Екатерина Оленева - Красный цветок
— Есть, — отозвалась искусительница. — Удовольствие — радость тела. Любовь — душевная боль.
— Ну…я выбираю удовольствие!
Женщина ответила улыбкой:
— Мальчишка! Кто бы сомневался в твоем выборе?
Парочка, взявшись за руки, направилась в дом. Они напомнили мне шаловливых котят, твердо намеренных стащить хозяйские сливки.
Я кралась следом, намереваясь подняться на второй этаж. Согласно сведениям, полученным от Миа*рона, там Гиэн*Сэтэ хранила любимые драгоценности и важные документы. Один шанс на тысячу, — там же мог находиться и пресловутый браслет.
Запримеченная ранее витая изогнутая труба для слива воды с крыши, послужила лестницей. На балконе скопились сухие листья. Осторожно перешагнув их, чтобы не шуршали, я в нерешительности остановилась. Окно призывно светилось, маня ещё раз бросить взгляд на черты красивого незнакомца.
Понимая, что Миа*рон отнюдь не будет в восторге от проявленной самодеятельности, все же повернула совсем не в ту сторону, куда собиралась и должна была пойти. Конечно, это глупо, я прекрасно это сознавала. Тем не менее, устремила любопытный взгляд в глубину комнаты, где горели свечи, озаряя все вокруг теплым трепетным светом.
Центр комнаты занимала кровать. На ней со всем пылом сражались любовники. Юноша источал утонченную грациозную чувственность. Обнаженным он выглядел ещё привлекательнее, не смотря на то, что в теле, как и в лице, не хватало грубой силы, на которую обстоятельства приучили смотреть, как на признаки мужской красоты.
Кожа мерцала в полумраке. По-кошачьи гибкое тело, с упругими, округлыми, твердыми ягодицами, узкими бедрами, длинными стройными ногами, впервые вызвало у меня чувственное томление, желание прикоснуться, провести пальцами по фарфоровому торсу. Воображение рисовало ощущение мягкой твердости тугих мышц под ладонью.
Мне впервые довелось наблюдать за столь сокровенным действием. Оно звучало — именно звучало — красиво. Словно танец. Движения женщины становились ритмичнее, жестче, требовательнее. Лицо мальчика, напротив, казалось расслабленным.
Неожиданно юноша резко повернул лицо к окну, словно почувствовал пристальный взгляд, приподнявшись на локтях.
— В чем дело? — Недовольно спросила любовница.
— Мне кажется, там кто-то есть.
— О чем ты? — Гиэн*сэтэ раздраженно повела красивыми круглыми плечами. — Я — всего лишь куртизанка, ты — любимый наследник; я мелкая сошка, ты — крупная рыбка. Никто к нам не сунется. — Поцеловала она мальчика. — Нам не стоит беспокоиться по мелочам. Разве что Тэ*и придет раньше времени? Ну да он подсматривать не станет.
Каждое движение танцовщицы, каждая ленивая ласка, вызывала во мне ярость, укротить которую стоило труда. Я возненавидела её, дешевую потаскушку в блестках.
О том, что подобное чувство именуется ревностью, я тогда не знала.
— Ты так напряжен, милый. Выпьем?
Юноша отрицательно покачал головой.
— А я выпью, — проворковала женщина, разливая вино по высоким бокалам. — Вина с запада освежают и бодрят. Придают сил и обостряют чувства.
— Я и без того свеж и бодр, — отмахнулся парень, потянувшись к халату, висевшему на спинке стула. — Не хмурься, хотя любая гримаска только красит твое милое личико. Я осмотрю дом и вернусь.
— Но я говорю тебе, — здесь никого не может быть!
— Ладно. Тогда мне просто необходимо подышать свежим воздухом.
— Делай, как знаешь.
— Я скоро приду, — смягчил шалун раздосадованную красавицу страстным поцелуем. — Не скучай без меня.
— Воспользуюсь случаем, чтобы стать ещё краше.
— Ну, это невозможно, — ухмыльнулся мальчишка, отвешивая красавице увесистый шлепок пониже спины.
Не успела дверь закрыться, как Гиэн*Сэтэ поспешила в ванную, неплотно притворив за собой дверь, чем позволила мне вести нескромную слежку дальше.
Розовая емкость напоминала большую морскую раковину, женщина в волнах пузырящейся пены смотрелась умиротворенным божеством.
Притаившись в спасительной тени, впервые в жизни приходилось мучиться сомнениями. Я убивала раньше. Но то, что должно было произойти сейчас, сильно отличалось от прежних случаев. Белокурая красавица, в отличие от безымянных жертв, имела лицо и голос, я вдыхала аромат её духов. Она виделась антипатичной, вызывающей досаду и гнев, личностью. Но Гиэн*Сэтэ перестала быть одной из безликих единиц, легко стираемых с доски бытия.
Я пыталась убедить себя, что с удовольствием увижу, как Серая Госпожа откроет Белые Двери; что мне приятно думать о том, как гибкий стан, влекущий мужские руки, утратит гибкость, глаза поблекнут, светильник души погаснет. Однако, как настойчиво я себе это не твердила, продолжала чувствовать липкий до холодной дурноты, страх.
— Рий*нэ, — позвала женщина, не открывая глаз, — это ты? Очень кстати. Добавь кипятку! Вода быстро остывает.
Приблизившись, я повернула рычаг на кране. Взгляд задержался на руке, отдыхающей на краю розовой ванной.
На руке поблескивал зловещий зеленый браслет.
Пораженная, я не сразу сообразила, что широко раскрытые глаза женщины смотрят на меня.
Несколько коротких секунд мы пристально друг друга разглядывали.
— Кто ты? — Голос прозвучал сухо и враждебно. Мягкость и игривость тона исчезли.
На лбу у меня выступила испарина. Обострившийся слух различал, как взрывается оседающая в воде пена.
— Я спросила: кто ты? — Повысила Гиэн*Сэтэ голос.
— Племянница вашей служанки, — вынужденно соврала я.
— Тогда подай полотенце, — распорядилась женщина.
Покорно взяв с сушилки пушистое, бело-розовое полотенце, я вложила его в протянутые руки.
— Мне помнится, я распорядилась дать прислуге выходной, — проговорила женщина, промокая капли влаги. — И вообще, я что-то не припомню, чтобы у кого-то из челяди были дети.
Набросив на плечи белоснежный пеньюар, женщина отошла к высокому, в человеческий рост, зеркалу. Тонкие кисти с музыкальными пальцами, украшенные кольцами, порхали над подзеркальником, прозрачными склянками с духами, притираниями.
От кровяного гула звенело в ушах. Во рту пересохло.
Я вонзила стилет в нежное тело горлицы. Пальцы танцовщицы конвульсивно сжались, тонкое стекло треснуло. Кровь оросила белоснежные локоны; жирными каплями закапала на стекло. Рухнув на пол, жертва судорожно задергалась, издавая булькающие звуки. По полу расплывалось вязкое пятно. Слава Двуликим, Гиэн*Сэтэ упала лицом вниз, мне не пришлось его видеть.
Легкие торопливые шаги за дверью, ни давали помедлить лишней секунды, торопя вон.
