Чужая роза (СИ) - Росси Делия

— Уверена?

Абьери смотрел требовательно и властно.

— Нет, ньор герцог, — ответила я и осознала, что даже рада появлению Абьери. Его приход заставил меня очнуться от кошмара прошлого и вернул в настоящее.

Я невольно шагнула вперед и обхватила себя руками, торопясь укрыться от промозглого холода. Страх снова остаться одной оказался сильнее моей настороженной недоверчивости, и мне захотелось дотронуться до герцога, чтобы избавиться от неприятного чувства пустоты, заполнившего душу до самых краев. Но я сдержала этот глупый порыв и осталась на месте. Не хватало еще снова довериться мужчине…

Абьери тоже не двигался. Он замер, продолжая буравить меня взглядом, и тьма призрачной маски то сгущалась, переливаясь всеми оттенками ночи, то светлела, напоминая мерцающую серебристую ртуть. Выглядело это страшно и завораживающе одновременно.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем тишину капеллы нарушил негромкий вопрос:

— О ком ты молилась?

Абьери чуть наклонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, а я в первый момент даже не поняла, что он имеет в виду. И только потом сообразила, что герцог решил, будто я молилась святому Аброзио.

— О дочери. Просила милости.

Тьма стала гуще, налилась чернильной синевой, заволновалась. Герцог молчал, но в его глазах отражалась непонятная борьба.

— Я собираюсь поехать в одно из своих загородных имений, — неожиданно перевел разговор Абьери и резко добавил: — Ты поедешь со мной.

— Ньор герцог?

Я удивленно смотрела в разделенное пополам лицо. Призрачная маска едва заметно шевелилась, заставляя гадать, что же скрывается за ней. Сапфировая синева казалась темной, почти черной.

— Там нет прислуги, только старый смотритель и его жена, — пояснил Абьери, и его глаза холодно блеснули. — Будешь им помогать.

Час от часу не легче! Интересно, почему герцог не может оставить меня в покое? Откуда это постоянное наблюдение и попытки найти мне применение? Чего он добивается?

Я напряженно раздумывала. Если уеду из дворца, то мои поиски остановятся. А Беттина, тем временем, так и будет жить у чужих людей. И неизвестно, как надолго это все затянется. Вот если бы герцог уехал без меня, то я сумела бы спокойно обыскать и его кабинет, и спальню, и те места в доме, где мог находиться портал.

Я посмотрела на Абьери, пытаясь придумать, как отказаться от сомнительной чести сопровождать его в поездке, но, как назло, в голову не приходило ни одной умной мысли. Сослаться на то, что плохо себя чувствую? А кому нужны больные слуги? Попробовать надавить на жалость? Но чем я могу разжалобить не склонного к излишним эмоциям мужчину?

— Ты меня поняла? — спросил Абьери.

— Да, ньор герцог. Только... Я не могу. Ребенок. Мне надо ее навещать.

Я постаралась вложить в голос всю тоску по своей девочке. Всю надежду и мольбу.

Герцог сложил руки за спиной. По правой половине его лица прошла тень.

— Она у надежных людей?

— Да, но она скучает по мне, если я долго не прихожу. И она недавно болела, мне нужно бывать с ней, пока не поправится. Пожалуйста, ньор…

Абьери поднял руку, вынуждая меня замолчать, и смерил внимательным взглядом. Он был таким ощутимым, что мне показалось, будто я чувствую невесомые прикосновения. Совсем как тогда, ночью, когда в моей комнате появился странный ночной гость. Неужели это был герцог?

— Ты едешь со мной, и это не обсуждается, — резко сказал Абьери, и я невольно отступила на шаг назад.

— Но…

— Ты меня поняла? — повысил голос герцог, и мне пришлось кивнуть.

Внутри бурлили эмоции, но я понимала, что возражать нельзя. Нужно смириться, иначе ведь можно и на улице оказаться.

Я уже спокойнее посмотрела на Абьери. Интересно, что подразумевает его предложение? Слуги чего только не болтали о владетеле Навере, и за семь дней, проведенных во дворце, я успела узнать многое, кроме, пожалуй, одного — есть ли у герцога любовницы. То ли он тщательно скрывал свои связи — хотя, разве можно что-то скрыть от вездесущих слуг? — то ли их и вовсе не было, но ньора Абьери никто и никогда не видел с женщиной. Я даже предположила, что ему нравятся мужчины, правда, Козима тут же оборвала меня, назвав глупой чаритой. «В роду Абьери никогда мужеложников не было. Не та порода», — заявила она.

Что ж, оставалось поверить ей на слово. И все-таки, что-то же его во мне заинтересовало? Почему он дал мне работу и отчего выделяет среди остальных слуг? Даже Мартину с должности своей личной служанки сместил, поставив меня на ее место. Что это? Прихоть? Или у герцога есть на меня планы?

Въевшаяся в плоть и кровь привычка никому не верить заставляла искать подвох во всем, что происходило вокруг.

— Навести дочь и оставь деньги, — отрывисто бросил герцог. Он полез в карман и протянул мне несколько динаров. — Выезжаем через три часа. Иди.

Он снова отвернулся к окну, как бы показывая, что разговор окончен, и обсуждать больше нечего. А я задержалась взглядом на высокой фигуре в черном бархатном камзоле, и молча пошла к выходу, гадая, чего ждать от этой поездки, и можно ли считать ее еще одним узелком судьбы.

Глава 3

Дорога, выложенная серым камнем, бежала между полями, вскоре их сменили виноградники, повозка переваливалась на ухабах, а я смотрела на карету, что маячила прямо перед глазами, и все пыталась понять, для чего герцогу понадобилось брать меня с собой. В доме достаточно служанок, есть и расторопнее, и красивее, и надежнее. Зачем ему именно я? На душе было неспокойно. Не верила я в чужую доброту. События двухлетней давности навсегда отучили меня кому-либо доверять, и теперь я никак не могла расслабиться, все ждала подвоха. Ужасное состояние. Лучше уж занять голову чем-то другим. Взгляд упал на золотой герб, покачивающийся перед глазами. Два меча, скрещенные над короной, — символ процветающего семейства Абьери, одного из самых могущественных и богатых в Ветерии. Если верить слухам, большую часть этого богатства принесла работорговля. Правда, сто лет назад рабство в Верейской империи отменили, и семье Абьери пришлось искать другие источники дохода. Ветто говорил, что в каменоломнях Аруцци, принадлежащих герцогу, добывают драгоценные магические кристаллы. А стоят они немало. Да и производство веранского стекла приносит в казну герцогства достаточно золотых динаров.

Никколо, флегматично управляющий парой лошадей, тянущих нашу колымагу, громко чихнул, заставив меня отвлечься.

— Далеко еще? — устав от однообразия прекрасных пейзажей, спросила я у него.

— Видишь пригорок? Вот как за него завернем, там перекресток будет, а дальше через лес проедем — и мы на месте, — ответил кучер и снова уставился на задок кареты.

— А как называется имение ньора герцога?

— Ишь ты, хоть и чужачка, а любопытная какая! — хмыкнул Никколо. — Вилла «Томалли», одно из самых уединенных владений хозяина. Остальные все больше по городам, а тут, в Адуе, кроме птиц и зверья, никого больше нет.

— А люди?

— Да какие люди, говорю ж, никого. Только Винченцо с женой за имением приглядывают, а ближайшая деревня в нескольких стадиях от дома. Ньор герцог раньше любил в «Томалли» бывать, охота в этих местах уж больно хорошая, да только в последние годы что-то подостыл хозяин к фазанам и оленям, давненько людей не собирал.

— А его лицо… Он всегда ходит в маске?

Я задавала этот вопрос многим слугам, но все они только мялись и ничего не могли ответить. Как будто на них проклятие немоты наложили.

— Что говоришь? Устала? — спросил Никколо, то ли не расслышав мой вопрос, то ли не желая на него отвечать. — Ничего, уже недолго осталось.

Странно, что слуги не говорят о внешности хозяина. Может, привыкли? Или боятся?

Кучер дернул вожжи и снова замолчал, а я смотрела на его толстый, обтянутый зелеными штанами зад, и раздумывала над сказанным. Выходит, раньше герцог в Томалли на охоту ездил. Но ведь для охоты нужны помощники, всякие там доезжачие, егери и прочие. А Абьери взял с собой только меня и двух кучеров — Никколо и Вито. И что мы будем там делать? Вернее, что будет делать герцог?