Средь бала лжи (СИ) - Сафонова Евгения

К счастью или нет, но Мастера намёка не поняли.

— Из каждого правила бывают исключения, — отрезал Заклинатель, явно не желая всерьёз задумываться над услышанным.

— Как бы там ни было, самым бескровным выходом из ситуации оказался переворот. Как бы парадоксально это ни звучало, — явно желая поскорее закончить неприятный разговор, мирно продолжил Иллюзионист. — Король и его приближённые дружно губили страну, а Шейлиреар уже показал себя мудрым и дальновидным правителем. Почему бы и нет, решили мы? Нужно лишь поговорить со стражей и гвардией, чуточку раскачать народ…

— Почему бы не устроить резню во дворце, так вы решили? Почему бы не натравить одних простых смертных на других простых смертных, а самим не отсидеться в стороне?

— Мы не знали, что дойдёт до такого, — произнёс Мечник глухо. — Но переворот не мог обойтись без жертв.

— Женщины, старики, дети — жившие в том же дворце, убитые вместе со своим королём… о них вы не подумали. Но ваши руки чисты, да и Шейлиреара тоже. Ведь он, как и вы, не участвовал в резне… лично. — Амадэй переводил взгляд с одного волшебника на другого. — Скажите, наследники Ликбера: вы ведь наблюдали за тем, что происходило в Альденвейтсе Кровеснежной ночью?

Стало слышно, как где-то внизу маятник напольных часов бьёт полночь — и в воцарившейся после этого тишине Странник невозмутимо выложил перед товарищем пару восьмёрок.

— Но правитель из него всё равно хоть куда, — вновь устремив взгляд в карты, пожал плечами Иллюзионист.

Амадэй помолчал, глядя в окно, где меркнущий день сыпал с медленно темнеющего неба снежную крупу.

— Пожалуй. — Он улыбнулся: скупой, какой-то странной улыбкой. — С этим не поспоришь.

А Лив, проснувшаяся некоторое время назад, повернулась на другой бок — и подумала, что она не знала принцессы, имя которой так похоже на имя её мамы, но ей очень жаль её.

Как и всех, кто погиб в ночь, когда снег под окнами королевского дворца сделался красным …

Изысканная медлительность старосветских и менуэтов уступала место стремительности галопов и вальса масок. Бал кружил головы с безжалостностью музыкальной шкатулки — и когда смычки невидимых скрипок в который раз ударили по струнам в завершающем аккорде, а кавалеры проводили дам к скамьям, расставленным у зеркальных стен (довольно-таки грубым), Таша с Алексасом были в их числе.

— Ну и как тебе танец Лета? — спросил её рыцарь с улыбкой под бархатной чёрной полумаской.

— Неожиданно весело, — признала Таша, сев на скамью и всё ещё пытаясь отдышаться.

Задорный и быстрый танец Лета, включавший в себя притопы, прихлопы и прочие «простонародные» элементы, изначально и был народным — но давным-давно на гуляниях в Ночь Середины Лета его подсмотрел один из Бьорков. Он велел ввести приглянувшийся танец в программу балов, и знать, поначалу брезгливо воротившая носы, вскоре нашла в веселье «по-простолюдински» определённую прелесть (знать вообще часто находила прелесть в жизни простого народа — из окна роскошного особняка почти всё кажется прелестным). В итоге танец Лета остался при дворах, даже когда народ его уже позабыл.

До сего дня Таша его не знала. И когда его объявили, танцевать, естественно, не хотела. Но Алексас всё равно увлёк её в толпу масок — и в итоге, ведомая им, подсказывавшим каждую фигуру, Таша не только потанцевала, но даже получила искренне удовольствие от процесса, на пару минут забыв обо всём прочем.

К сожалению, теперь реальность быстро ей об этом напомнила.

Посмотрев на седовласого слугу в чёрном сюртуке — человека, со счастливой улыбкой лунатика предлагавшего гостям бронзовый поднос, на котором истекали холодными слезами серебряные чаши, наполненные игристым вином, — за его спиной Таша увидела то, что искала: синюю маску в белом с голубом плаще. Пусть фарфоровая маска с нарисованным на неё плачущим ликом закрывала всё лицо, но белобрысая макушка Андукара всё равно угадывалась без труда.

Как и Кэйрмиль — в даме, окутанной облаком алой органзы, с которой синяя маска сейчас беседовала.

Когда Таша поняла, что время пришло, сердце слегка ёкнуло.

«Алексас, пора», — скомандовал Найдж; Таша потеряла колдуна в толпе, но он явно не потерял их.

Поцеловав ей руку на прощание, Алексас непринуждённо прошествовал по направлению к лакею. Взяв одну из чаш, вернулся: Таша лишь сейчас поняла, что сидит совсем рядом с местом, где по зеркальной поверхности стен змеилась едва заметная вертикальная трещина.

«Готов? Насчёт три».

Вместо ответа Алексас небрежно прислонился спиной к зеркалу — рядом с Ташей, к самой трещине.

«Раз…»

Когда Алексас поднёс чашу к губам, Таша увидела, как Кэйрмиль торопливо плывёт к выходу из зала.

Значит, всё идёт по плану…

«Два…»

Алексас пригубил вино — пока она следила глазами за Андукаром, скользившем между масками по направлению к ним.

«Три».

Даже Таша не заметила подмены.

Спокойно отняв чашу от губ, морок Алексаса устремил задумчивый взгляд на танцующих гостей — в то же самое время, как мимо них размеренной походкой прошёл Андукар.

— Ищи жёлтый череп, — бросил эйрдаль, не останавливаясь, и тут же растворился в толпе.

Нервно сглотнув, Таша встала. Коснулась пугающе материальной руки фальшивого Алексаса, бросила «я сейчас вернусь» — и, получив в ответ на диво убедительный и естественный кивок, медленно двинулась на поиски Картера.

В процессе она всё же увидела Найджа. Тот устроился на скамье чуть поодаль, внешне абсолютно расслабленный и тоже потягивая вино: кто бы мог подумать, что в этот момент колдун непрерывно контролирует чей-то морок. Жёлтый череп в чёрном балахоне как раз обнаружился неподалёку. Прятавшийся под ним Картер стоял в окружении рыжеволосого юноши-пажа, на макушке которого красовался бархатный берет с зелёным пером, некоей личности в маске с птичьим клювом и плаще из перьев, а также толстого пузатого разбойника, чья борода казалась накладной даже несмотря на то, что была наколдована.

Заставив себя разжать кулаки, Таша решительно направилась к ним под размеренный четырёхтактный ритм заигравшего старосветского.

— …не сказать, что подобные перспективочки меня радуют, но… простите, — перехватив взгляд направляющейся к нему Таши, череп прервал свою речь. — Чем обязан?

Шагнув вперёд — судя по тому, что Картер не препятствовал, взгляд её был достаточно наглым, — Таша привстала на цыпочки, приблизив губы к скрытому за чёрным капюшоном уху.

— За огненными вратами ждёт нас белый город, — прошептала она.

Отстранилась, немножко жалея, что не видит, как изменилось скрытое за черепом лицо — и, отвернувшись, зашагала между смеющимися вокруг масками, оставляя Картера за спиной.