Сколько стоит любовь - Анна Александровна Завгородняя
- А я-то было решил, что нас зовут на ужин, - проговорил Кэшем и взмахом руки отпустил смущенного лакея. При этом, не отпуская меня из своих объятий, он опустился в кресло и потянул меня следом, устроив уютно на своих коленях. И только после, достав нож для бумаги, вскрыл конверт, сообщив мне в процессе этого действа:
- Матушка будет в восторге.
- Отчего же? – спросила я.
- Она не так давно предсказывала мне приезд друзей и вот, - он стряхнул обломки печати на стол и раскрыл письмо. Но прошло несколько секунд, прежде чем муж добавил, прочитав те короткие строки, которые были в послании, - Тит и Грэм собираются навестить нас в Штормовом пределе и выражают надежду, что мы будем рады принять их уже через два дня. При этом они выражают надежду, что не помешают нам и что наш медовый месяц уже подошел к концу.
- Можно сказать и так, - проговорила я, но Бенедикт тут же отшвырнув письмо, властно опустил свою руку мне на затылок, притягивая к своим губам.
- Что я слышу? У меня медовый месяц в самом разгаре! Неужели ты уже устала от моего внимания, дорогая?
Я тихо рассмеялась и наклонившись, обхватила руками лицо супруга, запечатлев на его губах почти целомудренный поцелуй.
Бену такое отношение не пришлось по нраву. Дерзко улыбнувшись, он опустил руку на мою талию и поцеловал меня в ответ так жадно и жарко, что в голове вновь вспыхнули мысли о постели. Более того, я не ощутила ни малейшего стеснения от подобных мыслей. А ведь раньше не могла и подумать, что стану такой откровенной леди. Пусть для мужа, но все же…
Куда только подевалась сдержанная и скромная леди Роттенгейн? Я с трудом узнавала в этого новой Авроре прежнюю себя, чопорную, сдержанную в любом проявлении эмоций.
Нет, определенно, Бен оказал на меня свое неизгладимое влияние, и я никогда не стану прежней.
Но, что забавнее всего, мне нравилось быть такой, какой я стала рядом с ним. Более живой и раскрепощенной. Не такой, конечно, как герцогиня, но не тенью прежней Авроры, слишком державшейся за этикет и правила поведения.
Бенедикт отодвинувшись, взглянул мне в глаза, затем с легкостью подхватил меня на руки, сняв со своих колен, и встал на ноги, даже не поморщившись, и глазом не моргнув, хотя я точно знала, что не была пушинкой.
В его сильных руках я ощущала себя невесомой. Особенно вот так, когда смотрел на меня так, будто я была центром его мира, смыслом его жизни.
Опустив руки на плечи супруга, ловко спрыгнула с его рук и метнулась к двери под удивленным взглядом мужа.
- Аврора? – проговорил он и в голосе отчетливо прозвучал вопрос.
Вместо ответа я просто закрыла дверь на замок, провернув ключ и, повернувшись лицом к мужу, прислонилась спиной к двери, глядя ему в глаза.
Он вопросительно изогнул бровь и хохотнул, когда я, отвечая на молчаливый вопрос в его глазах, решительно рукой отодвинула лиф платья и бросила туда ключ проговорив:
- А что, если мы здесь… муж мой? – и взглядом указала на узкий диван.
Впрочем, как оказалось, его нам двоим хватило вполне для того, чтобы Бен смог не только достать ключ, но и сделать намного больше для удовольствия своей супруги.
Когда мы спустились к ужину в обеденный зал, я не шла, а летела, порхая над ступенями лестницы, а затем над мраморным полом холла.
Впервые мы опоздали, но трапезу без нас не начали и родители, восседая друг напротив друга, одновременно и выразительно взглянули на нас с Беном. И если на лице матушки проступило явное осуждение, как же, ее воспитанная дочь опоздала к ужину, то на губах леди Вайолет лежала понимающая улыбка. Отцы просто прятали глаза, делая вид, что зачитались вчерашними газетами, доставленными еще утром. Пусть пресса была не первой свежести, зато прямиком из столицы.
- Мы опоздали, прошу нас простить, - высказался за обоих Бен и помог мне занять свое место рядом с собой, и лишь после присел за стол, сделав знак лакеям начать подавать ужин.
- Ну, я полагаю, ничего страшного не произошло, - сообщила леди Вайолет, расстелив на коленях белоснежную салфетку.
Моя матушка решила промолчать, что лично меня немного удивило. Полагаю, услышь она хоть слово недовольства или осуждения от герцогини, и полет ее возмущения было бы не остановить. Но так как чета Астер сделали вид, что ничего страшного не произошло, то и леди Джейн решила поддержать своих новоиспеченных родственников. Хотя раскладывая салфетку на коленях, она все же недовольно поджала губы, чтобы хоть так, но выразить свое личное мнение по поводу поведения своей дочери, которую прежде считала образцом этикета.
- Кстати, мама, - произнес Бен, пока слуги наливали вино, - сегодня я получил письмо и спешу сообщить, что ты была права.
- В чем, дорогой? – уточнила леди Вайолет, глядя на сына.
- Титаниум и Грэм скоро прибудут в Штормовой предел, - просто ответил Кэшем.
- Чего и следовало ожидать, - тут же улыбнулась женщина. – Я была уверена, что они не усидят в столице.
- И будет вам компания, когда мы покинем замок, - добавил герцог Астер.
Матушка прокашлялась, прочищая горло, и вдруг сообщила то, что несказанно удивило нас с Бенедиктом.
- Дорогая, - обратилась она ко мне, - мы с твоим отцом, лордом Роттенгейном, решили, что отправимся домой вместе с герцогом и герцогиней. Вместе путешествие пройдет веселее, - сказала и взглянула на Бенедикта, видимо, ожидая, что зять огорчится и начнет уговаривать ее остаться. Но Бен лишь улыбнулся, принимая решение тещи, а я мысленно рассмеялась, понимая, что если Бен и расплачется от перспективы скорого расставания с моей матушкой, то скорее от счастья, чем от огорчения. Как бы я ни любила ее, но прекрасно осознавала, что большинство наших знакомых не могли долго выдержать общение с леди Джейн Роттенгейн. Бен и его родители старались. Порой мне даже казалось, что его матушка, леди Вайолет, относится с искренним теплом к моей маме. И все же, я понимала, что буду рада, когда родители оставят Штормовой предел. Хотелось побыть наедине с Бенедиктом, да только пока не удавалось. А скоро еще и
