Ее темный секрет (СИ) - Риган Хэйс

Тут Хадригейн поднял из травы лук, приладил к нему стрелу и наставил ее наконечник прямо на Ардена. Выбрав цель и прищурив один глаз, он спросил:

— А теперь скажи мне, Арден Безродный, как же досталась тебе эта сила?

Юноша молчал. Вряд ли воин способен понять, что тьма сама его выбрала. Тьма решила, что он достоин нести в мир ее знание, но такие, как Хадригейн, понимают лишь язык крови и насилия.

— Я считаю, такой силой нужно делиться... Жаль, что ты считаешь иначе. А ведь мы могли стать друзьями.

Не дождавшись от колдуна ни слова, Хадригейн недрогнувшей рукой всадил стрелу Ардену в ногу. Заточенный наконечник вошел в него чуть выше колена, и конечность его поразило обжигающей болью. Арден поплотнее сжал зубы и сдавленно завыл. Верные псы Хадригейна склабились, наслаждаясь его мукой, и все подначивали своего собрата продолжать жестокую пытку. Хадригейн вынул из колчана вторую стрелу и повертел ее в руках.

— Знаешь, Арден, — сказал он, любуясь своим орудием боли. — За каждый новый вопрос, на который я не получу ответа, я буду наказывать тебя стрелой, да не простой: каждую из них я снабдил порцией сильнейшего яда, чтобы наверняка тебя обезоружить. И знаешь, кто помог мне в этом? Альвейн. Чем же ты так разгневал старика? Тоже силой не поделился, а?

С тем же успехом Хадригейн мог промолчать — Арден и сам понимал, что воин недооценивал его силы, а потому решил бы сразить мечом, зато Альвейн прекрасно видел, на что способен его бывший ученик, и посоветовал тому проверенное годами средство: впрыснуть в его кровь яд. Сердце Ардена разрывалось от горечи. Все, что старый сид дал ученику, он теперь жаждал свести на нет, извести его, словно кусачую вошь. Все они были заодно и мечтали от него избавиться, не гнушаясь никаких средств. Они боялись его, боялись тьмы, которую он открыл и принес в их мир.

— Итак, повторяю свой вопрос: как ты получил свою силу, кто даровал ее тебе? — вопрошал Хадригейн, наводя стрелу на вторую ногу Ардена. — И почему такой безмозглый выродок, как ты, оказался ее достоин?

Так и не наладив диалога, мужчина выстрелил второй раз. Арден вскричал, проклиная день, когда появился на свет. Похоже, при общей неприязни к Ардену, каждый из заговорщиков имел свою цель. Если Нандиру он был точно бельмо на глазу, поскольку похитил сердце любимой дочери, то Хадригейн же думал вовсе не о Ниррен. Дочь старейшины была для него приятным бонусом, бесспорно, но главным его стремлением было иное, теперь колдун видел это. Мужчина желал заполучить его могущество, чтобы стать неуязвимым и, вполне вероятно, сместить старика Нандира прежде, чем тот отправиться к праотцам или выберет другого преемника. Хадригейн был алчен и честолюбив, и не мог напоследок упустить такой соблазнительной возможности.

Натягивая тетиву для третьего выстрела, светловолосый воин предупредил:

— Следующая стрела прилетит тебе в сердце, если ты не заговоришь, и на этом, к твоему сожалению, все будет кончено.

Арден по-прежнему молчал, но не молчала тьма. Она вновь всколыхнулась в нем, шепча:

«Воспрянь духом, мое дитя, взгляни, где ты находишься».

Чуть повернув голову и осмотревшись, юноша понял, что подвешен к тому самому древу, где тьма и поглотила его в свои недра. Он едва сдержался, чтобы не рассмеяться: сами того не зная, Хадригейн и его соратники притащили его к месту силы. Месту, где Арден был отмечен тьмой и ею благословлен. Здесь-то он и будет черпать силу, коварно усыпленную в нем порошком да болью.

По телу разливалась спасительная энергия. Он чувствовал, как по жилам заструилась темная магия, как боль в истерзанных членах стихает и больше не сковывает его разум. Слыша, как снизу хрустит натянутая тетива, Арден лишь сдавленно просмеялся.

— Чего веселишься? — спросил один из мужчин, чьего лица в ночи было не разглядеть. — Смерть кажется тебе смешной?

Арден ответил, глядя на него исподлобья:

— Разве что твоя.

Услаждая взор видом растерянных воинов, Арден ощутил, как кора на стволе под ним расходится в стороны, выпуская наружу чернь из недр земли. Всего мгновение назад мужчины кривили губы, опьяненные властью, а сейчас с ужасом глядели, как прямиком к ним ползла по траве черная и вязкая тьма. Она прорвалась, заботливо уберегая Ардена от погибели, и с жадностью мчалась к его обидчикам. Они хотели оставить его умирать, истекать кровью, на запах которой сбежались бы дикие звери и терзали его плоть до восхода солнца, но теперь сами пали жертвой по собственному неведению.

— Что за нечисть? — испугался один из мужчин и попятился назад. Однако щупальца тьмы ухватили его за ноги, повалили наземь и облепили всего без остатка, пожирая живьем. Он кричал, вопил, пребывая в агонии, а остальные стояли и смотрели в полнейшей растерянности.

— Что это за дрянь… — пробормотал Хадригейн и уставился на Ардена. Пока тот пытался разобраться, с чем имеет дело, тьма утащила второго мужчину, обгладывая его и упиваясь предсмертными криками. Третий мужчина толкнул Хадригейна в плечо и кричал:

— Стреляй же, стреляй!

Но Хадригейн лишь смотрел и стоял, как вкопанный, а Арден не сводил с него жадных глаз. Вместе с тьмой он наслаждался криками, заполнившими поляну. Он впитывал их и копил силы для мести. Не став рисковать своей шкурой, третий мужчина дал деру, а Хадригейн, поняв, наконец, что лук перед такой сверхъестественной силой бесполезен, бросил его наземь и рванул следом, так и оставив Ардена висеть на дереве, точно жертвоприношение Богам.

Однако Арден больше не был беспомощен. Милосердная тьма взвилась по стволу и высвободила свое дитя от тугих оков и пронзивших плоть стрел. Она заботливо опустила его на бархат травы, черными пальцами извлекла стрелы из его конечностей и впиталась в разорванную кожу, стягивала ее, словно лоскуты ткани, и сшивала в цельное невредимое полотно.

Арден благодарил ее, едва шевеля губами, не знал, чем отплатить за спасение. Но тьма ласкала его уши:

«Ты уже отплатил, подарив мне их жизни, чем не прекрасная плата за мою верность? Никто не сумеет одолеть тебя в бою, покуда ты будешь приносить жертвы в мою честь. Чтобы стать сильным, нужно поглощать жизни, и чем их больше, тем ты ближе к бессмертию».

Речи темной госпожи одновременно завораживали и ошеломляли своей прямотой. Не находя сил подняться, он так и лежал, смотря в черные небеса, испещренные огоньками далеких звезд. Грудь его прерывисто вздымалась, а потом он дал волю чувствам и горько заплакал, второй раз за всю жизнь. Первые свои слезы он пролил по родным, будучи ребенком.

Арден внимал тьме и верил каждому слову. Но вместе с тем и спрашивал себя, готов ли он убивать, чтобы возвыситься? И что скажет Ниррен, прознав, какую цену запросила с него тьма взамен на свою благосклонность?

Усталый, изнуренный, он добрел до своей пустой хижины. Знахарь сел на соломенную лежанку и пытался осмыслить, кем сегодня стал. Он впервые убил кого-то, пускай и не своими руками. Отныне он запятнал себя непростительным поступком, хоть и пытался спасти собственную жизнь. Мог ли он простить себя за содеянное? Вспоминая, с каким удовлетворением недруги начиняли его плоть стрелами, он решил, что вправе был воздать им по заслугам. Но как быть, если в темной благоволительнице вновь проснется голод?

Шаг. Еще шаг. Разворот.

Решимость то и дело сменялась трусостью, а ноги сами собой разворачивались на пятках и отказывались идти в нужную сторону. Мысленно уговаривая себя и без конца оспаривая внутренний голос, Арден долго топтался на месте, взбивая дорожную пыль. Даже бурлившая в нем темная сила не придавала уверенности в последнем шаге, который ему оставался: просить руки Ниррен.

После той страшной ночи, когда Ардену уготовано было пасть жертвой чужого злого умысла, он не знал, станет ли любимая его слушать. Вопреки ожиданиям недругов, молодой знахарь вернулся в поселение. А вот двое его соплеменников — нет.

Община не могла не заметить их исчезновения и, подогреваемая в довесок россказнями Хадригейна, начинала подозревать недоброе. А что еще хуже, его россказням могла поверить Ниррен. Неизвестно, каким чудовищем воин Нандира выставил его перед своей обещанной невестой.