Камилла. Жемчужина темного мага (СИ) - Штерн Оливия

— Спасибо.

— Три каруны.

— недешевы услуги такой сиделки, — Аларик даже рассмеялся.

— обычная сиделка побежит доносить, а я — нет, — гордо парировала Годива, — ну так что, по рукам?

— По рукам.

он отсчитал три серебряных тяжелых кругляша, вложил их в мягкую ладонь женщины. она нерешительно потопталась.

— ну что, я пойду? не переживай, все с ней будет хорошо, с этой куклой.

Аларик проводил ее до двери. А на крыльце случилась заминка: Годива хмуро уставилась на кучу мокрой глины на ступенях.

— Этого же тут не было, когда я пришла, — задумчиво произнесла она, — это тебя так соседи не любят, что ли? Калитку починить не мешало бы.

— Это Енм, — сказал Аларик и счел нужным объяснить, — ну, голем. Помнишь? он ночью размок, но магия такова, что в том или ином виде Енм всегда возвращается к хозяину…

— Понятно, — сказала Годива.

обошла на цыпочках комья глины и неторопливо пошла прочь. Аларик проводил ее взглядом и подумал о том, что высокий сплошной забор — это очень хорошо в его случае. осталось поправить калитку, что бы она запиралась, и уже можно жить.

Аларик постоял несколько минут, вдыхая свежий мартовский воздух и любуясь и пробивающейся травой, и распускающимися почками. Было тихо, спокойно — и лишь иногда резкий порыв ветра — последнее дыхание ночной грозы — сбивал с яблоневых веток холодные капли и швырял их в лицо.

он вернулся в дом, разулся, а потом сел на стул рядом с кроватью, где спала незнакомка. Годива оказалась права: пожалуй, девушке стало легче. Дыхание выровнялось, хрипы прекратились. Сам не зная зачем, Аларик осторожно взял ее руку в свою. тонкие пальцы — теплые, кожа — нежная. Разве что на указательном пальце маленькая мозоль — но такое бывает, когда девушка много вышивает. он улыбнулся своим мыслям. Какие у нее глаза? наверное, красивые. Да и сама она красивая, но той красотой, которой лучше всего любоваться издалека. Ему, темному магу, уж точно. Кому она могла помешать?

он старательно поил больную из ложечки до самого вечера, и был вознагражден: жар ушел. о том, что была лихорадка, напоминали лишь спекшиеся губы. Еще Аларик обнаружил несколько кровоподтеков на теле: один на плече, два других — на боку. Последствия того, что девушку несло бурной рекой. И ведь она еще легко отделалась, получается! Все кости целы, как будто Всевышний приберег. Или даже не Всевышний, чья-то любовь.

К полуночи Аларик сам начал клевать носом, подумывал над тем, чтобы пристроиться рядом на кровати, но постоянно себя одергивал. незачем. очнется, испугается. А в том, что она скоро очнется, он не сомневался. отчего бы не прийти в себя? Дыхание глубокое, ровное. Жара нет.

И он с нетерпением ждал, когда она откроет глаза. И по-прежнему было интересно — какие они? Без цвета глаз образ не получался цельным, и это нежное лицо — словно кукольная маска с пустыми глазницами, не поймешь, что там внутри…

он снова сходил к себе, наверх, принес одеяло и светильник. Устроился на стуле так, чтобы, завернувшись в одеяло, видеть лицо девушки. огонек в светильнике трепетал, и Аларику мерещилось, что дрожат темные ресницы, и что вот-вот… И он неподвижно сидел и смотрел на нее, про себя удивляясь тому, как прихотлива воля Всевышнего, если он может создавать столь совершенные лица и тела — а потом швырять их в бушующую реку. И, наверное, в какой-то миг он провалился в сон, потому что вывалился в темную спальню от жуткого, леденящего кровь вопля.

он вскочил на ноги, скидывая одеяло на пол, бросился к девушке. Конечно же, он бездарно проспал то мгновение, когда она пришла в себя. Конечно же, она обнаружила себя в незнакомом месте и перепугалась. она все порывалась подняться — и не могла, билась под одеялом. Пыталась скатиться на пол — но он схватил ее за плечи, вжал в перину.

— тихо. тихо! Все хорошо, не бойся. не бойся! — он крикнул это в полный голос, пытаясь пробиться к ее рассудку сквозь страх, но это все не удавалось.

она сопротивлялась так отчаянно, что Аларик уж подумал — мозговая горячка, не иначе. Пришлось схватить ее за локти, прижать их с силой вдоль тела. И тогда она испуганно замерла, словно раненая птичка, которую взяли в руки. Уставилась ему прямо в глаза — в скудном свете не понять, какие они, разве что светлые, с темными ободками по краям радужки…

— не бойся, — повторил он, отчего-то голос сорвался, — все хорошо. Я не сделаю тебе ничего дурного.

А в голове мелькнула мысль о том, что, возможно, с ней уже сделали много дурного, и именно поэтому она не верит и боится.

— ну, все хорошо? — он через силу улыбнулся. мысль о том, что кто — то причинил этому волшебному созданию вред, колола и царапала где-то глубоко внутри.

Девушка несколько минут молча на него таращилась, а потом Аларик ощутил, как ее тело обмякло под руками. он сразу же отпустил ее, легонько погладил по плечам. Блики света играли в спутанных волосах, неожиданно таких светлых, что прядки отливали нежным жемчужным сиянием.

— ну, вот, — уверенно сказал он, — ничего не бойся. Я нашел тебя на берегу речки и принес к себе. Тебе было очень плохо, но уже лучше. Верно, ведь, лучше?

Взгляд ее прилип к его лицу. она тяжело, с надрывом, дышала, смотрела со страхом, не отрываясь.

— не бойся, — повторил Аларик, — я клянусь, пока я рядом, с тобой больше не случится ничего плохого. ну, договорились?

медленно, все ещё вжимаясь в подушку, она кивнула.

— Скажешь, как тебя зовут? — осторожно спросил он.

она кивнула ещё раз. Дыхание постепенно успокаивалось, но теперь она вцепилась пальцами в край одеяла, как будто боялась, что его отберут.

Возможно, этот страх был вполне обоснован…

Аларик вздохнул.

— ну так что, скажешь? Я — Аларик Фейр. А ты?

Губы девушки дрогнули, приоткрылись. она глубоко вдохнула, решаясь, и…

Выдохнула тихое, скомканное мычание.

В светлых глазах снова появился страх.

она вдохнула ещё раз — и снова что-то неразборчиво промычала. Какое-то «а-ва-ва».

Судорожно закрыла ладонями лицо. Потом, с хрипом выдыхая, вцепилась в собственное горло так, словно хотела его разодрать.

— Стой! Что ты? Что?! — и он снова схватил ее тонкие запястья, потому что боялся, что навредит себе.

— Ва-ва-ва! — судорожно промычала она.

И вдруг замерла, напряженная, словно пружина.

Тихонько повторила свое «ва-ва-ва». Всхлипнула.

И из ее глаз внезапно покатились слезы.

«немая», — сообразил Аларик.

Впрочем, не велика проблема. Вернее, в данном случае проблема — совсем не это.

он наклонился над девушкой, осторожно погладил ее по голове.

— не плачь, — сказал тихо, — ну и что, что ты не можешь говорить. Это все ерунда. Я ведь могу тебе задавать вопросы, а ты сможешь кивать головой. ты меня понимаешь, правда ведь?

она судорожно закивала, да так, что, казалось, тонкая шея переломится.

— Хорошо-хорошо, — он пытался ободряюще улыбаться, — скажи, а ты обучена грамоте?

Снова несколько кивков, и по бледным щекам одна за другой катятся прозрачные слезы.

«Вот беда-то, — подумал он, — что с ней случилось?»

— Послушай, — снова погладил по волосам, как маленькую девочку, — если ты умеешь читать и писать, то твоя немота — ничего не значит. Давай, я принесу тебе бумагу и карандаш? Тогда ты сможешь записывать то, что не можешь сказать.

Кажется, эта идея ей очень понравилась. она как-то особенно пронзительно посмотрела на Аларика и снова закивала. он сказал:

— Тогда я сейчас вернусь. только ты, пожалуйста, не пытайся убежать. Это может быть опасно для тебя, понимаешь?

определенно, все она понимала. И более того, превосходно помнила все, что с ней стряслось — потому что сжала губы и кивнула. один раз, но с таким выражением отчаяния на личике, что у Аларика вдруг возникло желание обнять ее, прижать к себе и защитить от всего зла этого несправедливого мира.

— Договорились, — сказал он и бегом выскочил из комнаты.