Держи врага ближе - Хэйли Джейкобс
- Так и есть, - продолжаю. - Ты думаешь, что пока Эреб в теле Оливии, сможешь с ним совладать и сковать его в себе, освободив ее.
Решил, значит, принести себя в жертву высшей цели. Довести до конца то, чего не смог достичь в прошлой жизни.
- Ты не подходишь, - отказывается сразу парень. - Запереть его должен тот, кто ему противоположен, кто-то светлый, с верой в добро, непоколебимый и праведный. Ты много страдала, что в той жизни, что в этой…Вивиан, прости, но в тебе столько печали и гнева…Если будешь даже самую малость неосторожна, то окажешься поглощенной тьмой и станешь его рабыней.
Вынуждена с ним не согласиться. Если Адэр думал, что его слова могут меня расстроить или остановить, то он глубоко ошибается.
- Напротив. У каждого есть слабости и темные стороны. Никто не может гарантировать, что выдержит боль и не поколеблется. Мы с тобой абсолютно равны. Не надо быть высокомерным, полагая, что твое религиозное воспитание и духовность поможет тебе быть более благонадежной жертвой. Это бред.
Сглатываю, немного помолчав и бросив взгляд в окно. Уже близко.
- Потому что я привыкла к боли, привыкла к темноте и холоду, привыкла к тому, чтобы быть отвергнутой, я подхожу. Это должна быть я. Но не столько из-за того, что меня не удивить тьмой в сердце и не обмануть жалкими обещаниями лучшего будущего. И не потому, что я знаю, какого это – жить во мраке и мне не привыкать к страданиям… Даже не по причине, что я знаю, что счастье и горе - две стороны одной медали, а надежда неискоренима…У тебя есть семья: родители, сестра, любимая девушка; ты лечишь вместо того, чтобы убивать, подчиняясь приказам…
Адэр перебивает, в глазах праведный гнев и некая за меня обида:
- У тебя тоже есть дорогие люди!
Да. Далия да Эш. Может, еще несколько знакомых, друзья, но я знаю, что не стань вдруг меня, они бы поскорбели, но сильно на их жизни эта потеря бы не повлияла. Да и сестра с моим бывшим врагом тоже бы оправились, время лечит любые раны.
- Погоди. Не перебивай! – все же улыбаюсь я. – …Но даже это не причина, почему тебе следует со мной согласиться и уступить.
Это может сработать. Стоит попробовать. Еще тогда, в храме я кое-что смогла заметить. Мой эфир…я прекрасно знаю на что способна, и продержаться тогда было явно за гранью моего предела. К тому же, с момента, как открыла заново глаза, сила моя, казалось, не совсем моя, а будто взятая взаймы…
Протягиваю вперед руку и касаюсь рукояти меча с черным словно мгла лезвием. Не поддающееся счету число жизней было загублено сим орудием. Те, кого оно лишило жизни, те, кто по ним скорбел…
«Шепот ночи» медленно охватывает бледно-голубое сияние. Я вливаю чуть больше сил, и эфир доходит до самого острия. Кажется, что, если немного постараться, можно даже очистить клинок от черноты, и он засияет светом. Обычный меч такого потока маны бы не выдержал.
Адэр непроизвольно вздыхает, с благоговением наблюдая за тем, как черными струйками закручивающегося лентами и рассеивающегося в воздухе дыма покидает «Шепот ночи» тьма. Клинок засиял ярче, словно звезда во тьме.
- Как это возможно? – шепчет вопрос паладин, мой друг, но я и сама не знаю ответа.
Все началось задолго, до того, как я начала искать причины.
Пожимаю плечами. На ум приходят единственно подходящие слова:
- «Возможно, ты ждешь искупления, но откуда ты знаешь, что ты – не спасение других».
На то, чтобы запечатать в себе Эреба и стать его очередными оковами Адэра толкает чувство долга, взращенное в нем с детства и любовь к Оливии. Пусть он и не сказал об этом вслух, но мне стало ясно, едва он назвал ее коротким именем. Подозревает ли принцесса о его чувствах, отвечает ли взаимностью – не важно.
Все это мне знакомо и одновременно чуждо.
Я делаю все ради себя.
Почему прошлый Эштон позволил Эребу бесчинствовать, почему добровольно отдал всего себя, и оказался в итоге поглощенным темным властелином?
Ни тиран, также предававшийся разрушению всего сущего вокруг себя, ни прошлые хозяева тел, в которых прежде паразитировал бог, в конечном итоге не доходили до того, чтобы оставить на его произвол самих себя.
В отличии от Эйджа, они продолжали сопротивляться, продолжали жаждать, желать, цепляться за жизнь. Но ему…
Ему было нечего больше терять. Он полностью сдался.
Проигрываешь не тогда, когда терпишь неудачи и падаешь, а тогда, когда перестаешь бороться, когда отказываешься подняться – этому нас учили чуть ли не на первом занятии по боевой подготовке.
Тренер Пим измывался словно был исчадием бездны во плоти, сгонял с нас семь потов, многие не выдержали и отчислились или перевелись на другие специальности, но те, кто остался, продолжали, неся поражения, вставать, снова и снова набивая шишки, следовать указаниям тренера, бороться, против других и против собственной слабости, становясь в итоге сильнее.
Мне претят эти игры с бессмертными. Претят властолюбцы и повелители. Храм, почитающий давно отвернувшуюся и покинувшую их богиню. Чужие ожидания.
Я просто дрейфующий в море корабль, не способный бросить нигде якорь. Дерево без корней. Бабочка без дома.
Далия, у которой я бы хотела просить прощения, Эйдж, перед которым виновата не меньше, два дорогих человека, которых хотелось бы спасти…их здесь нет.
Они живы только в моей памяти. И эта память о них, печальная, с проблесками счастья, делает меня такой, какая я есть сейчас.
Просто приняв и осознав это все, страх становится не важен. Я не боюсь смерти, не боюсь жизни, мне не страшен отказ, не страшно разочарование, не страшна любовь и расставание.
Людские сердца сложны. У каждого есть темная сторона. У каждого есть светлая сторона.
Единственный способ победить тьму в собственном сердце – научится ее выносить.
Дорожите ей. Смакуйте ее. Встречайте ее с распростертыми объятиями. А затем действуйте, невзирая на нее.
За окном слышится шум от
