Суженая императора (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова
Третий прибор появляется на столе следующим вечером. Стефан подчёркнуто любезен, сдержан сильнее обычного, даже отстранён и оживает, лишь когда обращается к Мирелле. Наивнимательнейшим образом выслушивает девочку, рассказывает ей что-то своё, нейтральное, невинное, что можно поведать ребёнку её лет. Мы с ним едва обмениваемся дюжиной слов, никак не объясняя друг другу внезапную обоюдную холодность. После ужина Стефан и Мирелла по обыкновению удаляются в её комнату, а я дожидаюсь, пока слуги уберут со стола и уйдут, чтобы можно было взяться за схемы, не опасаясь недоброго взгляда через плечо или поверх бумаг. Просматриваю собственные наброски, сверяюсь с чужими чертежами, вношу поправки, зачёркиваю и подписываю заново. Иногда останавливаюсь, гляжу на огонь в камине, не уверенная, что вскоре вообще смогу заниматься артефактами, а не вышивкой. Быть может, мне удастся помогать обители хотя бы на расстоянии, поддерживать их всем, чем смогу, – благотворительность издавна полагалась занятием богоугодным, уместным для фрайнэ высокого рода. Но кто дозволит жене императора возиться с артефактами, словно нечестивой колдунье, скрывающей дар от ока Заката? Кто разрешит самой собирать природные материалы, ходить на рынок, рыскать по лавкам в поисках искусственных деталей, приобретать незаконно привезённые в Империю заготовки и редкости?
Никто. И Стефан в первую очередь.
– Астра?
Я так глубоко погружаюсь в собственные думы, что не замечаю бега времени. Стефан тихо выходит из комнаты Миреллы, притворив за собою дверь, смотрит вопросительно на меня.
– Прости, задумалась, – торопливо складываю разложенные на столе бумаги, выравниваю в стопочку и отодвигаю подальше. – Как Мира?
– Хорошо, – мужчина подходит ко мне, бросает исполненный сдержанного любопытства взгляд на верхний лист. – Кукольные танцы и праздничные вечера ей наскучили и теперь она полна решимости победить Ядовитую королеву. Сказала, что сама её видела недавно, – Стефан улыбается – впервые за вечер, – удивляясь полёту детского воображения. – Мирелла довольно подробно описала эту королеву. И где только увидела? В книгах такой персонаж вроде не встречался…
Секунду-другую я размышляю, взвешиваю, рассказать ли о незваной гостье.
– Вероятно, Мира увидела её через приоткрытую дверь, когда та явилась в наши покои, – произношу наконец.
– Хочешь сказать, Ядовитая королева и впрямь приходила сюда? – улыбка становится шире, в глазах пляшут смешинки.
Не верит пока, полагает, что Мирелла всё придумала, как порою бывает в её возрасте, когда сказочные фантазии сплетаются с действительностью, порождая яркий чудесный мир, который взрослые, даже одарённые, постичь не способны.
– Да, – собираю чёрные грифели, складываю в продолговатый футляр и добавляю: – Позавчера вечером фрайнэ Мадалин Жиллес почтила нас своим визитом.
– Мадалин? – улыбка и смешинки тают, точно не бывало.
– Очевидно, ничто тайное не может оставаться таковым долго, особенно в этих стенах. Поэтому моё здесь присутствие не укрылось от внимание фрайнэ Жиллес, и боги ведают, от кого ещё. Поэтому, пользуясь случаем, я хотела бы предупредить тебя, что твёрдо намерена пересмотреть всех состоящих на нас с Мирой слуг и по возможности заменить некоторых из них на… тех, на кого я смогу опереться.
– Заменить? – откликается Стефан эхом, словно значение этих слов для него загадка. – На тех, на кого ты сможешь опереться?
– Верно. Этот дворец велик, Стефан, но не настолько, чтобы на одном его конце не знали, что происходит на другом. Для многих это задача первостепенной важности, от которой зависит их положение и их будущее. А нынешнее моё положение таково, что я не могу быть совершенно одна, только с Миреллой, и полагаться сугубо на себя. Да что там, я и половину новых нарядов не могу надеть самостоятельно.
– Потому к вам с Миреллой и приставлены слуги…
– И коли так, то я хочу видеть здесь надёжных слуг. Если не всех, то хотя бы часть из них. Я не смогу уследить за всем, мои глаза и уши не могут быть повсюду и у меня не получится никогда и ни при каких обстоятельствах не оставлять Миру одну. Как мне покидать эти комнаты, зная, что в моё отсутствие сюда может зайти любой, заговорить с нею, сказать ей что угодно? Физический вред не единственный, который можно причинить что взрослому человеку, что маленькому ребёнку. О да, я прекрасно понимаю, что мне не по силам заменить всех, как и невозможно искоренить стремление брать плату за всякие мелочи, неважные для многих других, живущих вдали от резиденций благородных фрайнов. Я мало что знаю о жизни при дворе, но я достаточно наслышана о том, что происходит на её изнанке. Однажды в обитель пришла женщина, служившая в этом дворце прачкой… всего лишь. Но даже дворцовая прачка имеет дополнительный доход от тех, кому могут пригодиться её услуги, и речь вовсе не о стирке грязного белья или о том, о чём мужчины так часто думают в отношении женщин. Что уж говорить о слугах, вхожих в личные покои?
– Всё это, – Стефан обводит рукой помещение вокруг, – временно.
Я не могу сразу поселить тебя в покоях императрицы и не могу оставить в комнатах на другом конце дворца. После оглашения ты сможешь находиться здесь открыто, у тебя будет своя свита, состоящая из благородных фрайнэ, которых изберёшь ты сама…
– Полагаю, благородные фрайны будут чрезвычайно рады увидеть своих жён и дочерей в свите смеска, – не пытаюсь сдержать вспышку злого сарказма.
– Благородные фрайны будут чрезвычайно рады увидеть своих жён
