Действуем, сестра! Бизнес или любовь? (СИ) - Елена Коломеец
После шума и сутолоки редакции на скамейке — истинное блаженство. Журчит вода, тихо поют птицы, и кажется, что нет ничего прекраснее тишины. Я рассказываю почти все. И про наследство, и про то, что мы жили одни, и про обучавшегося в столице Реми. Что у нас можно сделать отличный ремонт. Но, мне кажется, за каждым моим словом стоит невысказанное «хоть мы и девушки». Как будто я пытаюсь кого-то убедить, что способны управлять мастерской и не сделать из кареты пишущую машинку. И это притом, что мы сами даже не ремонтируем.
— Не боитесь? — спрашивает парнишка, которого, как оказалось, зовут Франциск. — Ведь кареты всегда считались чем-то мужским. И чинить, и водить.
— Ну, во-первых, мы сами не чиним и не водим, а просто владеем, это несколько иное. Но, знаешь, ты подал мне хорошую идею. Я, между прочим, отлично вожу карету! И пока я шла сюда, подумала, что не каждый может нанять карету, чтобы съездить на рынок или, как я, в газету. Идти пешком долго и лениво, так почему бы не сделать такой вот городской дилижанс?
— Карета, которая будет ездить по городу по расписанию и брать пассажиров за гораздо меньшую стоимость, чем если нанимать ее целиком?
— Да!
— Я напишу об этом! — восторженно крикнул Франциск. — Смотрите, леди, я уж расхвалю вас по полной программе, но и вы не подведите. Когда начнет ездить ваша карета?
— Давай со следующей недели? Там как раз и новый месяц начинается. Мне нужно что-то доплатить?
— Не-а, — протянул он в ответ, — за такой материал еще и я вам приплатить должен.
— Ну спасибо, Франциск. Если нужна будет карета, обращайся.
— Если отправите мне курьера, забегу на первый запуск и напишу о нем.
Мы ударяем по рукам, и я бегу домой, довольная и счастливая. Лечу, как птица. Надеюсь, Реми успел починить карету Роберто, а тот согласится еще дать. Правда, сейчас у меня такое настроение, что я уверена — все получится.
Хлоя. Вот это идея
После завтрака я решаю поискать тот самый ледяной ком, о котором говорил целитель. Ведь я все-таки купала этих рибисов, как бы мне ни было стыдно в этом признаваться. А ведь они даже грязные особо не были, даже не знаю, с чего вдруг мне приспичило их намывать. Боюсь, правдой будет, если я признаю, что мне просто захотелось. Для себя, а не для них.
Рибисы уже освоились: мама спит на моей постели, свернувшись калачиком, а малышня пытается летать по комнате. Самый отважный, кажется, это тот, которого целитель подкидывал в воздух, все норовит устроиться у меня на плече или в волосах.
— Как же тебя назвать, кроха? — спрашиваю я, поглаживая пальцем его мягкий животик. — Знаешь, я всегда хотела себе фамильяра, но купить что-то эдакое, магическое, мы не могли. А ты вот сам меня выбрал, да?
Малыш пищит, отчаянно хватаясь за мою рубашку, и хлопает крылышками, будто пытается поднять меня и улететь.
— Нет, пока тебе это не под силу, — смеюсь я. — Ну пойдем, показывай, что ты хотел?
Рибис летит впереди, будто толстенькая голубая пчела, и мне все время кажется, что вот-вот и я услышу густое, бархатное жужжание. Дверь шкафа встает перед ним преградой, но я открываю ее, и малыш отважно ныряет в самую тьму. А я завороженно смотрю на нежное и одновременно колкое голубоватое сияние. Протягиваю руку и вскрикиваю. Оно жжется!
— Хлоя, с вами все в порядке! — громогласно кричит Реми, и это так непривычно, что я даже забываю о своей боли. Он всегда такой спокойный, тактичный, первый раз слышу, чтобы он повысил голос.
— Обожглась немного, — тихо говорю я, показывая ладонь.
— Извините, я ничего не слышу! — говорит Реми. Он пытается быть тише, но это не очень получается. — Контузия. Покажите, что там у вас?
Я просто отхожу от шкафа, предъявляя ему содержимое.
— Лейна великая, — восклицает Реми склоняясь. — Да это же отличный хладоком. Откуда вы его взяли?
— Это все наша с вами находка, — отвечаю я, но вижу непонимающий взгляд Реми и вспоминаю, что он ничего не слышит.
Объясняться возможности нет, поэтому я просто беру его за руку и веду на кухню. Аптечка у нас всегда с собой, Зоя очень серьезно относится к здоровью. Да и лекари слишком дорогая штука, чтобы болеть. Минимальную помощь мы можем оказать и сами. Настойка «отолора» даже не начата, я протягиваю флакончик Реми, а сама набираю в стакан воды. Капель пять будет достаточно.
— Вы моя спасительница, — говорит он уже нормальным голосом. — Обычно я работаю в защитных наушниках и очках, но в этот раз все случилось так неожиданно.
— Надеюсь, кроме слуха, ничего не пострадало? — улыбнувшись, спрашиваю я, забирая у него стакан. Реми случайно касается ожога, и я морщусь. — Надо бы намазать заживляющим бальзамом.
— Давайте я, — предлагает Реми, разглядывая мою руку. — Это не ожег, а наоборот, сильное обморожение. В каком-то смысле это ожег холодом, но лечить его нужно совсем иначе. Если нанести заживляющий бальзам, холод уйдет вглубь раны и усилит поражение. Я понимаю, вам может это показаться абсурдным, но нужно тепло.
— Да как же так? — недоуменно шепчу я. Рука по ощущениям, горит огнем, мне жарко, я чувствую, как печет кожу. И добавить туда еще тепла?
Но Реми так спокойно и уверенно смотрит, что я не могу противиться этому взгляду. Он вселяет такое чувство безопасности, будто рядом с ним со мной вообще никогда не произойдет ничего плохого.
— Ладно, — тихо говорю я, положив руку на стол, хотя мне и страшно.
И, когда Реми кладет мне на руку что-то теплое, я вздрагиваю в первый момент. Разум так ожидает боли, что тело охотно подыгрывает ей. Но, спустя секунду, я понимаю, что боли нет. Он убирает руку, и я вижу на своей ране его носовой платок. Такой же ослепительно белый и пахнущий свежестью, как и постельное белье.
— Спасибо, я выстираю, выглажу и отдам.
— Пустяки, Хлоя, можете оставить себе. А теперь все-таки расскажите про хладоком. Неужели вы баловались стихийной магией?
— Не я, а наша с вами находка.
