Назад к жизни - Весела Костадинова
— Чего я там не видела? Лучше все лето работать, чем слушать отца и его скандалы.
— В такие моменты я и думаю, что хорошо, что отец нас с мамой бросил много лет назад, — призналась я. — Он тоже много с мамой скандалил, один раз меня ударил по лицу — это стало для нее последней каплей.
— У твоей хотя бы хватило силы с ним расстаться, — вздохнула Наталья.
— Ну, она собрала его чемоданы и выбросила их на лестницу. Больше мы его и не видели. К счастью.
— Умница!
Мы замолчали, глядя на великолепный закат.
— А что Ирина? — вопрос сорвался с языка прежде, чем я успела подумать.
— В смысле?
— Ну, ей кто-то нравится?
— О! Тот, кто ей нравится, ей не по зубам.
Вот, дьявол! Значит мне не показалось….
— Это Стоянов, да? — почему я чувствую досаду?
— Ого, — выдохнула Наталья, — вот это наблюдательность. Иринка вроде особо не отсвечивает. Да и староват он для нее….
— О, Наташ, не говори глупости, — вопреки кому в горле, я не смогла не защитить его, — если чувства искренние, то возраст не самая большая помеха……
— Кира, ключевое — если чувства искренние. Он холоден, как лед. У него таких, как мы сотни каждый год. С учетом того, что мужик далеко не урод, каждый год находится такая вот Ирина. К счастью, он мудрее нас. Иринка все это понимает, хоть и бесится знатно. Она ревнивая, — смущенно признала Наталья, словно бы защищая подругу. — Будем надеяться, что она это перерастет.
Я молча кивнула, боясь признаться самой себе, что подленько радуюсь бесперспективности влюбленности Иринки.
— Что ж ты, зараза, творишь? — спросила я позже у своего отражения, злясь на самое себя. — Опять на те же грабли? Мало было? Хочешь добавки?
Увы, аутотренинг не помогал.
— Не хочешь передохнуть, Кира? — мама подошла совершенно неслышно.
Летнее солнце палило без жалости. От жары рубашка прилипла к спине, а волосы падали на лоб влажными прядями, хоть я и старалась работать в тени, перемещаясь по грядке. Прополка никогда не входила в перечень моих любимых занятий, но, как ни странно, сейчас она вызывала гораздо меньше отвращения, чем раньше.
— Все в порядке, мам, — я стерла пот со лба. — Я в норме. Скоро закончу.
Никогда не любила работать в огороде, но…. мама любила нашу дачу. Раньше я всеми силами пыталась избежать поездок, а сейчас не хотела терять ни одной драгоценной минуты рядом с ней. Больше я не допущу фатальных ошибок, не дам смерти забрать у меня самого родного и близкого человека в мире.
— Кира, ты решила побить рекорд стахановцев? Три грядки за утро — это даже для меня слишком.
— Труд из обезьяны сделал человека, мам. Может, мне тоже поможет…. — пробормотала я, вздохнув, и села прямо на горячую землю, давая отдых спине и рукам.
Мама селя рядом и протянула мне стакан с прохладным лимонадом.
— Держи, мартышка.
— Мам, давай хотя бы лемур. Все не так обидно.
Я сделала несколько глотков и зажмурилась от удовольствия, а после легла на грядку, глядя в глубокое, чистое небо. Вздохнула, наслаждаясь спокойствием и умиротворением.
— Что с тобой произошло, Кира? — тихо спросила мама. — Там, в монастыре?
Она знала, почувствовала всем своим материнским сердцем. Только увы, ответа на ее вопрос я дать не могла.
— Мне приснился сон, мама, — глухо призналась я. — Очень страшный и реалистичный сон. Сон о том, что если я не изменюсь, не возьмусь за голову, моя жизнь превратиться в ад. Не сразу, но мои ошибки станут причиной огромной трагедии. И я…. Испугалась. Мне страшно до сих пор.
Она молчала, тоже глядя в небо и подставляя лицо золотистым лучам, пробивавшимся сквозь тень дерева.
— Ты из-за этого отдалилась от Анжелики?
— Не только, — снова призналась я, закрывая глаза. — Ты ведь тоже не была в восторге от нашей дружбы?
Мама молча кивнула.
— Почему же ничего не говорила?
— А это помогло бы, Кира? Ты бы услышала мои доводы? Сложно повлиять на человека, когда он сам не желает изменений, не видит очевидных вещей, ослеплен и находится под влиянием другого. Начни я этот разговор, и мы разругались бы с тобой, но подругу бы ты не оставила. У меня не было иного выбора, как просто наблюдать.
Моя любимая, мудрая мама!
— И что ты думаешь?
— Думаю, что девочка не видит границ. С каждым годом ее понимание добра и зла становится все более и более размытым. Она не плохая, но политика ее родителей, не ограничивающих ее, дает свои плоды…. Ты и сама, думаю, это увидела.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что иначе ты не стала бы отдалятся от нее. Что она сделала, Кира? Или что предложила сделать?
Я грустно усмехнулась. Наталья назвала меня наблюдательной. Ха, это она мою маму не знает.
— Ты права, мама, — после недолгой паузы призналась я, — она предложила такую подлость, которая может разрушить репутацию и даже жизнь человека. Я не согласилась принять в этом участие и ей запретила это делать.
— Иииии?
— Я не знаю, мама. Я не знаю, что от нее ожидать и на что она еще способна. Она говорила об этом с такой легкостью, причем вполне понимая, что ее поступок может иметь фатальные последствия.
Мы обе замолчали, не зная, что еще добавить к уже сказанному.
Внезапно мама взяла меня за руку и крепко сжала.
— Следи за ней, Кира. Или предупреди того, против кого она плетет интригу.
— Я не думаю, что она все-таки сделает это. Да и причин сейчас нет.
— И все же, присматривай за ней. И…. постепенно сокращай общение.
Эх, мама. С одной стороны ты права, но с другой…. Когда мы уезжали из России, только Анжелика поддержала наше с Димкой решение, стала мне поддержкой, когда друзья и родственники отвернулись от нас. При всех ее недостатках она искренне любила меня, искренне волновалась за меня. И я не могла забыть про это.
— Кстати, тебе кто-то все утро звонил, Кир.
— Кто? — я удивилась.
— Понятия не имею, номер незнакомый. Ты вечно бросишь телефон где попало, вот я и пошла тебе сказать. О, — она прислушалась, — похоже опять звонит. Иди давай, человече, вдруг что-то серьезное.
9
Номер действительно оказался незнакомым, но сердце у меня почему-то дрогнуло.
— Да, — я нажала кнопку ответа, — слушаю.
— Кира? — бархатный голос я узнала с первых секунд, и краска залила лицо.
— Да, — хорошо хоть голос не сорвался.
— Прости, что беспокою в каникулы.
