Чужая роза (СИ) - Росси Делия

— Пусть на ферму к Ларетти едут, нечего тут животы набивать, такие знатные зады отъели, что форменные штаны по швам трещат, — пробормотала старушка, подтверждая мои догадки. — А ты не задерживайся, — посмотрела она на меня и взялась за фигурную бронзовую ручку.

Я кивнула, ньора Ноэлья проворчала что-то неразборчиво и вышла из комнаты.

***

Через десять минут, когда я успела умыться с дороги, в дверь постучали, и она тут же распахнулась, чтобы пропустить внутрь высокого худощавого старика в коричневой верте и выглядывающей из-под нее белой рубахе. Черные шерстяные штаны ньора были заправлены в легкие кожаные сапоги, на поясе болталась связка ключей.

— Ты, что ли, Алессия? — подслеповато щуря темные глаза, спросил старик. Его морщинистое лицо казалось добрым и беззащитным, как у ребенка. — А я Винченцо, тутошний смотритель. Мебель тебе принес. Ну-ка, придержи дверь.

Я выполнила просьбу, а старик затащил в комнату деревянное кресло и поставил его рядом с комодом.

— Теперь будет где отдохнуть вечерком, — довольно улыбнулся в седые усы. — Ты вот что, Алессия, хозяин велел к нему зайти, как устроишься.

— Вы меня проводите?

— А чего ж не проводить? Разбери свой узелок, да и пойдем.

Винченцо дождался, пока я сложу вещи, и повел меня к Абьери.

— Давненько хозяин в Томалли не показывался, — идя по коридору, говорил старик. — Почитай, только раз в год и заглядывает. В прошлый его приезд еще Фабриццио у нас жил. Сынок наш младший, — пояснил старик и добавил: — Недавно женился, своим домом заправляет. Уже и пополнение ждет. Как время-то летит. Кажется, только недавно в рубахе бегал, а теперь… Вот и пришли, — остановившись у одной из дверей, сказал Винченцо и тихо постучал.

— Войдите, — раздался негромкий голос.

Слуга подтолкнул меня вперед.

Я вошла и уже привычно уткнулась взглядом в широкую спину. Герцог стоял у дальнего окна, разглядывая старое раскидистое дерево, растущее у самого дом. А может, только делал вид. Два других окна закрывали ставни, оберегающие комнату от дневного зноя. Гумер лежал рядом с креслом, и на его морде застыло привычное недовольство. Странный пес. И глаза у него странные — черные, как темнота ветерийской ночи, и такие же опасные. Уж на что я любила собак и умела с ними ладить, но с Гумером общаться даже не пыталась. Этот «песик» был слишком себе на уме, и не признавал никого, кроме своего хозяина.

— Как устроилась? — не поворачиваясь, спросил Абьери.

Похоже, ньор предпочитал не смотреть на собеседников. Уже в который раз мне доводилось «общаться» с его спиной. Что это, нежелание видеть прислугу или герцог не хочет показывать прикрытое маской лицо?

— Хорошо, ньор герцог.

— Комната понравилась?

Странный вопрос. Какой хозяин спрашивает у прислуги, нравится ли ей комната?

— Она в порядке, ньор герцог, — уклончиво сказала в ответ.

— В порядке? А вот в моих покоях его нет. Слишком пыльно, — в голосе герцога послышалась усталость — странная, безнадежная, даже отчаянная какая-то. — Ты должна здесь убрать.

Ньор сложил руки за спиной, снова воскресив в памяти образ отца, и я беззвучно выругалась. Вспоминать прошлое и свой мир было невыносимо больно, и я старалась глушить любые мысли о нем, останавливаясь на том, что происходит сейчас, в данную минуту. И вот именно в данную минуту герцог заставил меня снова вернуться назад, оглянуться на прежнюю жизнь. И это вызывало досаду.

— Поняла?

— Да, ньор герцог.

— Можешь приступать.

Я окинула оценивающим взглядом просторную темную спальню, стоящего у окна Абьери, и невольно подумала о том, что герцог выглядит весьма неплохо. Настоящий красавец, если не брать в расчет закрывающую лицо маску. Впрочем, она только добавляла ему привлекательности.

Если бы еще разгадать ее тайну...

Святая Лючия! Просто наваждение какое-то! Вместо того чтобы думать о камне, я постоянно размышляла о загадочном хозяине Навере, и никак не могла отделаться от желания заглянуть под черную завесу призрачной маски.

— Ты чего-то ждешь? — негромко спросил Абьери.

— Простите, ньор герцог. Мне нужно сходить за вещами для уборки.

— Иди. И скажи Ноэлье, что я не буду обедать, пусть не суетится.

— Да, ньор герцог.

Я выскользнула за дверь, быстро добежала до кухни и передала Ноэлье распоряжение герцога.

— Да как же без обеда? — возмутилась ньора. — А для чего я весь день у печи простояла? А цыплята в соусе? — всплеснула она руками. — Остынут же! Нет, ничего не знаю, не хочет в столовой обедать, так я тебе поднос дам, отнесешь в покои. И смотри, чтобы ньор герцог все съел!

— Мне бы метелку для уборки…

— А потом и уборка, — быстро собирая на большой поднос тарелки, ответила ньора. — Вот, горячее все, — приговаривала она. — Неси, из твоих рук уж наверняка поест.

В этом я сильно сомневалась, но деваться было некуда. Одного взгляда на деятельную старушку хватило, чтобы понять, что она не отступит.

— Ну, иди, — сунув мне в руки поднос, велела ньора Ноэлья. — И улыбайся, нечего хозяину аппетит кислым лицом портить.

«Улыбаемся и машем», — всплыла в памяти забытая фраза, но я сцепила зубы и запретила себе вспоминать. Слишком больно. Потом наступит откат, и я не смогу держать себя в руках. Нет. В моем положении подобная слабость недопустима. Лучше думать о Беттине. Через две недели моей девочке исполнится год. И я уже знала, что подарю ей на первый в ее жизни день рождения. Настоящую покупную игрушку. Не тряпичного уродца, а самую настоящую деревянную лошадку. Маленькую, раскрашенную разноцветными красками, с красивыми бубенчиками и смешной гривой. В лавках такие стоили три динара, но на ярмарке можно было сторговаться за полтора.

Мысль о том, как обрадуется Беттина, заставила меня улыбнуться, и в покои герцога я вошла, не успев стереть эту улыбку со своих губ.

Абьери все так же стоял у окна, но смотрел не во двор, а прямо на меня.

— Что это? — резко спросил он, кивнув на злосчастный поднос.

Тьма на его лице заволновалась, почернела еще больше, распространилась до самого подбородка, слившись с черным бархатом верты.

— Обед, милорд, — ровно сказала в ответ.

Если герцог решил меня запугать, то зря. Меня таким не проймешь.

— Я же ясно выразился, что не собираюсь обедать. Почему ты ослушалась? Что это еще за самовольство?

— Простите, ньор герцог, но вам необходимо есть, — я говорила так, словно уговаривала капризного ребенка. — И это вкусно. Ньора Ноэлья старалась.

Я опустила поднос на стол и принялась выставлять тарелки.

— Старалась, говоришь?

Абьери оказался за моей спиной так близко, что я почувствовала на шее его дыхание. Сердце забилось быстрее.

— Да, вы только попробуйте. Хотя бы немного.

В душе смешались два совершенно разных чувства. С одной стороны, мне хотелось оправдать надежды Ноэльи, но с другой — почему-то стало важным накормить герцога. Я сама не знала, откуда взялся этот извечный женский инстинкт, заставляющий помочь и обогреть, и даже не хотела об этом задумываться.

— Вот, все готово.

Я обернулась и наткнулась на внимательный взгляд.

— Тебя предупреждали, что я не люблю своеволие прислуги?

Герцог положил ладони на спинку стула, чуть наклонился вперед, и я невольно вздрогнула, ощутив холод призрачной тьмы, что оказалась совсем рядом.

— Да, ньор герцог.

Мой голос звучал ровно. Я твердо встретила пристальный взгляд.

— И все же ты рискнула навлечь мой гнев.

Абьери говорил так, словно рассуждал сам с собой.

— Интересно, почему?

Кто бы мне самой объяснил…

— Вчера вы не ужинали, сегодня почти не притронулись к завтраку, — я заглянула в глубокую синь глаз и добавила: — Если вы не будете есть, то ослабеете.

Герцог еле слышно хмыкнул. А потом резким движением отодвинул стул и сел.

— Что ж, хорошо.

Абьери, не отрывая от меня взгляда, взял с тарелки куриную ножку. А я невольно уставилась на унизанные кольцами пальцы. Странно. Обычно герцог надевал только два — рубиновый символ родовой власти и еще один, с ярким синим сапфиром. А сегодня на его руках переливались четыре камня, среди которых выделялся крупный черный бриллиант.