Во имя Долга (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна
Как мужчина умудрялся идти, я не понимала совершенно. Наверное, ему просто очень хотелось жить? В этот момент я им даже почти восхищалась: человек бредил, терял сознание, истекал кровью, но всё равно продолжал идти.
В общем, нам здорово повезло, что на этот пиратский корабль кто-то напал, и здесь воцарилась паника. В противном случае у меня не было бы возможности вытащить майора: ещё и прятаться в процессе перемещения не хватило бы сил. По счастью, хозяева корабля, даже пробегая мимо, совершенно не обращали на нас внимания. Они тоже очень хотели выжить и сбежать с гибнущей посудины.
Когда Зуев вдруг прекратил бредить и, закатив глаза, начал падать, я испугалась. В первый момент мне вообще показалось, что мужчина умер. И почему-то перспектива остаться в одиночестве напугала меня гораздо сильнее, чем вероятные последствия пребывания в компании этого человека, начиная с его идиотской манеры общения и заканчивая моей последующей передачей в руки контрразведки.
Оказывается, я успела здорово привыкнуть к его компании. Более того, против собственной воли и логики начала потихоньку ощущать его «своим». Наши предки были очень общественными, стайными существами, и мы унаследовали от них эту черту в полной мере. Сила привычки сделала майора для меня членом стаи, — единственным на этом большом корабле, — и потерять его было страшно. Других внятных причин собственного настырного желания вытащить Зуева из этого места я не видела. Ну, разве что собственная совесть и понимание: он бы меня в такой ситуации не бросил. Хотя ему при нашей разнице весовых категорий было бы гораздо легче работать службой спасения!
Впрочем, если бы не это нападение, я бы и в одиночестве вряд ли сумела убраться с корабля. Если вылезти из яхты оказалось очень просто, как и найти технологические шахты и тоннели, по которым можно было спокойно перемещаться, то всё остальное было под большим вопросом. Единственным разумным вариантом, пришедшим мне в голову, была организация масштабной диверсии, способной отвлечь пиратов от всего на свете. Скорее всего, пока бы я изыскала такую возможность и всё подготовила, мой бывший начальник просто отбыл бы в мир иной. Но он оказался удивительно везучим засранцем. И удивительно живучим: до спасательной шлюпки-то мы в конце концов дошли!
Про иллурцев я, да и всё моё начальство — тоже, действительно знали очень немного. Причём даже это «немного» было позаимствовано у землян, и эту информацию сложно было назвать исчерпывающей. Честно говоря, они в принципе нас не слишком интересовали: это была совершенно отличная от нас и людей форма жизни, поэтому возможность внедрения к ним даже не рассматривалась. А земляне были проще и гораздо понятней.
Сейчас, после множества мутаций, было сложно определиться, насколько сильно мы изначально были похожи на людей. Но, тем не менее, даже после всего этого усомниться в родственности двух видов было невозможно: мы состояли из тех же веществ, имели похожие принципы наследования. К сожалению, пока что мы не могли позволить себе тратить время и средства на поиски причин подобного сходства. Но потом, если у нас всё-таки получится выжить…
Успокоившись и взяв себя в руки, я перестала злиться и на Зуева, и на землян. Если он говорил правду, если нам действительно помогут, не всё ли равно, как это будет выглядеть? Главное, мы будем живы. Наши дети смогут спокойно выходить на поверхность без защитных средств, они будут похожи на родителей, они будут жить.
Что касается Зуева лично, я признала, что винить мне его особо не в чем. Он просто делал свою работу, как делала её я. Так неужели он виноват, что оказался в этом деле гораздо лучше и умнее? Обида осталась, да, в особенности на специфическую манеру общения майора. Но она, по крайней мере, не мешала мне думать.
Пока мы летели в луче захвата к чужому кораблю, пока он втягивал нас в свои недра, мужчина, кажется, дремал. Или просто отключился; в его состоянии грань между этими двумя понятиями была довольно тонка. Но потом без каких-либо видимых изменений в окружающем пространстве и моего пинка, Зуев открыл глаза и начал тяжело подниматься из кресла.
— Пойдём, — процедил он. — Познакомимся с нашими хозяевами.
До выхода, — благо туда было недалеко, — мы добрались уже почти привычным образом: Зуев висел на мне. А вот за его пределами, стоило шлюзу открыться и выпустить нас в странно безвкусный, сухой и как будто колючий, похожий на пустынный, воздух, землянин решительно выпрямился, и по трапу сошёл сам, не столько опираясь на меня, сколько приобнимая за плечи. Моя спина подобному только обрадовалась, — весил этот рослый сильный мужчина преизрядно, — а вот голова восприняла как повод для беспокойства. И за Зуева, потому что ему в принципе не стоило сейчас передвигаться, тем более — самостоятельно, и за наше будущее, потому что… не ради собственного же удовольствия он так издевается над своим организмом!
Ангар, в котором мы оказались, гораздо сильнее напоминал пещеру, чем внутренности военного корабля развитой цивилизации. Желтовато-коричневые неровные своды изобиловали сталактитами и какими-то провалами. Из общей картины нерукотворного образования выбивался только идеально ровный чуть шершавый пол.
Представителей империи Иллур я разглядывала с любопытством: прежде они попадались мне только на картинках. Больше всего в «закрытом», то есть спокойном состоянии они напоминали высокие, около трёх метров ростом, весьма схематичные человеческие фигуры, закутанные в плащи. Два конуса, поставленные друг на друга вершинами: нижний — плоский и широкий, верхний — высокий, с выпуклыми плавными линиями боков, приплюснутый спереди и сзади. Всё это венчала большая голова каплевидной формы с полусферическими зеркальцами-глазами, чем-то похожими на фасетчатые глаза насекомых — и земных, и рунарских. Того же коричнево-песчаного света, что и стены вокруг, хозяева корабля стояли неподалёку и ждали.
Я с тревогой косилась на медленно и тяжело идущего Зуева. Оставалось только гадать, чего ему стоит и как вообще получается идти своими ногами и держаться в сознании. И ждать, когда закончится его предел прочности. Удержать мужчину в таком случае я бы не смогла, но надеялась хоть немного смягчить его падение.
Но землянин упрямо шёл, подволакивая левую ногу. Судя по тому, что хозяева корабля не стремились двинуться ему навстречу и оказать помощь, а равнодушно взирали на чуть живого человека, они либо были чужды жалости и сочувствию, либо просто не понимали, что эту помощь нужно оказать. Очень хотелось их об этом попросить, но я помнила слова Зуева о молчании, и пока ещё достаточно неплохо соображала, чтобы слушаться.
При ближайшем рассмотрении сходство иллурцев с гуманоидами пропадало окончательно: их «плащи», представлявшие собой по сути груды песка, пребывающие в постоянном и на первый взгляд хаотическом движении. С такого расстояния хозяева корабля скорее напоминали небольшие смерчи или груды копошащихся насекомых. И последняя ассоциация не добавляла симпатии к чужим.
Когда мы подошли почти вплотную к встречающей делегации, состоящей из пяти особей, центральный из них «раскрылся», раскинувшись широким низким пылевым облаком, охватившим добрую треть ангара. Стало видно, что его голова сидит на чём-то вроде длинного сталактита, и вся конструкция висит в полутора метрах над землёй. Ещё мгновение, и иллурец «собрался» обратно, оставив только несколько тонких щупальцев, касавшееся всех его товарищей.
— Брат говорит, что знает тебя, человек, — на галаконе заговорил его сосед слева. Звук речи был странно объёмным; кажется, «говорил» он, вибрируя сразу всем своим нестабильным телом.
Интересно, они в самом деле братья, или это дефекты перевода? Про способ размножения иллурцев я не знала ровным счётом ничего, как-то не до того было.
— И что же он обо мне знает? — хрипло уточнил Зуев, и я почувствовала, как на мои плечи возвращается тяжесть: похоже, лимит способности к самостоятельному передвижению мужчина исчерпал окончательно.
