У смерти твой голос - Екатерина Соболь
– Извините, – в который раз повторила я. – Тут надо шевелиться: едва место появляется, его тут же занимают.
– Хотите отдохнуть?
В его словах мне опять почудилась издевка, и множество мелких обид на него в этот момент объединились в одну большую. Ну до чего неприятный тип – счастлива буду забыть о нем! Но сначала все же… Я вытащила из сумки листок, на котором расписала стихии рождения трех девушек. Огонь, земля и металл до мозга костей.
– Я родилась пятого сентября две тысячи четвертого в одиннадцать утра в Андоне. Ввожу эти данные в онлайн-калькулятор бацзы, и…
Я развернула к нему экран. Четыре одинаковые зеленые картинки с листком, как в игровых ретроавтоматах, которые иногда выставляют на ярмарках, – только в данный момент все это обозначало совсем не выигрыш.
Год: дерево. Месяц: дерево. День: дерево. Час: дерево.
Инспектор долго смотрел на экран моего телефона, не делая даже попытки взять его у меня из рук.
– Пять стихий: огонь, земля, металл, вода и дерево, – пробормотал он. Надо же, и правильный порядок знает – или просто так хорошо запомнил мои слова? – Девушки стихий огонь, земля и металл мертвы. Вы – дерево. Боитесь за свою жизнь?
От того, насколько прямо он выразил суть проблемы, мне стало не по себе. Сейчас скажет, что я избалованная богачка, которая выдумывает себе повод для беспокойства. Но Чан Чон Мин поставил локти на колени и с силой потер лицо и лоб, окончательно растрепав свою и так далекую от совершенства стрижку.
– Ситуация – просто жопа, – в сердцах выдохнул он.
Глаза у меня округлились. Я ослышалась, или он сказал… Но даже если я все услышала верно, извиняться он не стал.
– Если я просто велю вам идти домой, будете до следующей смерти сидеть как на иголках? – спросил он.
Я напряженно подняла плечи. Опять насмехается, или?..
– Да не издеваюсь я над вами! – Чан Чон Мин повысил голос. – Когда я задаю вопрос, я в буквальном смысле это и спрашиваю.
Ну тогда я не поспевала за его ходом мысли.
– Конечно, я буду сидеть как на иголках! Предыдущие смерти происходили раз в три дня. Значит, какая-то девушка стихии воды умрет в Йемтео через два дня, а дерева – еще через…
– Ой, можете нас сфоткать? – К нам подбежала незнакомая девушка и вежливо поклонилась.
Я взяла у нее телефон, сняла их с парнем на фоне павильона. Они дурачились, строили рожицы, обнимались, и я испытала привычную зависть.
– Давайте теперь мы вас, – счастливо сказала девушка и потянула руку за моим телефоном.
Я посмотрела на лицо инспектора, приветливое, как надпись «Осторожно, злая собака», и протянула ей телефон. Схватила инспектора за рукав и подтянула к резной колонне. Каждый раз, дразня его, я на несколько секунд забывала о своих проблемах.
– Что вы такие грустные?! – удивилась сияющая от радости девушка. – Поцелуйтесь, ну или хоть улыбнитесь!
Я показала камере сердечко и вытянула губы, как для воздушного поцелуя. Весело покосилась на инспектора, но тот стоял как министр эпохи Чосон, позирующий для портрета.
– Благодарю! – Я поклонилась девушке и забрала телефон, умирая от желания глянуть на фотки. – Желаю вам счастья.
– И вашей паре тоже желаем всего наилучшего!
Парочка поклонилась нам и весело двинулась по мосту дальше. Я глянула на инспектора и гнусно рассмеялась. Он покраснел! Правда, покраснел! Может, это от злости, но все равно было мило: сразу стал выглядеть на свои тридцать, а не на сто тридцать. На фотки я смотреть не стала, чтобы его не смущать.
– Идемте, – сказала я, засунув телефон в сумку. – Если сначала откроете дело, а потом раскроете и закроете, вам наверняка какую-нибудь премию дадут.
Меня так и подмывало сказать: «Потратьте ее на барбершоп», но я сдержалась. Мы молчали до конца моста. Я слушала звуки наших шагов на деревянных досках, и, пусть это ничего не значило, проход по мосту показался мне головокружительным. Моя нога в белой кроссовке ступила на землю одновременно с его ногой в коричневом ботинке, и пришлось закусить изнутри губу, чтобы боль немного отвлекла от мысли, что мы как молодожены, которые ступают на ковровую дорожку в зале торжеств.
Уймись, Юн Хи, пожалуйста, пожалуйста, не думай об этом. Я сошла на землю и начала лихорадочно представлять Чана Чон Мина без одежды на поле для гольфа, покосилась на его шею, бледную до воротника, и так отпрянула, что споткнулась. Инспектор поймал меня и поставил ровно. Ощущение его рук, даже через пиджак, мне совсем не помогло.
– Вы перегрелись, – констатировал инспектор.
Но даже его тон «капризная девчонка и ее мелкие проблемы» не привел меня в чувство. Я представила, как расстегиваю его рубашку и с каждой пуговицей вижу все больше бледной, нетронутой солнцем кожи. Это должно было вызвать отвращение и желание сбежать, но, вместо этого, лишь захотелось пригласить экзорциста, чтобы он раз и навсегда очистил меня от одержимости и стер память об инспекторе.
– Куплю вам воды, предсказательница, – сказал Чан Чон Мин.
Все-таки мрачный характер уживался в нем с добротой. Я растроганно улыбнулась, но тут же заставила себя нахмуриться. Нельзя показать, что творится в моей тупой башке.
– Я могу за себя заплатить, – в попытке спасти свою гордость сказала я, но он воспринял мои слова совсем не так, как я хотела.
– Да-да, вы богатая, я уже понял, – сказал он и отошел к киоску.
Вода с газом приятно освежала. Я вообще-то газированную не люблю, но он купил себе тоже и так аппетитно пил, что я невольно заразилась его энтузиазмом.
К тому моменту, как мы дошли до бара с интригующим названием «Бар Синих Струн», я уже немного успокоилась. Бар располагался на первом этаже современного трехэтажного здания, ловко скрытого деревьями: с моста, где гуляют туристы, его и не увидишь. Вывески верхних этажей предлагали химчистку, соджу от производителя, товары для дома и косметику, а на первом этаже горела скромная вывеска: синий бокал для мартини и традиционная лютня ханпипха. Очевидно, вывеска намекала, что даже в этом культурно богатом районе есть место, где вы сможете славно повеселиться вечерком. Я энергично двинулась к двери, но инспектор Чан меня остановил. Он угрюмо обозревал здание, словно
