Спасти демона - Дарья Ву
– Ничего не трогать! – в начале первого же занятия произнёс Джонатан Эклунд, преподаватель химии. – Вы ещё не ознакомились с опасностями, поджидающими вас впереди. А теперь открывайте ваши учебники и читайте первую главу!
Вот это задание, усмехнулась я под нос. На втором занятии он сказал читать главу вторую, на третьем – третью.
– Я предвижу будущее, – таинственным голосом протянул Жан. – Вижу! Вижу, что сегодня мы будем, – друг сильно нажал указательными пальцами на виски и плотно сожмурил глаза, – читать главу четвёртую!
Класс разразился дружным хохотом и стих с приходом преподавателя. Вокруг зашуршали учебники, перелистываемые студентами. Впрочем, Джонатан не велел нам ничего читать. Он уселся за преподавательский стол и как это делали все преподаватели в начале своего урока, по алфавиту произнёс каждого из нас, попутно ставя плюсики напротив фамилий.
Сегодня в кабинете появились стулья, а парты оказались освобождены от экспериментальных материалов, составленных на два задних стола кабинета.
– Доставайте листочки, чернильницы и перья. Остальное убрать, – отметив класс, наказал преподаватель. – Пишем проверочную работу на знание пройденного материала.
Я заныла, но послушалась. Напомнив вступительные экзамены, доска оказалась расчерчена на две стороны для двух вариантов. Таким образом, преподаватели старались оградить нас от списывания. Они не учитывали того, что мы общались не только с соседями по парте, но и с другими своими одноклассниками. Стоило любому преподавателю лишь на секунду покинуть занятие, как все оживали на своих местах. Сковывающая тишина испарялась как по мановению волшебной палочки, или чем там пользуются северные маги? Все поднимались со своих мест, вертелись и спрашивали друг у друга ответа на не решённые собственными силами задачи.
Только Джонатан Эклунд не собирался покидать кабинета. Он встал из-за стола. Класс напрягся, готовый загалдеть, но преподаватель не ушёл. Вместо этого, он прохаживался между рядами, посматривая на пустые и исписанные листы пергамента. За пять минут до звона колокола, Эклунд собрал листы и задал на дом прочесть четвёртую главу учебника. Те, кто не желал тратить время веселья на учёбу, открыли учебники и погрузились в чтение на неуловимые пять минут до конца занятия. Некоторые из нас, например, Патрик, продолжали чтение и на перемене, пока другие переодевались к уроку физкультуры. Он всегда проходил спарено с параллелью. Приносил радость Жану, да и другим юношам тоже. Они с любопытством осматривали женские фигурки из Филина, обтянутые бежевой спортивной формой. И я не была обделена любопытными взглядами, особенно одним очень красноречивым взглядом светлых фиалковых глаз. Эти глаза смотрели на меня с другой половины спортивного зала. И смотрели они лишь тогда, когда чувствовали себя незамеченными Аргусом. Ведь из трёх занятий физкультуры, два раза в неделю урок первых классов совпадал с занятием у четвёртых классов. Я раз за разом краснела, под нежным взглядом Моргана, ловила его улыбку и мечтала потонуть в фиалковых глазах.
До конца Ветрозима оставалось совсем немного. Близился самый короткий день года – Тенебра. Ночь в этот день длинна, как никогда, но сразу после Тенебры день вновь набирает силу. Часы его удлиняются, а ночи сокращаются. Но всё это будет потом. Двадцать первого Ветрозима меня волновал только день поминовения усопших.
Я, как это принято, ярко накрасила лицо. Красные губы, чёрные глаза и бледная кожа. Надела простое белое платье, в таких хоронят. Ибо в день Тенебры, а, вернее, в ночь, следует стать призраком, чтобы тени не забрали тебя. Всё это, конечно же, сказки. Память давно ушедшим временам. Однако, кто их знает? И потому, все послушно закупили куколок. Потушили свет в домах. Вышли на улицы и сожгли тысячи соломенных человечков, принося их огонь в дар одинокой Тенебре, оберегающей души умерших.
Жан на праздник Тенебры пришёл к нам через главный вход, а не окно. Он каждую Тенебру ходит к нам, не желая оставаться дома. Ведь его отец каждый год на праздник покидает Йелан, но никогда не берёт сына с собой.
– Останешься с ночёвкой? – поинтересовалась бабушка, явно этого не желая.
– Нет, спасибо. Я пойду домой, – вежливо отказался Жан, заподозрив неладное.
Обычно он оставался у нас. Только в этом году родители уехали, а, значит, некому приказать прислуге подготовить комнату гостю.
– Тадеус не спит, – шепнул мне Жан, удостоверившись, что никто нас не услышит. – Он сидит лицом к стене вот уже третий день и не двигается.
– Зачем? – спросила я Жана, но друг не знал ответа.
– Хочешь зайти? – всё ещё тихо поинтересовался он.
Ещё спрашивает! Конечно же – да.
Я проводила Жана через парадную дверь, а затем сказала, что устала и хочу спать. Выбравшись в окно своей комнаты, в простом белом платье пошла к дому Костроунов.
В подвале, казалось, тише обычного. Жан спустился со мной, он указал на худощавую фигуру белого демона, и предложил подняться. Я отказалась и пронаблюдала за тем, как Жан поднялся обратно на кухню. Слышала щелчок, с которым Жан поджигал газ на плите, ставя чайник.
– Тадеус, – позвала вполголоса.
Демон не реагировал. И тогда я подошла к нему. Глаза, обрамлённые белыми ресницами, закрыты. Но он не спал. Никто не спит, усевшись лицом к стене и скрестив ноги, а руки сцепив в пальцах и держа на уровне груди. Я тронула демона за плечо, но тот не шелохнулся.
– Что ты делаешь? – не хотела я отставать от него.
– Слушаю, – раздражённо отозвался демон.
– Что ты слушаешь? – довольная собой, села рядом.
– Тени, – на выдохе произнёс Тадеус и открыл глаза, чуть поворачивая голову ко мне.
Тонкий нос, высокие скулы, чуть узковатые глаза и тонкие губы. Лицо его выглядело бледнее, чем при последней нашей встрече.
– Сегодня тени особенно разговорчивы, – продолжил белый демон. – Слышишь?
– Нет, – заворожённая его голосом, ответила я.
– Слушай.
Я слушала, но слышала лишь зарождающийся свист чайника, прерванный щелчком. Слышала стук керамических чашек, трепыхание ложки, размешивающей сахар в чае. Тадеус пристально наблюдал за мной. Взгляд его белесых глаз упал на Звезду Тера. Я носила её не снимая. Рука с тонкими длинными пальцами беззвучно потянулась к моей шее. Острые ногти прошлись по стеклу треугольника. Затем по коже шеи, поднялись по подбородку и остановились на чуть приоткрытых губах.
– Остерегайся теней, сказал бы я тебе, – усмехнулся Тадеус, – В ночь Тенебры они сильны и разговорчивы.
– Чай готов! – крикнул Жан с кухни.
– Но не скажешь? – я не торопилась покидать подвал.
– Ни к чему, – взгляд Тадеуса вновь вернулся к подарку Аргуса. – Иди. И если появится такое желание, спустись вновь.
– Ого! – удивилась я, улыбаясь, но Тадеус вновь усмехнулся.
– Только на этот раз не забудь принести мне еду.
К утру я покинула дом Костроунов. Жан проводил меня до двери и пожелал добрых
