала я чужой хриплый голос и поняла, что это Аррен говорит. Меня накрыло ужасом — таким глубоким, выворачивающим наизнанку, что я едва сдержала вопль.
Нет. Это все не по-настоящему. Это не может случиться с нами. Меня, девушку из благородной семьи, просто не могут держать на дыбе!
Но могли. И держали.
— Его величество умер, выпив бокал вина, — лениво объяснил допросчик. — Как и все, кто разделял с ним трапезу. Лейб-медик показал, что каким-то образом все защитные заклинания были отключены. У вас, собственно говоря, два варианта. Либо вы сейчас рассказываете о том, как именно отключили защиту государя, и кто приказал вам это сделать — либо вы рассказываете об этом, но мы вынем правду клещами. Как вам больше нравится?
— Я ничего не делал, — хрипло произнес Аррен. — Генрих заказал мне капли на зернах двухстворки, чтобы выставить кого-то сумасшедшим. Посыльный забрал их сегодня утром.
Писарь торопливо начал заполнять протокол. Допросчик оторвался от перебирания бумаг, посмотрел в мою сторону и прежним ленивым тоном распорядился:
— Ганс, повороши-ка его бабу.
— Нет! Не смейте! — завопила я на всю допросную, но палача было этим не пронять. Когда клещи стиснули кожу под моей левой лопаткой, куснули и потянули, я сорвалась было в спасительный обморок, но новый прилив боли привел в чувство, и я услышала:
— Не трогайте ее, она вообще ничего не знает! Она пропалывает грядки!
— Это мы разберемся, какую грядку ты ей пропалывал, — осклабился допросчик. — Вот, на нее тоже бумаги есть. Блудодейка Джейн Холифилд, ну еще бы ты кого-то порядочного впустил в дом. Ганс, клещи не убирай. И заткни ее.
Ганс ударил меня по лицу с такой свирепой силой, что крик скомкался в горле. Я закусила губу, сдерживая вопль и молитву: во мне поступил гнев и стремление сопротивляться.
Нет, палачи больше меня не услышат. Никогда, ни за что.
— Так на чем мы остановились? Капли двухстворки, ага… Что еще ты к ним добавил? Что отключило защитные заклинания, какое еще твое зелье? — продолжал допросчик. Аррен висел на дыбе, опустив голову, растрепанные волосы падали, закрывая лицо, а я понимала, что все это произошло из-за меня.
Это я зашла в библиотеку и вызвала книжный переполох. Это по моей вине рухнула защита короля. Я понятия не имела, как это произошло, и знала, что об этом нужно молчать — но это я одна была виновата во всем.
— Слушайте, ну это же замечательно! — прозвенел в допросной новый голос, молодой, бодрый и веселый. — Он лопнул, как сраная тыква, туда ему и дорога!
Мужчину, который стремительным шагом вошел в допросную, я видела в газетах — его высочество Рупрехт прошел к столу, забрал у допросчика бумаги и с видимым наслаждением разорвал их на кусочки. Допросчик и палач удивленно уставились на него, а люди в форме без знаков отличия, которые вошли вслед за принцем, принялись снимать меня и Аррена с дыбы.
Каждое прикосновение вызывало боль — но теперь она не пугала. Теперь я знала, что скоро все это закончится, и мы вернемся домой. Надо же, я уже стала считать дом Аррена своим…
— Ну что это такое: арестовывать без суда и следствия, пытать девушку, — укоризненно произнес принц. Нас с Арреном усадили на скамью, дали воды: я пила так, словно это была последняя вода в моей жизни, и боль отступала. — И за что? За то, что убийца и тиран наконец-то полетел в ад вверх ногами? Так за это нужно награждать, а не пытать.
— Господин Бруно Шант распорядился, — пробормотал допросчик, понимая, что скоро он может занять наше место. Рупрехт только рукой махнул.
— А я распорядился иначе. Будете со мной спорить?
Желающих спорить с наследником престола не нашлось. Аррен устало провел ладонями по лицу, покосился на меня, словно проверял, жива ли я, а потом сжал мою руку и спросил:
— Что с нами будет, ваше величество?
Принц довольно кивнул. Мне подумалось, что все это время он жил в страхе отравления и мучительной смерти — и теперь был счастлив, как никогда. Теперь он мог занять престол, надеть корону и жить дальше, не боясь, что отец решит убрать его каким-нибудь затейливым ядом.
Принц усмехнулся. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять: перед нами человек, рядом с которым поблекнет жестокая слава его отца.
— Я искренне благодарен вам, Аррен, за то, что вы избавили королевство от тирана, — произнес Рупрехт. — Примите мою дружбу и заверения в полной безопасности для вас и вашей спутницы. А теперь давайте перейдем в место поудобнее и поприятнее. Разговор нам предстоит долгий.
* * *
Аррен
Для той, кого только что сняли с дыбы, Джейн держалась с завидным спокойствием. Вот что значит воспитание: она не плакала, не причитала, не жаловалась на боль — о пережитом страдании говорила лишь бледность да то, что девушка была вынуждена опираться на руку одного из помощников принца, вернее, теперь уже короля.
Из допросной мы поднялись на второй этаж — там Рупрехт занял кабинет Бруно Шанта, начальника тайной королевской канцелярии, которого, как я полагал, переместили в допросную на наше с Джейн место. Нам проворно подали вина с пряностями и, сделав глоток, я почувствовал едва уловимый привкус тарашари, южной травы, которую используют для восстановления сил. Рупрехт с довольным видом опустился в кресло и поинтересовался:
— Как вы себя чувствуете, миледи?
Джейн едва уловимо улыбнулась, как и требует этикет при разговоре с владыками, и ответила:
— Благодарю вас, ваше величество. Все хорошо.
В допросной ей помогли одеться, но шрам, оставленный клещами, будто бы горел под тонкой тканью рубашки. Я почти видел его. Рупрехт кивнул.
— Так значит, вы полете грядки у Аррена? Как это вы так умудрились?
— Он спас мне жизнь, когда я хотела умереть, — ответила Джейн, бросив взгляд в мою сторону. Я утвердительно качнул головой. — Дал кров и работу.
— Что случилось с заклинаниями? — продолжал принц. — Расскажите все, как есть, без утайки.
Джейн рассказала ему обо всем, что произошло с того момента, как она взяла в руки справочник по агрохимии. Рупрехт слушал, делая какие-то пометки карандашом на листке бумаги, а когда девушка умолкла, произнес:
— Сейчас в вас нет магии. В кабинете полно анализирующих артефактов, но все они спокойны. Возможно, это был какой-то эмоциональный всплеск, какой бывает у стихийных ведьм… и он пошел на пользу всему
