Три седьмицы до костра (СИ) - Летова Ефимия

- Что ты так долго, Таська, - прошептала мне мать на пороге. - Что-то случилось? 

Я сказала правду - разве неполная правда перестает быть таковой?

- Лисица в лесу лапой застряла. Вытаскивала.

Мать погладила меня по голове и ничего не ответила.

Глава 13.

Тем временем Теддера Гойба в моих буднях было до смешного мало, что, вероятно, волновало и его самого, и наших родителей. Но не меня. Иногда казалось, что если просто не вспоминать о нём, не встречаться на улицах, не смотреть ему в глаза - всё как-то само забудется, закончится, и не состоится эта нелепая ненужная свадьба.

В гости к Гойбам мою семью пригласили накануне Снеговицы - большого общедеревенского праздника, проходящего в середине морозя. Считается, что собираться на Снеговицу нужно с добрыми и чистыми намерениями по отношению к присутствующим, поэтому такие походы в гости не редкость - находящиеся в ссоре мирятся, знакомые и родственники выясняют нерешенные вопросы и всё в таком же духе. 

Нас с Теддером посадили рядом за большим, обильно накрытым столом. Странное дело: не так уж и мало мы виделись, и столько раз вели какие-то разговоры, хоть и в основном на улице, на ходу, но с первого званого ужина он не стал мне ни ближе, ни понятнее, ни приятнее...

Вот и сейчас - я мучительно пыталась придумать, о чем бы таком заговорить. Хочешь - не хочешь, надо же начинать когда-то. 

- Как жизнь, Веста? - спросил жених, с удовольствием набив рот отварным картофелем - несмотря на нескладную худобу, он явно любил поесть.

- Нормально, Тед-д,  - я стараюсь, чтобы голос звучал не слишком тихо. - Вчера я... весь день помогала матери, а вечером... спасала лису.

- Спасала лису? - парень удивленно повернулся ко мне, привычно тряхнув каштановыми кудрявыми волосами, которые могли бы быть довольно красивыми, если бы он их чаще мыл.

- Лиса застряла в норе, - про капкан во избежании лишних вопросов я ему, как и матери, говорить не стала.

- Зачем?!

- Лиса застряла, а я ее вытаскивала.

- Лису?!

Не клеится у нас разговор.

- А у тебя как дела, Тед?

Парень с легкостью переключился и стал отвечать с полнейшим энтузиазмом: всем известно, что у его отца большое стадо, за которым требуется уход, а еще, хотя торговля в городе мясом и молоком вполне налажена и процветает, требуется постоянно поддерживать...

Я скоро перестала улавливать нить разговора, как ни пыталась, тем более, что разговором длительный монолог Теддера назвать было трудно. Он болтал очень быстро и очень невнятно из-за постоянно набитого рта, и слишком тесно ко мне прижимался. Я ощутила, как нагрелись мои лежащие на коленях руки и, бросив на них взгляд украдкой, почти безо всяких эмоций обнаружила набухающие чернотой линии. Торопливо поднялась, прижимая ладони к платью - Теддер удивленно осекся на полуслове.

- Что случилось, Тая? - мать смотрит на меня с недоумением и толикой недовольства.

- Прошу прощения, - я опускаю взгляд. - Сама не знаю, от чего, у меня безумно разболелась голова, мне бы пойти домой и прилечь...

- Так сильно? - недовольства становится больше, кроме того, теперь все присутствующие пристально разглядывают меня, но я стараюсь не обращать на них внимания.

- Да, мне очень жаль, но, наверное, мне лучше пойти. Мне действительно... очень жаль.

- Я провожу тебя, - отец поднимается, но Теддер перебивает его:

- Лас, позвольте мне проводить Весту.

Все какое-то время молчат, потом отец улыбается и кивает, а Теддер выбирается из-за стола и идет вслед за мной.

На улице мычат вдалеке коровы, лают собаки, воздух охлаждает лицо и мысли. Я немного успокаиваюсь, но потом новая колкая мысль появляется в голове. Совсем недавно мы так же шли в полумраке с Вилором - но все было иначе. Совершенно иначе.

- Теддер, ты действительно хочешь на мне жениться?

- Конечно, хочу, - он нисколько не задумывается, и я невольно морщусь. - Почему ты задаешь такой странный вопрос?

- Ты совсем меня не знаешь.

- Что я могу о тебе не знать? - снова это ничем не замутненное удивление. - У тебя хорошая семья, ты красивая и скромная, мне уже двадцать лет, зачем тянуть?

- Но... - я опять теряюсь, а ладони начинают зудеть от нарастающего... раздражения? - Нам предстоит всю жизнь с тобой прожить, возможно, завести детей, и...

Мы стоим у входа в мой дом. В окнах нет света и вокруг никого. Тьма царапает кожу, рвется наружу. С каждым днем ее становится больше. Мне есть о чем поговорить завтра ночью с тварью, если она изыщет возможность проникнуть ко мне незаметно.

- Вот про детей мне особенно нравится, - ухмыляется Теддер. - Именно к этому мы с тобой и приступим. Хочешь, прямо сейчас?

Внезапно он делает шаг ко мне и обхватывает руками, неожиданно сильно, придавливает к себе резким толчком и прижимается ко рту влажными мягкими губами. Оцепенение прошло, и я забилась, пытаясь вырваться или хотя бы увернуться. Его губы слепо шлепали по лицу, а руки суматошно шарили по телу.

- Хоть у тебя и не все в порядке с головой, то, что ниже - выше всяких похвал, моя Вестаечка...

Я уперлась ладонями в его грудь, и внезапно юного Гойба ощутимо тряхнуло. Он замер и скривился, словно у него резко заныл живот.

- Но, возможно, ты права... Подождем свадьбы или более удачного момента. Но как же сладко с тобой будет целоваться! До скорого. Непременно потанцуем на празднике.

Теддер ушел, и, когда его долговязая фигура скрылась из виду, я сползла вниз по стене и затряслась, словно от озноба.

***

Праздник Снеговицы отмечают у нас с давних времен. Когда-то климат Тиона, говорят, был совсем другим. После косного, который звался тогда иначе, гнобарем, потому как погода сильно дождивела и портилась, а покос проводили и вовсе в зленник, наступали тяжелые времена, небо гневалось на людские проступки и сыпало белым колючим снегом, который покрывал молочными плотными покрывалами леса, поля и деревни до самого светеня, а реку сковывало льдом. Вряд ли люди с тех пор встали исключительно на благой путь, скорее уж небо стало терпимее. Как бы то ни было, снега в наших краях больше нет, хладень и морозь, конечно, не радуют теплом, но и страшными морозами не грозят. Почти четырнадцать седьмиц в Тионе стоит прохладная и пасмурная погода, деревья голы, а спящая земля суха и крепко спит, местами подставляя небу изборожденные морщинами и трещинами черные щеки, а местами прикрываясь бумажной на ощупь буро-рыжей травой. 

Как воспоминание о прошлом осталась Снеговица - единственный в году день,  а точнее, ночь, когда в Тионе идёт снег. Если раньше падение обжигающе-холодных звёздочек считалось проявлением небесного гнева, то теперь наоборот - снега ждут как гарантии грядущего спокойного и мирного года, а в те редкие года, когда Снеговица остаётся бесснежной, тревожатся и ждут самых разных бед - от голода до войны...

Хотя Снеговицу и отмечают в самый разгар морозя, да еще и ночью, никто на нее слишком уж тепло не одевается. Так-то и руковицы готовят, и шапки - но большое скопление народа и горящие повсеместно костры обеспечивают возможность одеваться легко. У каждой девушки, достигшей совершеннолетия, у каждой женщины припасено особое платье - белое, голубое или серое, с вышивкой бисером в цвет ткани, как правило - в виде снежных звездочек, с широкими рукавами. Лассы в таких платьях похожи на птиц. Никаких теплых шуб - от холода защищают огромные пуховые платки примерно в четыре локтя длиной.

Я сшила себе платье на Снеговицу давно, еще в светень. Сшила быстро, а вышивала долго и с трудом, светлыми длинными вечерами, после учебы и рабочего выматывающего дня, исколов пальцы - рукоделие никогда особо мне не давалось. Платье терпеливо лежало, аккуратно сложенное в холщовом мешке, переложенное сухими веточками пахучей лерианы - чтоб отгонять всякую прожорливую мошкару. А вот теперь оно висит у меня перед глазами, ждет своего времени. Но никакого настроения надевать его у меня нет. Вся деревня ожидает праздника с нетерпением, а я...