"Кэшбек" для Судьбы и учеба вне правил - Татьяна Мираббилис
Вот хотя бы взять Томаса. Я на это раньше внимание не обратила, но против Ареса и Эквилиса, парнишка казался очень темненьким со своими оливково-бурыми волосами. Да и на фоне глаз, шевелюра как-то терялась. Может и они травками по примеру Черной Мамбы пользуются?
— А подруга твоя где? — осторожно поинтересовался он.
— Охотится. Разминается вместо физподготовки.
— А…
Пауза затянулась. Затем Томас спохватился и стал представлять мне своих приятелей. Я не возражала. Томас — это Томас. У меня даже некая симпатия к нему появилась: не каждый пойдет против всесильного папаши. О Люгесте я уже знала. А вот о пухлогубом — нет.
— Это Язур Неш. Он — ядозуб.
Паренек улыбнулся. Приветливо. И совсем не страшно. Вот только о ядозубах я знала со школы, благодаря моему неуемному любопытству, и ответную улыбку пришлось выдавливать из себя через силу, срочно трансформируя ее в вежливо-радушную. Хочется верить, что получилось. У парня дрогнул уголок губ — он оценил мои усилия.
За Томасом интенсивно зашмыгали носом. Пучеглазик полуобернулся к приятелю, и я увидела, как Люгест пытается справиться с кровотечением. Видно сильно носом ударился геккончик. Или сосуды слабые оказались.
— Ах ты ж, — я подхватилась с земли и метнулась к пострадавшему.
Парни от неожиданности шарахнулись в сторону. А геккончик застыл на месте. Я, недолго думая, схватила его за затылок и пригнула его голову вперед, к земле.
— Что ты делаешь? — просипел и так пострадавший.
— Пусть кровь немного стечет, — сухо прокомментировала свои поползновения.
Парень косился на меня, но вырваться не пытался. А я с удивлением отметила, что его бежево-серые волосы на ощупь оказались такими мягонькими, как у ребенка. Вспомнился Венечка, и я неосознанно погладила их пальцами. Парень застыл еще больше, а я спохватилась…
— На, — всунула ему в руку платок.
— Он же запачкается!
— Да и черт с ним.
Парень снова покосился, но ничего не ответил и взял протянутый кусок ткани. Помявшись, приложил его к носу.
— Стой, — предупредила его, попытавшегося расправить плечи, — рано. Томас, достань из моей сумки бутерброд.
Пучеглазик хлопнул на меня глазами, но просьбу исполнил. Что он при этом подумал, для всех оставалось загадкой. «Ты не Томас! Ты — кролик из «Вини-Пуха». Один в один», — подумала я.
— Стой, как стоишь, — зыркнула я на Люгеста.
Быстро распаковала бутерброд. Отложила хлебные скибы в сторону. В руках у меня остались только куски колбасы. Я метнулась к кустику крапивы. Дед меня многому научил, таская за собой. Вот и сейчас я вспомнила, что крапивка то — кровоостанавливающая трава. А еще кора калины. Но калины здесь не было. Да и вряд ли я смогла бы скормить ее плотоядному геккону. А вот крапиву — вполне. Нарвав несколько верхних листочков, я потерла их между кусочками колбасы, а после того, как они перестали жалиться и пустили сок, добавила кусочки хлеба. На вид вышло симпатично.
— На. Ешь, — протянула свой шедевр обалдевшему парню. — Давай-давай. Можешь уже разогнуться. Вырвала из его рук перепачканный платок и протянула его, не глядя, ядозубу. — Намочи, пожалуйста. Там, в озере.
Платок у меня забрали без возражений.
— Доедай весь, — командовала я, наблюдая за потугами геккона впихнуть в себя бутерброд с крапивой. — Думай, что там листья салата. Сейчас приляжешь, и на затылок мокрый платок положим. И до свадьбы ждать не придется.
— А зачем ждать свадьбы?
Теплый бархатный голос заставил вздрогнуть. Мне протянули платочек. Мокрый. Я на ощупь нашла его, но вместе с тряпочкой захватила и длинные пальцы. Ойкнула и таки выдернула материю из пальцев парня. Отошла в сторону и тогда только оглянулась. Мама родная… Я только что хватала за пальцы адепта Нияза. А рядом стоял Арес Прасикус с самым серьезным видом.
Я стояла в окружении пятерых ящеров разной фактуры и … Ну, а кто бы не струсил? Даже, если бы они и не были ящерами, и врагами, по умолчанию. Чужие, взрослые парни, подручные агрессивно настроенной ко мне магини земли. Прав был Тиноб и Мамбуся — я на свою пятую точку приключения всегда найду. О том, как встретит эту новость Эристел, даже думать не хотелось.
— Так зачем ждать свадьбы? — повторил Хенсай.
Он был повыше остальных и немного старше. Красивый, гармонично сложен. Одежда скрывала многое, но в гибком теле чувствовалась сила. Темно-серые волосы, собранные на затылке, открывали точеные черты лица. Мое воображение быстро пририсовало ему атрибуты Синдбада-морехода. А что? Похож!
Я смотрела на него с опаской и удивлением, вспоминая первую встречу в библиотеке. Вот черт меня побери, как тогда я не смогла его приметить в сидящей группе адептов? Это как нужно уметь сливаться с интерьером? Или Аделин перед ним крутилась, шипя в нашу с девчонками сторону? Я не помнила абсолютно. «Только ее сейчас здесь и не хватает!» — подумала вскользь и ответила:
— Это поговорка такая. Обозначает, что со временем все пройдет.
Хенсай улыбнулся на мою реплику. Посмотрел на Люгеста и скомандовал:
— Ну, и что ты стоишь столбом? Делай, что девушка тебе сказала.
— Так она уже и командует вами?!
И все поморщились. Это была Аделин. А за ней в безмолвном молчании маячил ее личный рыцарь с бирюзовым оттенком волос.
— Ах ты ж, тварь!
Ящерка кинулась ко мне, но была перехвачена Аресом. Она шипела и извивалась не хуже змеи, продолжая дергаться в крепких руках парня, и тянула свои. В мою сторону.
В этот эпический момент на поляну стрелой выскочила виноградная змея. Ее рот был набит воробьями. Змейка сделала стойку передо мной, вытянувшись почти во весь свой рост. Желтые глаза недобро осмотрели ящеров. Змея выплюнула свой трофей на землю и сделала несколько предупреждающих выпадов в сторону «птенцов Аринар». Хенсай вскинул руки открытыми ладонями к змее, демонстрируя свои дружелюбные намерения. Остальные последовали его примеру. Только у Ареса ладони были заняты, да ящерка продолжала беситься.
— Всем назад на два шага, — скомандовала Сенти, мгновенно трансформировав свое тело. Только хвост оставила нетронутым и сейчас играла им, как кнутом. — Что вы здесь все делаете? Ну тебя на минуту нельзя оставить! — а это уже мне.
«Хороша минута, да тебя почти час не было», — обиделось мое эго. Но озвучивать этого я не стала.
— Милисент, все нормально, успокойся, —
