Пациентка по межзвездной переписке - Мария Павловна Лунёва
— Ты проник в мою голову? — удивление сменилось возмущением. — А если здесь что-то личное было? Даген!
— Ой, красавица, ты себя в зеркало видела? Неприличное, — он весело рассмеялся. — Я рассчитывал на теплые семейные посиделки. Все лучше, чем свои воспоминания прокручивать. Да и... Я же хрон, эмоции не только поглощаю, но и фонтанирую, когда себя не контролирую. А оно им сейчас в операционной надо?
Он подошел и обнял меня за плечи. Его взгляд скользнул по нашему двору. Задержался на бельевой веревке. Затем на куклах, сидящих в ряд на крылечке дома. На белых занавесках на кухонном окне.
— Так уютно все. Теплом пропитано, — его улыбка стала шире. — Это твой дом?
— Да, — я смутилась, — вот так мы и жили. Бедно, но дружно. Весело.
— Я вырос примерно в таком же доме, но еще беднее, — Даген взглянул наверх. — Мутный купол, не пропускающий свет звезд. Холод и голод. Ни игрушек, ни веселых игр. Долгое время я не выходил даже на крыльцо. Меня растила женщина, ставшая рабыней логова. Добрая по-своему и безумно несчастная. Как и все они... Я не хочу быть хроном, Лиля, — поджав губы, он опустил взгляд. — Не хочу. Но мне все никак не удается сбежать от себя.
Я так остро ощутила его печаль, что не выдержала и обняла за торс. А после прислонила голову к его плечу.
— Мне все равно, какой ты расы, Даген. Посмотри на меня маленькую, у меня еще нет подруг, только сестры. И правда заключается в том, что через несколько дней я стану обреченной калекой. Смех надолго исчезнет из наших жизней. И друзей так и не появится.
Мы, не сговариваясь, уставились на играющих девчонок, таких беззаботных и шустрых.
— Ты можешь стать мне первым настоящим другом, Даген. Я была бы рада.
— Думаешь, твой муж подпустит меня к тебе еще хотя бы раз?
Опустив голову, он уткнулся носом в мои волосы. Волновался и скрыть этого не мог. Не в моих снах.
— Да, к тому же уверена, что и остальные тебе рады будут. Сестры, так точно. Но... Другом ты будешь моим! Первым и самым лучшим.
Его объятия стали крепче.
— В твоих снах, правда, страшно?
— Там жутко, Лиля. Холодно и одиноко. Даже воспоминания о братьях не спасают. Не было у нас таких игр. Да и детства тоже. Ари работал, чтобы нас прокормить, убирался в лабораториях "питомника". Он тоже предпочитает засыпать быстро, чтобы не видеть ничего. Риме был в услужении в доме хозяина логова. Иногда я думаю, кому из братьев доля выпала страшнее.
— Они правда жуткие, эти хозяева?
Я вздрогнула и подняла голову. Ну да, в это время над нашим домом всегда пролетал мусоровоз.
Мы с сестренками завизжали и бросились на крыльцо к папе.
— Маленькими мы боялись, что из ковша корабля выпадет пакет с вонючими склизкими отходами и приземлится прямо на наши головы, — пояснила я Дагену причину паники во дворе.
Он тихо рассмеялся.
— Хозяева, Лиля, разные. Кто-то из хронов способен контролировать свою силу, как ваш Лэксар. Жесткая дисциплина. Главным образом в голове. А есть те, кто упиваются властью... Мы ведь питаемся эмоциями. Они для нас как лакомство, и без них нам становится плохо. Я потому на корабле так часто натыкался на тебя. Ты так вкусно фонтанировала счастьем и влюбленностью. Так открыто. Я шел за тобой по запаху и наслаждался. Уж прости, но это так.
— Да не жалко, — я слегка смутилась. — Обращайся, если что.
— О, достаточно постоять, когда ты рядом с мужем... М-м-м, такое лакомство.
— Правда, так ярко проявляю эмоции? — кажется, я покраснела.
— Ты? Нет! А Нум твой — да. Там и Ари, и Риме хватает. И Лэксору вашему. Тот тоже потихоньку поглощает ваши эмоции, хотя ему и жены за глаза хватает. С такой девочкой он точно никогда с катушек не слетит. Она его перекрывает.
Словно услышав его, во двор снова выскочила Астра и запрыгала на месте, зовя всех нас играть. Да у нее всегда было и эмоций, и энергии хоть отбавляй.
В воздухе вкусно запахло супом. На кухне загремели посудой.
— Скоро обед, — подсказала я Дагену. — Папа пришел с работы. Перерыв у него. Я это время особенно любила, потому что все дома и садились за стол вместе. А вечером папа по-разному приходил, и мы часто ужинали одни. Жаль, что твои воспоминания другие. Расскажи о своей маме. Она, наверняка, была для тебя лучшей.
Он усмехнулся и пожал плечами.
— Ари говорил, что мама заботилась о нас, как могла. Он до сих пор не может спокойно о ней говорить. Ему больно. Брат злится на себя, на меня, на судьбу. Понимаешь, Лиля, мама родила по очереди: сначала Ари, потом Риме... А я... — Он горько засмеялся. — А я случайный подкидыш. Вернее, подменыш. Моя родная мать была чистокровной. Ее использовали как донора. В какой-то момент она пролезла в постель к хозяину логова, наивно полагая, что если задержится там, то с нее перестанут выкачивать кровь. Но... Просчиталась. Он использовал ее лишь раз, а после отправил обратно в «питомник». Там я спустя положенный срок и родился.
Он тяжело вздохнул.
Раздался смех. Девочки принялись играть в догонялки. Среди них я видела и себя. Маленькая, неуклюжая... Мне поддавались, а я этого не замечала.
— Тебя любят, Лиля.
— И тебя, Даген, разве это не так?
— Да, так. Как младшенького. На мое счастье, мама, та, что вырастила, потеряла ребенка. Выкидыш на позднем сроке. Ее разум уже был затуманен, и, не вспомнив, что ее дитя мертво, она забрала меня, выброшенного через окно на улицу. Просто запамятовала. Вот Ари удивился, когда она явилась домой со мной на руках. Родной матери было все равно. И я ее не виню. Она пыталась выжить... — Он рассказывал, словно никогда не имел возможности выговориться. — Тщетно, правда. Мне было три, когда ее не стало. Не выдержал организм. Смутно все это помню. Ари, смекнув, откуда матушка принесла очередного братика, спрятал меня. Долгое время мое существование не замечали. Но... в какой-то момент, подростком взбунтовав, я попался. Меня быстро определили в «питомник». Жуткое место... Кровь цедили через день, не давая восстановиться. Плачь, умоляй, кричи, что больно. Всем все равно.
