Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

И тогда я понял, что не так уж секретен адрес Родн Кои — это просто аша не знает туда нормальных, человеческих путей.

«Кот» заставил нас проявить еще чуть-чуть чудес эквилибристики — пройти по трубе теплопровода между домами, и я мельком успел обозреть с высоты затаившийся в сумерках старый город, неровный и фактурный, как нутро обсидиана на сколе, с тонким серпом луны, зависшим на востоке, и множеством мутных, слабо светящихся окон.

Хорошо, что никто из нас не боится высоты.

Аша спрыгнул с трубы на лестницу — я последовал за ним. Лестница привела нас на заброшенную станцию электропоездов. Но аша даже мельком там не остановился — соскочил на рельсы, что шли по высокому железному мосту над оврагом, и, ловко балансируя, посеменил вдаль.

Я, решительно выдохнув, отправился за ним. Обернулся: Камориль и Эль-Марко шли за нами, не отставая, хотя и видно было, что Камориль устал, а Эль-Марко вообще почти что совсем выдохся. Но, шествуя по высоким рельсам, аша все же немного сбавил скорость, так что они смогут слегка отдышаться.

Перейдя по рельсам овраг, аша спрыгнул на дорогу, сбегающую полого вниз, в сторону от холма и от моря. Мы спускались по вымощенному синим стеклом пути куда-то во влажную теплую темноту. В этой части старого города не горел ни один фонарь, а все окна, в которых свет все-таки теплился, были плотно зашторены. Луна тоже сияла как-то приглушенно, размыто, спрятавшись под аркой железного моста, по которому мы только что прошли и который теперь возвышался над нами, отбрасывая на дорогу ажурную, изогнутую тень.

Остальной путь мы проделали по этой самой дороге в тени моста, пока, наконец, не спустились к узенькой речке, поросшей камышом и плакучими ивами, чтобы, перейдя ее по мостику из досок, прибитых гвоздями к поваленному дереву, оказаться у крыльца заброшенного на вид дома с заколоченными изнутри окнами. Дом стоял прямо под крутым откосом и не было рядом ни забора, ни сада. Возле крыльца имелись только стол, лавка и колесо на веревке, привязанное к толстой ветке одной из больших ив, что вздыхала мерно, покачивая над речушкой пышной серебристой листвой.

— Здес-сь, — сказал аша, запрыгивая на стол.

Я опустил Никс на лавочку.

— Не очень-то вы лошадка, — поделилась она впечатлениями. — У меня все болит, как будто бы это я вас несла.

— Ну, уж какая есть, — я развел руками. — А болит, наверное, потому, что тебе пришлось все это время крепко держаться. Мышцы перенапряглись.

— Наверное, — согласилась она.

К нам из камышей выбрались Эль-Марко и Камориль.

— Ничего себе кросс, — сообщил некромант. — Давно я так не бегал. Значит, мы на месте?

— Ш-штопай, — прошипел «кот», нервно ударяя хвостом по столу.

Эль-Марко тяжело опустился на лавочку рядом с Никс. Отдышавшись, он, ничего не говоря, запустил руки аше в шерсть. Прикрыл глаза и стал что-то там пальцами вытворять. В этот раз он работал дольше. Пока Эль-Марко колдовал над нашим проводником, я спросил у Камориль:

— Ну?

— А вот здесь смертью воняет будь здоров, — сообщил он. — Но… не насильственной. Тут, в этой дыре, умирали счастливо.

Я покосился на него, силясь в темноте правильно прочесть выражение его лица. И, к моему удивлению, некромант не шутил.

Я оглянулся на старый облупленный дом.

Да уж. Запах чувствуется. Так пахнет гниющая плоть — и это, честно говоря, не воодушевляет меня ни разу. И Камориль, ясное дело, не о самом запахе, — но это тоже ситуации никак не красит.

Я глянул на Эль-Марко — тот сидел, положив ладонь аше на мордочку и сосредоточенно на нее глядя. Потом отнял руку и произнес:

— А вот с паразитами я тебе не помогу, извиняй. Ты сам этим как-нибудь озаботься — мой тебе совет.

— Благодарс-ствую, — протянул аша. Кивнул (совсем по-человечьи) в сторону облупленного дома: — С-сизый живет здесь. Приятного вам знакомс-ства.

— Надеюсь, это именно тот Сизый, который нам нужен, — проговорил я.

Аша что-то невразумительное муркнул и спрыгнул со стола, а потом, оглядываясь на нас зачем-то, скрылся в камышах.

— Эль-Марко, а как элементалистов называют иносказательно? — спросила Никс.

— К каждой гильдии много разных прозвищ прилепилось за годы существования, — негромко ответил Кападастер. — Но ваша — единственная, что общего прозвища не имеет. А как конкретно огненных прозывают, я не знаю.

— Жаль, — погрустнела Никс.

— Так, ну что? — спросил я с напускным задором. — Пойдемте? Что ли…

— Пошли уже, — вздохнул Камориль, направляясь к дому первым.

Да уж. Что-то мне не по себе. Аж в дрожь бросает!

Я нагнал Камориль и мы вместе поднялись по широким ступенькам на крыльцо дома, выглядевшего запущенным и напрочь заброшенным.

— Везет же нам на поздние походы в гости, — заметил я, разыскивая дверной звонок. Не нашел. Постучал. Сначала — негромко и коротко, а потом, когда никакого шевеления внутри не расслышал — посильнее и подольше.

В доме таки что-то зашевелилось. Шаркающие шаги подобрались ближе и замерли у двери. В щели между досками я разглядел глаз с расширившимся зрачком, внимательно на нас уставившийся.

— Кто? — спросил хриплым женским голосом обладатель любопытного глаза.

Я, удержавшись от известного афоризма про лошадей, не удержался от совсем уж банального:

— Свои.

— Уходите.

Голос прозвучал решительно. Глаз из щели пропал, но я слышал, что разговаривавшая с нами женщина отошла от двери недалеко.

— Вы нас немного не поняли, — это сказал Камориль. — Мы к Родиону Сизому.

Женщина молчала, но, опять же, никуда не уходила.

— От Абеляра Никитовича, — добавил Камориль, — его брата.

И опять — тишина в ответ.

Я глубоко вздохнул.

— Вы нас опять же немного не поняли, — сказал я тихо и грустно. — Мы к Родиону Сизому и намерены встретиться с ним во что бы то ни стало.

К тому времени к нам подошли Эль-Марко и Никола.

Камориль обернулся к Эль-Марко:

— Мутно здесь так, что мама не горюй.

Никс, оглядываясь по сторонам, поежилась.

— А чего здесь темно так? — спросила она.

— Мы у вас тут до утра стоять будем, — сообщил я барышне за дверью. — Не хотелось бы нагнетать, но, пожалуйста, поймите, нам правда надо, и было бы крайне здорово, если бы…

За моей спиной откуда-то появился свет. Сначала я подумал, что это Каморль закурил, но, оглянувшись, понял, что это Никс щелкнула пальцами и сообразила нам немного огненной иллюминации.

А потом я услышал скрип открывающейся двери.

На нас смотрела женщина — тощая, в сером халате из рваной вискозы, с длинными волнистыми нечесаными волосами, кажется, седыми, или просто грязно-серыми. Под глазами у нее залегли глубокие фиолетоватые тени, а сами глаза были полупрозрачными, белесыми, и, кажется, больными.