Зачет по тварезнанию (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

Я поерзала, пытаясь выбраться из-под тяжелого тела.

…Ан-нет, хе-хе, можно считать опасным. И тут даже считать не нужно. Разве что про себя, чтобы успокоиться. Потому что когда тебе в причинное место упирается «косая сажень», а у тебя год не было мужика, это немного сбивает. С толку. Я чуть сдвинулась вперед. Не в тот «перед», который сейчас был сверху и откуда меня прижимал к земле студент, а тот, который вверх. Ну, то есть я от него немного отползла. Сантиметра на три. Дышать сразу стало легче.

— Мне кажется, она уже улетела, — я попыталась произнести как можно уверенней, и даже посмотрела в глаза Торнсена. В черные с синим ободком глазищи.

От его взгляда волоски на шее поднялись, будто над ней стая файерболов пролетела. Нужно срочно посмотреть куда-то в другое место. Взгляд скользнул на его губы. Я сглотнула набежавшую слюну.

Где этот косорылов Сафониэль, когда он так нужен?!

Торнсен молчал.

Ну, это как раз нормально. Хоть что-то для разнообразия.

Я сообразила, что до сих пор держу щит. Контур сбросился с еле слышным хлопком, и мышцы, которые до этого момента, как выяснилось, были напряжены, как камень, резко расслабились.

— Кей-ра-ат, — позвала я. — Тварь улетела. Дайте мне встать.

Он перекатился с меня на бок, а потом, застонав, свернулся обнимая согнутые колени.

— Вы ранены?! — испугалась я.

— Нет, — он медленно поднимался. — Третий раз за день резерв качается. Извините.

Его лицо было словно каменной маской, и только в глубине глаз плескалась физическая боль.

— У вас иней на голове, — вдруг поняла я.

— Поседел, в смысле? — невесело хмыкнул парень.

— Нет. В прямом смысле, — я потянулась, чтобы провести по белесому налету на его волосах, но неловко отдернула руку. Он мой студент, между прочим.

И отвела взгляд.

О, Дайна!

Вся поляна была покрыла инеем. Бахрома из тонких иголочек покрывала заледеневшие травинки, хвою деревьев и даже кору. И даже головешки, служившие топливом для нашего костерка. Нужно ли говорить, что огонь погас, будто его там никогда и не было?

Выглядело потрясающе красиво, волшебно, дико и пугающе одновременно. Локальная зима посреди бушующего лета.

Торнсен присвистнул. До него тоже дошло.

— Что это было?

Не уверена, спрашивал ли он моего экспертного мнения, или это был эвфемизм выражению: «Ох, ты ж кривовывернутый жабоморд мне в печень!» Ну, или куда-то еще. Не будем уточнять.

Я взяла себя в руки и ответила, как положено педагогу высшего магического учебного заведения:

— Я не поняла, кто это был.

А не «А косорыл его, мать его, косорылиху, за правую заднюю лапу, знает!», как очень хотелось.

— Да, он так стремительно напал, — согласился Торнсен.

— Нет, Кейрат, — обратилась я к нему по имени, раз уж продула. — Видите ли, я его разглядела, и спереди, и сзади. Проблема в том, что я никогда не слышала о такой твари. Не знаю, куда нас по случайности закинуло телепортом, но это место заслуживает стать местом Императорской экспедиции куда сильнее, чем Южные горы, — я обвела взглядом полянку. По краям уже началась капель. — Нам нужно найти возможность связаться с Сафониэлем, — и, наткнувшись на в секунду заледеневший взгляд, добавила: — Леем Гроссо. Думаю, первый день полевых исследований прошел успешно, — бодро подвела я итоги. Все же живы? Значит, успешно. — Можно возвращаться на базу практики.

Возвращались мы молча.

Наверное, мы выглядели достаточно мрачно, чтобы старушка нас не трогала. Торнсен занялся обедом. Или печкой. Чем-то занялся, это главное. Меньше всего я сейчас хотела, чтобы меня отвлекали и дергали. Я забралась на чердак, достала из рюкзака экспедиционный журнал, пока девственно-чистый, и подробно записала свои наблюдения. Эх, нужно было сразу начинать! Я с трудом вспомнила показания счетчика по дороге от телепорта к избушке. Написала приблизительно. И следы косорыла не замерила. И твариметрические данные с лежки выпеня не сняла. Расслабилась! Обвиняла Торнсена в том, что он отнесся к практике как к увеселительной прогулке, а сама?!

Рядом, успокаивающе урча, дрых Гррых. Когда он появился, я не заметила. Просто в какой-то момент осознала, что рядом с моим бедром урчит что-то мягкое. Лежит и урчит. Не прогонять же. Он так доверчиво ко мне прижался.

Добравшись в журнале до сегодняшнего дня, я стала зарисовывать незнакомую тварь. Морда мне прямо удалась. Не с первого раза, правда, но получилась, как настоящая. Я магически добавила синего света в глаза и содрогнулась — так узнаваемо вышло.

Меня потряхивало от возбуждения. А что, если мы сегодня открыли новый вид тварей? Конечно, все твари давно описаны и, возможно, это — какой-нибудь реликт, затерянный в дебрях косорыл знает каких лесов, и его описали когда-то давно, еще до старушки Бланчифлоер Т. леи Моро. Так давно, что ко времени сотворения ею бессмертного труда по тварезнанию о нем успели забыть. Но — просто представьте на секундочку! — но вдруг это действительно новый для науки вид? Его же нужно как-то назвать!

Морозец. Коротко и по сути.

Твариней.

Застудень.

Лютостужень.

Лютостужень — вполне научно вышло. Уж не хуже, чем косорыл. Или огнеплюй.

Сафониэль весь обзавидуется, когда про него узнает! Ладно, я, так и быть, дам ему право назвать лютостуженя самому.

Лютостуженем, хе-хе.

Сбоку недовольно зашуршал Гррых, накрываясь пушистым хвостом вместе с мордочкой. Не оценил моего хихикания. Кому не нравится, того не держим.

…Интересно, а можно использовать мелкозубов в качестве носителей сообщений? Они же, по идее, в любую точку могут телепортироваться. Из любой. Удобно бы было.

Я вернулась мыслями к новооткрытой твари. Вдохновившись мордой, я принялась за тело. Но тело не получалось. Я десять раз стерла и нарисовала его снова. Наконец, вырвала измочаленный от бесконечного стирания лист, смяла его в комок и зашвырнула в дальний конец чердака.

Сбоку что-то колыхнулось, и комок бумаги завис в воздухе — в зубах Гррыха. Довольная, судя по морде, тварь, игриво, как мне показалось, помахивала хвостом. Комок выпал из зубастой пасти (он, конечно, мелко-зуб, но уж очень много-). Тварь висела под крышей и выжидающе на меня смотрела.

Я вырвала еще один лист, скомкала, замахнулась… Но швырнула в другую сторону. Буквально рядом с собой. Гррых мгновенно перестроился и подцепил комок уже у самого пола. Комок выпал из пасти. Тварь снова выжидающе смотрела на меня.

— Тащи сюда, — я ткнула пальцем в комок бумаги. — На тебя так бумаги не напасешься.

Гррых висел в воздухе, смотрел на меня и помахивал хвостом.

— Игрушку, говорю, подай, — я ткнула пальцем в комок и жестом притянула воображаемую бумажку к себе. А потом замахнулась, будто собралась кидать.

Гррых ожил, готовясь ринуться с места.

Осознав, что игры не будет, он пригорюнился. Даже уши у него как-то обвисли.

— Бумажку давай, — я снова ткнула пальцем в ближайший комок. Потом — в дальний.

В следующее мгновение Гррых был возле противоположной стены чердака. Он подхватил комок и уже крыльями долетел до меня. Бумажка шмякнулась мне на колени.

Я размахнулась… Ушастый сорвался в полет… А я покрутила комком в кулаке и показала твари язык. Гррых нахохлился.

Не желая его огорчать, я всё-таки швырнула игрушку. Затем еще раз. И еще. И…

Мы с Гррыхом не заметили скрипа лестницы. Или Торнсен ее починил. В общем, когда его голова появилась над чердачным полом, Гррых как раз нес мне бумажку, а я протягивала руку, чтобы ее взять.

Мы так и зависли: я — с протянутой рукой, Гррых с бумажкой в зубах и Торнсен с отвисшей челюстью.

А потом бумажка упала на пол, прямо из воздуха, где твари и след простыл.

А я не нашла ничего лучшего, как с умным видом продолжить рисовать. Мало ли что человеку может причудиться после столкновения с Лютостуженем?

16. Лайна. На «базе» практики, которая, похоже, проходит у подножий Западных гор. Под аккомпанемент подозрений и тарахтения старушки Тои