Твоя тайная дочь (СИ) - Ривера Полина

Улыбаюсь в ответ. Мы склоняемся над ванной. Ари держит малыша, а я намыливаю его замерзшие лапки. Вытираю полотенцем и отпускаю. Сначала он бежит к своей лежанке, а потом тихонько прокрадывается в комнату, где спит Машуля.

– Маленький разбойник, – шепчет Ари. – Я хотела бы принять душ.

– Придешь ко мне?

– Фил, я… Может, пока нам не стоит, а я… Ведь ты…

– Я буду тебя ждать. Пожалуйста, – шепчу, касаясь ее прохладной с мороза щеки губами.

Ари скрывается в дверях ванной комнаты. В гостиную возвращается темнота. Она сворачивается по углам, заползает в каждую щель и мою душу… А вместе с ней приходят воспоминания – болезненные, странные и, как по мне, совершенно неуместные. У меня никогда не было ничего своего… Мама покупала мне игрушку, а я разглядывал ее с замиранием сердца, мечтая беречь, холить и лелеять. Из рук выпустить боялся… Однако, планы рушились на корню, стоило нам прийти домой. Ее видел Данька и тотчас требовал себе. Он орал и топал ногами, и маме ничего не оставалось, как силой выцарапать ее из моих рук и подарить младшему брату. Она успокаивала меня, ласково объясняла, что Даня поиграет и «вернет ее тебе как новенькую», но и эти обещания рассыпались прахом… Данька возвращал мои вещи изрядно потрёпанными… Будь то кроссовки, майки или… девушки. Например, Ната…

А тут Арина… Невеста, которую подарили мне. Навязали в комплекте с должностью. Но она моя сейчас, понимаете? Ее сделали моей… Я получил ее. Я! Не Даня, хоть он и смотрел на малиновку совсем не по-братски… Не другой мужик, а я! Никто ее не отберет… Странное сравнение, даже циничное… Все же Арина не вещь. Не игрушка, и не моя собственность.

Сбрасываю с себя дурацкие мысли и становлюсь под душ. Легче не становится… Вытираю влажные волосы полотенцем, заслышав ее тихие шаги по коридору.

– Я пришла, – произносит чуть слышно.

– Что это на тебе? – улыбаюсь, протягивая к ней руки.

На Ари огромная фланелевая пижама. Скорее, смешная и практичная, нежели сексуальная.

– Извини, я подумала, что для тебя все это неважно… Белье, наряды и… Черт… Фил, я не стану тебя добиваться. Корчить из себя что-то, наряжаться, соблазнять…

– Не надо, Арина. И, да… Мне плевать на пижаму. Кстати, она милая.

Я торопливо расстегиваю пуговицы и стаскиваю кофту с ее хрупких плеч. Забираюсь ладонями под резинку штанов, с наслаждением отмечая, что она без трусиков.

– А вот это правильно, – шепчу хрипловато, сжимая ее ягодицы.

Ари молчит. Обвивает мои плечи руками и целует в губы. Толкаюсь в ее рот языком, посасываю сладкие губы, пью ее, как воду… Моя невеста, блять… Мой подарок, только мой.

Арина гладит мою грудь, плечи, ползет пальчиками ниже… Обхватывает напряженный ствол, слегка царапая его ноготками. У меня перед глазами мелькают разноцветные круги… Не хочу думать… Мысли приносят только боль. Будят позабытые обиды, неволят душу… Не хочу думать… Только не сейчас.

Подхватываю ее на руки и несу в кровать. Наваливаюсь сверху, не переставая целовать и ласкать. Вкусная такая. Нежная, ароматная… Прикусываю острые, как тугие ягодки соски, облизываю кончиком языка ее живот, кружу вокруг пупка, ощущая пряный аромат ее возбуждения. Наверное, так пахнет секс – морской водой, горячим, раскаленным песком, хвоей и ветром… Немного полынью и свежей травой.

Развожу ее стройные бедра и касаюсь пальцами набухших складок. Она стонет и подается вперед, навстречу ласкающим рукам… Беззащитная, нежная, непредсказуемая в своих мыслях и желаниях…

Погружаюсь пальцами внутрь, размазывая влагу вокруг напряженного узелка, а потом решаюсь попробовать ее на вкус. Моя ведь девочка… Я так давно этого не делал. Брал то, за что платил, не заботясь о чужом удовольствии.

– Фил, господи… Не надо… Нет…

– Почему? Тебе не нравится?

– Это слишком… Я же потом должна ответить на твою любезность, а я… Не умею, – честно говорит Ари, с трудом восстанавливая дыхание.

– Не понял, малиновка. У тебя никого больше не было? Только не говори, что… Я все равно не поверю.

– Никого, – выдыхает она.

В свете луны из окна ее глаза возбужденно сверкают. Из полураскрытых губ рвется частое дыхание. Поглаживаю ее запястье, ощущая под пальцами быстрый пульс… Испуганная птичка… И я до умопомрачения испуган ее признанием. Как такое возможно?

– Боже мой, Ари… Ты – ящик Пандоры, ей-богу. Или ларчик с подарками, или…

– А-ах!

Я возвращаюсь к своему занятию. Собираю языком влагу, ласкаю ее с каким-то безумным старанием. По спине градом катится пот, в глазах темнеет от предвкушения… Так ее хочу… Выходит, она по-настоящему моя? Исключительно моя? Только моя и ничья больше… И никто и никогда не касался этого прекрасного тела?

Она кричит. Всхлипывает, стонет мое имя. Извивается и вырывается из захвата моих рук. Запоздало вспоминаю о защите. Тянусь к тумбочке, торопливо рву упаковку и надеваю презерватив. Вхожу в Ари до упора, чувствуя ускользающие волны ее оргазма. Толкаюсь, крепко держа ее бедра. Не отпущу… Плевать на все. Я ее не просил. Не заслужил, не ждал. Но получил…

Глава 16.

Глава 16.

Арина.

Не понимаю, что чувствую… Радость, отчаяние, непонимание, раздрай… Скорее, последнее. Вчера я так надеялась, что Фил заснет к нашему с Асланом возвращению, но он терпеливо меня ждал… Еще и лапы помог помыть щенку. А потом… Безумие просто… Неподдающийся логическому объяснению феномен. Мы полночи не спали… Фил не выпускал меня из объятий, даже когда все закончилось. Сплел наши пальцы и влажные от пота бедра в единое целое… Я чувствовала, как под ладошкой заполошно бьется его сердце, а теплое дыхание касается шеи… Как он проникает в меня. Собой, одним своим присутствием в наших с Марусей жизнях. Странной, на грани безумия лаской, внимательным, острым взглядом… Не понимаю, что он чувствует? И мне до чертиков страшно… Совершенно не с кем поделиться переживаниями. Мамы давно нет, а папа болен… Не хочу его волновать.

Просыпаюсь рано. Высвобождаюсь из объятий Фила и на цыпочках бреду в душ. Сегодня мой первый рабочий день – знакомство с коллективом, обмен опытом, осмотр пациентов. Аслан виляет хвостиком и следует за мной. Наливаю ему воды, насыпаю сухого корма в миску и глажу малыша по голове. Попрошу Фила, чтобы разрешил его забрать после развода… В том, что он состоится, не сомневаюсь – мне чересчур «толсто» намекнули, какую роль я играю в жизни Филиппа.

Сердце сжимается при одной лишь мысли о Наташе. И разлетается на кусочки, когда я воскрешаю в памяти их разговор. Как она смотрела на моего жениха… И как он, словно облизывал ее взглядом… Может, поэтому он так ласкал меня? Неистово, представляя другую женщину на моем месте? Господи, как же гадко… Жить с Филом на птичьих правах, терпеть призраков прошлого и бесконечные ночные сообщения… Больно.

Энергично растираю тело мочалкой, а потом смываю с тебя пену вместе с неуверенностью и страхом. Нельзя мне падать духом. Никак нельзя! У меня больной отец и маленькая дочка. Да и ответственность за жизнь и здоровье больных людей никто не отменял.

Катерина Юрьевна приходит на полчаса раньше условленного времени. Улыбается, поздравляя меня с грядущей свадьбой, и уходит в комнату Маруси. Я развожу в миске теплое молоко, разбиваю яйца и замешиваю тесто на густые блинчики, которые так любит моя дочурка. В Европе их называют панкейки, а Маша зовет их "кеки". Складываю аккуратную горку в тарелку и завариваю чай. Замираю возле окна, поглаживая себя за плечи… Зябко, противно… Не от холода в квартире, вовсе нет… От нелюбви… Скоро весна наступит… Дни станут длинные, а из воздуха исчезнет унылая серость. Может, тогда станет немного легче?

– Привет, малиновка, – шепчет за спиной Фил.