Крестьянка в наказание - Вероника Азара
Она смолкла, а я поняла теперь откуда в матушке эта боязнь приезжих, откуда этот припадок, когда солдат на меня кинулся…
— Матушка, родненькая, — плюхнулась на пол, обхватила её ноги и припала лицом к коленям.
Мне на голову упало несколько слезинок.
— Держись, Рушка, держись. Тебе сильной надо быть. Тебя в другой мир забирают и, дайте боги, чтобы твой муж оказался заступником за тебя, как отец… Страшно мне тебя отпускать, но с большими людьми нам не спорить. Если уж откуда-то этот герцог о тебе узнал и для чего-то ты ему понадобилась, не нам перечить. А знай одно. Если станет совсем невмоготу, если предпочтёт он твой позор своей выгоде — возвращайся. Мы с отцом обговорили. Примем обратно. Домик справим, будешь жить сама по себе, если не захочешь с кем-то из сестёр или с братом жить. На кусок хлеба своим рукоделием всегда заработаешь.
Я подняла голову и сухие матушкины губы коснулись лба.
— Теперь ступай. Постарайся сёстрам о нашем разговоре не говорить. Сёстры сёстрами, а может и так выйти, попрекать будут до конца дней, что чужого ты семени. Мало таких, как отец, кто чужую кровь примет и воспитает, будто родную…
Матушка оттолкнула слегка, заставив подняться на ноги. Утерев слёзы, наклонилась и чмокнула горячую щёку матушки.
Да уж, какие ещё повороты сделает моя судьба?
Батюшка, когда вернулась, глянул исподлобья, что-то мастеря за столом.
Не удержавшись, подошла и к нему, нерешительно помялась под суровым взглядом, не сдержалась — поцеловала в щёку… Он не отстранился, похлопал свободной рукой меня по спине и ничего не сказал, но суровость ушла из глаз. Неужто думал, откажусь от него? Да кто ж мне батюшку заменит? Не тот же проезжий… Думать о нём не хочу даже! Есть у меня матушка, есть батюшка, есть сестрицы с братом… Муж будет, тогда и думать о нём буду! Вот!
* * *
Прибыл жених на день раньше договорённого. Точнее не на день, на ночь. Приехал вечером и сразу направился в дом старосты, где стояли на постое стражники.
За Руланой прислали мальчишку. Она быстренько засобиралась и убежала домой, прихватив прощальный подарок — рубашечку для обряда имянаречения новорождённого. Я плела кружева и расшивала тонкое полотно с того дня, как радостная Рулана сообщила о второй тягости. Казалось мне, будет мальчик, так ожидаемый всей семьёй старосты. Мальчик-наследник.
Увидев рубашечку, сестрица задохнулась от восторга, прижала подарок к груди и не хотела выпускать из рук. Насилу удалось уговорить завернуть подарок в тряпицу — негоже если раньше времени увидят такую вещь. Она от сглаза должна уберегать младенчика, поэтому никому кроме мастерицы и матери в руки не дают, пока в храме малыша не освятят.
Вся семья сидела в напряжении, не зная, чего ожидать от такого важного господина. Дело к ночи. А вдруг решится прийти? Не пришёл. Прислал с одним из своих охранников ларец с украшениями для невесты, да малый ларчик с выкупом.
Батюшка открыл оба ларца и мы, столпившись у стола, дружно ахнули. Один из работников, совсем молодой парнишка, то и дело подкалывавший Оленку, аж присвистнул, за что тут же получил затрещину от матушки — не дело в доме свистеть. Но мне самой присвистнуть захотелось. Я почувствовала — жаром окатило лицо, даже схватилась за щёки. А потом лёд пробежал по спине. Это сколько же у герцога денег, если он такой выкуп за меня дал, да ещё и такие украшения прислал? Как же я в эдаком богатстве на улице покажусь? Да меня, охранять надо почище городских барышень!
Батюшка досадливо крякнул:
— Оленка-то, похоже, права была. Ни к чему герцогу наше приданое.
— К чему, ни к чему, а должно быть и будет! У Рушки хоть какая ниточка своя быть должна. Да и монетку дадим, герцогу ни к чему, а глядишь и пригодится! Не нищие! — решительно захлопнула матушка ларцы. — Ты, отец, давай-ка, убирай это всё подальше. Ночь переночуем, завтра венчание, а после по-тихому в город в банку свезёшь. Дома этакие деньжищи хранить нельзя!
Все дружно закивали. А батюшка подхватил ларцы и тихо, но весомо предупредил:
— Если кто хоть словечко!..
Снова дружные кивки. Даже работники посерьёзнели. Кому ж захочется терять место в доме, где такой достаток. Дураков нет! Это ж теперь батюшка богаче старосты стал.
А мне вдруг подумалось — не просто так герцог милость проявил. Не иначе, боги нашептали. За доброту батюшкину, что чужую кровь в доме принял, вырастил-воспитал, как родную. Строг всегда был, уж ничего не скажешь, но и на учение к Маните отдал, денег не пожалел, хоть и жили тогда очень бедно, а заплатил. А теперь и в дом достаток придёт. Таких денег всей семье и на новый дом, и на хороший скот, и на кусочек земли прирезать хватит…
С такими мыслями и улеглась спать, не слушая ставших уже привычными мечтаний Олены. Эх, сестричка. Дитё ты малое. Чем мне придётся за достаток семейный расплачиваться? Но огорчиться не получилось. Прижала ладонь к метке на плече, ставшей за эти дни из красной светло-розовой. Метка согрелась, насыщая теплом. С тем и уснула спокойным сном. И как другие девки перед свадьбой ночами не спят?
Утро было суетливым.
Из старостиного дома прибежала девчонка и сообщила — жених будет ждать в храме на утреннюю службу. Матушка схватилась за голову — это где ж видано такое непотребство. Обычно венчались к обедне, а после отправлялись за праздничный пир. Про пир девчонка ничего не знала, но сказала — господин распорядился принять в доме старосты какой-то обоз, должен приехать вот-вот…
Батюшка, сплюнув: "И всё-то у господ не как у людей", отправился в дом к старосте, лично выяснять, что да как. Матушка же, расстроенная — всё идёт не заведённым порядком, оставила меня на девок, сбежавшихся со всей деревни.
Я пожала плечами — какое сватовство, такая и свадьба. Если жених не сватов заслал, а отряд солдат с приказом, чего-то по традициям ждать не стоило.
Оленку отправили смотреть, что происходит в деревне и приносить новости, а девушки начали меня наряжать.
И сама могла бы надеть платье, сшитое Руланой и украшенное моими кружевами, но не стала нарушать обычай хоть в
