Шесть высочеств и одна ассара - Екатерина Александровна Боброва
– Я лишь хотел немного скрасить ему жизнь, – оправдываясь, еще тише прошептал Кайлес.
– Вечный сказочник, – уже остывая, проговорил с досадой Харт, – тебя бы в Огненные пещеры. Сильно бы там помогли твои сказки?
Он вернулся в кресло, устало покрутил шеей, с досадой посмотрел на стоящего перед ним мужчину.
– Никто из нас не выбирал свою судьбу. Не один ты переживаешь за Шестого, но остальные хотя бы не вредят.
– Прости. – Кузен прикусил губу.
– Что ты у меня прощения просишь? Проси у него, – Третий кивнул на Фильярга, – это он двое суток без сна перерывал твой сказочный мир. Повезло поймать короткий сигнал от камня и сузить район поисков. Кстати, выяснили, кто научил Альгара так ловко маскироваться? Я не распознал плетения. Что-то новенькое.
– Не было времени, – покачал головой Фильярг, – а сам он никого не сдаст. Наша порода, – добавил, не скрывая гордости.
– Выпороть бы эту породу за наглость, – проворчал Харт, – в его годы мы с тобой такого себе не позволяли. Да и времени не было. Через сколько у него начинаются занятия в Тальграде?
– Через три месяца.
Харт нахмурился, побарабанил пальцами по столу. Его, как и остальных братьев, беспокоил уровень подготовки Шестого. В академии скидок не делали, а принцев учили еще жестче, чем остальных.
– Еще эта головная боль с ассарой…
– Ассарой? – встрепенулся, оживая, Кайлес.
– Ассарой-ассарой, – подтвердил Третий, поясняя: – Девчонка, которую вы притащили с собой.
– Так это замечательно! – просиял Кайлес, разом вырастая, расправляя плечи и в одно движение занимая второе посетительское кресло. – Если она ассара – проблема с Шестым решена. Она сделает из него настоящего правителя.
– Она сделает из нас идиотов на весь Асмас, – не согласился Третий, покосившись на стопку жалоб.
– Не сделает. К этим женщинам надо найти подход. – Кузен ухватил со стола самопишущее перо, нарисовал им в воздухе овал, ничуть не смущаясь мрачно-недовольного взгляда владельца. – Только представьте, какое это чудо. Они умны, образованны, ответственны, смелы и бесстрашны. Все это она передаст Шестому. Вот увидите, – перо в его руках задергалось в экстазе, – его высочество всех нас удивит и займет Каменный трон. Слабейший станет сильнейшим!
Братья переглянулись, Фильярг сделал жест пальцами, и поток слов разом оборвался. Кузен беззвучно открыл рот, закрыл, снова открыл, яростно завращал глазами, истерично жестикулируя, но братья не обращали на него внимания.
– Дожить бы до этого замечательного момента, – протянул Третий, процитировав: – «Слабейший станет сильнейшим». Как думаешь, может, моим парням это использовать?
– Не стоит, подставим под удар ассару, вдруг кто-то поверит в этот бред.
– А ты, значит, не веришь? – провокационно прищурился Третий.
– Никогда не слышал, чтобы ассарой мужчины была женщина, это раз. Во-вторых, не верю, что она сможет воспитать кого-то по-настоящему достойного. В-третьих, она из другого мира. Иное воспитание, привычки, манеры. Кого она сможет вырастить? Только похожего на себя. Но если ей удастся сохранить Альгару жизнь, провести через ритуал – этого будет достаточно.
– В твоих словах есть здравый смысл, но кое-кто считает иначе. – И Третий с насмешкой кивнул на кузена. После он хлопнул ладонью по столу, принимая решение: – Работаете оба. Тот, кто уговорит ассару, получит награду.
– Три года без свадебного круга, – быстро проговорил Фильярг.
– Два, – не поддался брат, – и не проси больше.
Фильярг нахмурился, но спорить не стал. Сам Харт успешно отлынивал от свадебного круга, отговариваясь занятостью и работой на благо государства, а брату отсрочку только на два года дал… Ладно-ладно, он ему это еще припомнит.
– А ты, – Третий указал на кузена, – получишь смягчение приговора. Полностью снять не смогу, но заслуги учту и перед отцом лично ходатайствовать буду.
Кайлес просиял, говорить он все еще не мог, зато мог кивать и жестикулировать.
– Сроку вам – до возвращения отца. Если к этому времени по дворцу будет разгуливать неприрученная ассара – пострадаем все.
Фильярг щелкнул пальцами, снимая заклинание.
– А если рассказать ей правду? – выпалил кузен, едва только к нему вернулась способность говорить.
– Не зная, что творится в голове у этой женщины, ты дашь ей власть? – Третий посмотрел на него со скорбью, как на больного. – Шестому она не причинит вреда, а остальным?
Кайлес смутился.
– Свободны, – махнул рукой в сторону двери Третий, – утром жду доклад. Не забудьте, вечером праздник в честь Шестого. Ассара должна быть готова.
Юля с трудом вынырнула из сна. Прокляла соседей, решивших затеять ремонт. С недоумением оглядела незнакомые покои: широкую кровать, нишу в стене, заменявшую шкаф, диванчик, столик, пару кресел непривычной формы. Да и стены тут были отделаны затейливо: нижнюю половину покрывал оплавленный до состояния глазури светлый камень, верх был оставлен в природной шероховатости.
Стук повторился, и до девушки дошло – барабанили в дверь. Совенок сладко посапывал, не думая просыпаться. Пришлось вставать и идти самой проверять, кого там принесло.
Принесло, конечно, кого-то из местных. Юля окинула заинтересованным взглядом похожее на ее собственное платье – точно со служанки сняли – и дошла взглядом до лица. Незнакомка была смуглой, черноволосой, темноглазой и кудрявой, словно у нее на голове росли не волосы, а спиральки макарон. Она здорово смахивала на земную негритянку – даже разрез глаз совпадал, только серо-седые спиральки, чередовавшиеся с угольно-черными, выдавали иномирность, да еще с левого виска к подбородку спускалась седая косичка.
Незнакомка быстро-быстро, прижимая руки к груди, залопотала на местном. Мыслевика, конечно, ей никто не дал, Юле тоже, и сейчас они стояли друг против друга в глупейшей ситуации. Негритянке явно было что-то нужно, причем позарез – уже и руки подключила, объясняя, но помогало слабо. Местные жесты, как и язык, Юле были незнакомы.
Пришлось разворачиваться и идти будить Совенка, а то у служанки уже слезы на глазах показались.
Юля поцеловала его в щечку, носик, лоб. Малыш сладко потянулся, зевнул, продолжая досматривать свой сон. Затем пощекотала – Аль завозился, отползая и пытаясь закопаться под одеяло, но Юля была неумолима. Она скомандовала ему на ухо:
– Подъем, солдат!
Совенок резко сел, распахивая глаза. Так вот как его будили, догадалась девушка.
– Аль, там, – кивнула на дверь Юля, но служанка уже была у кровати.
Последовал быстрый монолог, и его высочество резко побледнел, выдыхая и говоря по-русски:
– Седьмая мать пришла, – подскочил, заметался, пытаясь одновременно причесаться, сменить рубашку и выпрыгнуть из штанов.
Секундное оцепенение – япона мама, а не седьмая – отпустило, и Юля отловила вихрь, отправив его в ванную умываться. С помощью служанки девушка приготовила детю одежду. Потом оставила Аля одеваться, сама отправившись в ванную. Лично ей переодеваться было не во что, разве что еще в одно бежевое платье.
Перед дверью, ведущей в гостиную, Совенок притормозил, набираясь духа, и Юля решительно вызвала огонь на себя. Шагнула первой, улыбаясь так, словно ее прямо сейчас награждали
