Алые сердца - Тун Хуа
Девятый месяц сорок девятого года эпохи Канси[109], парк Чанчунь
С тех пор как в восьмом месяце император Канси вернулся из поездки за Великую стену, на его голову непрерывно сыпались несчастья. В Цюаньчжоуской и Чжанчжоуской областях провинции Фуцзянь разразилась страшная засуха, что привело к неурожаю. Местные чиновники забирали себе провиант, выделенный императором в помощь бедствующим, а люди голодали и умирали целыми семьями. Услышав об этом, Его Величество сильно разгневался и назначил наместником провинций Фуцзянь и Чжэцзян Фань Шичуна, чтобы тот справился с последствиями засухи. Также из провинций Чжэцзян и Цзянсу в бедствующие области были завезены триста тысяч даней[110] податного зерна; кроме того, до конца года они были освобождены от уплаты податей.
Еще аукались последствия засухи, а в девятом месяце двор всколыхнуло новое громкое дело: на закупках сена и бобов через Министерство финансов утекали огромные деньги. За десять с лишним лет общая сумма убытков составила больше четырехсот тысяч лянов серебра, а приложили к этому руку больше ста двадцати человек – от шаншу и шиланов до других мелких и крупных чинов. Выслушав доклад, император Канси потрясенно замер на троне и долго не издавал ни звука.
С этого момента все мы, кто прислуживал Его Величеству, старались быть как можно осторожнее и незаметнее, опасаясь совершить ошибку и подвергнуть опасности свою жизнь. Однажды я, прибрав посуду, отправилась обратно в чайную комнату. Не успев далеко отойти, я заметила тринадцатого принца, который взволнованно раздавал какие-то распоряжения Ван Си и еще нескольким евнухам. Как только он закончил говорить, евнухи тут же разбежались в разные стороны.
Что же могло так сильно обеспокоить тринадцатого принца? Не удержавшись, я подошла к нему и, поприветствовав должным образом, поинтересовалась:
– Что случилось?
– Царственный отец желает видеть четвертого брата, – с волнением ответил он. – А тот неизвестно где.
– Ты не знаешь, где господин, и в этом все дело? – разом поскучнела я.
С лицом, полным скорбного негодования, тринадцатый принц негромко поделился:
– Сегодня ты прислуживала не в тронном зале, поэтому не знаешь о том, что произошло. Во время публичного разбора дела об утечке средств четвертый брат и царственный отец не сошлись во мнениях. В гневе отец назвал его жестоким и бесчеловечным, сказал, что он зря столько лет читал канон – в нем нет человеколюбия и чувства справедливости, присущих благородному мужу. После этого царственный отец, гневаясь, прогнал нас прочь.
Я пораженно охнула. Четвертый принц всегда старался держаться в тени и хранить свои намерения в тайне; как он мог пойти на открытый конфликт с императором?
– Когда мы вышли, четвертый брат сказал, что хочет побыть один, и дальше я пошел в одиночестве. Стоило мне выйти во двор, как примчался господин Ван и сказал, что Его Величество желает снова видеть четвертого брата. Привратники как один говорят, что не видели, чтобы он выходил. Уверен, он где-то здесь, поэтому я поскорее велел всем разыскать его. – Оглядевшись по сторонам, он с беспокойством проговорил: – Не знаю, как быстро смогу его найти и смогу ли? Я пошел искать.
С этими словами тринадцатый принц развернулся, собираясь уйти.
Побыть одному? Ощутив в груди томление, я придержала его:
– Иди за мной.
– Куда? – удивился он, но двинулся следом.
Ничего не ответив, я помчалась вперед, к берегу озера. Здесь я нагнулась и заглянула под опору моста. Маленькой лодки действительно не было на обычном месте, и я вздохнула с облегчением. Обернувшись к тринадцатому принцу, я радостно сказала:
– Боюсь, четвертый господин сейчас на озере!
Я устремила взгляд к зарослям лотосов. В прошлый раз все кругом было изумрудно-зеленым и лишь кое-где виднелись остроконечные бутоны, сейчас же поверхность озера была сплошь покрыта распустившимися цветами. Они уже начинали увядать и осыпаться, но пейзаж по-прежнему был великолепен.
Тринадцатый принц не стал интересоваться, откуда я знаю, что четвертый принц на озере. Взойдя на мост, он окинул взглядом бескрайние лотосовые заросли и вздохнул:
– И как его тут искать?
– Остается лишь раздобыть лодку и попытать счастья, – беспомощно отозвалась я и побежала звать слуг, чтобы те принесли лодку.
Как только евнухи приволокли челнок, тринадцатый принц тут же схватил весло и запрыгнул на борт. Я торопливо вскочила следом. Не дождавшись, пока я усядусь, принц начал грести изо всех сил.
Пока он греб, я без остановки выкрикивала: «Четвертый господин!» Наша лодка петляла по зарослям, но никто не откликался. Мы оба сходили с ума от беспокойства. Принц греб все быстрее, а я продолжала орать во все горло: «Четвертый господин!»
– Четвертый…
Вдруг я увидела, как четвертый принц выплывает из-за лотосовых листьев прямо позади тринадцатого, и торопливо закричала, показывая назад:
– Стой, стой!
Обернувшись, тринадцатый принц обрадованно воскликнул:
– Все-таки отыскали! Отец желает видеть тебя.
Четвертый принц медленно подвел свою лодку к нашей. Я поспешно поклонилась, приветствуя его. Бросив на меня короткий взгляд, он спокойно ответил тринадцатому принцу:
– В таком случае возвращаемся.
Он погреб впереди, ведя нас за собой.
Тринадцатый же и не пошевелился. Я хотела напомнить, что ему нужно взять весло и грести, но тут он, резко сжав кулак, с яростью опустил его на палубу. Лодочка начала бешено раскачиваться, и я судорожно вцепилась руками в борта.
Некоторое время тринадцатый принц продолжал сидеть мрачный, со сжатыми кулаками, на которых пульсировали вены. Затем он наконец медленно разжал кулаки, взял весло и погреб вдогонку.
Пристально взглянув на тринадцатого принца, я обернулась, глядя на прямой как стрела силуэт четвертого впереди. Казалось, ничто на свете не может вызвать у него тревогу; однако что-то в его худощавой фигуре говорило об одиночестве и душевной боли.
Вечером я долго сидела в комнате и размышляла. В конце концов я пошла к Юйтань и спросила как можно равнодушнее:
– Из-за чего днем Его Величество разгневался на четвертого господина?
– Во время обсуждения дела о казнокрадстве наследный принц и господин восьмой бэйлэ убеждали Его Величество, что других прегрешений те чиновники не совершали, а также много лет добросовестно трудились, поэтому следовало бы смягчить им приговор. Его Величество уже поручил наследному принцу заниматься этим делом, но четвертый господин преклонил колени, умоляя провести основательное дознание и сурово наказать виновных. Он сказал, что слишком мягкий приговор будет означать преступное попустительство. Также четвертый принц перечислил другие случаи коррупции и отметил, что эта проблема с каждым годом все усугубляется. Он даже упомянул, что и в народных
