На пересдачу, Кэсси Рок! Третья попытка - Ольга Ярошинская
— Ты его любишь? — спросил Чес.
— А? — не поняла Кэсси, обернувшись.
— Ты любишь Кайла? — повторил он вопрос.
— Еще чего, — возмутилась она. — Он мне нравился, но все прошло.
— Но ты переспала с ним. А теперь обещаешь мне, что… Впрочем, мы толком не выяснили, что ты мне обещаешь. Что будет после, Кэсси?
— После чего? — она недоуменно нахмурила брови, и Чес сам понимал, что его несет, но уже не мог остановиться.
— После того, как я не умру, — пояснил он.
— Ну, будет здорово, — улыбнулась Кэсси, убрав за ухо выбившуюся прядь. — Я, знаешь, что думаю? Вдруг Фрэнк — потомок Нарциссы? Он тоже рыжий. Это подозрительно.
— Что будет между нами? — настойчиво спросил Чес.
Кэсси стыдливо опустила ресницы, а потом посмотрела прямо ему в глаза.
— Вот сперва выживи, а потом обсудим, — тихо сказала она.
Своими сладкими обещаниями она держала его на поводке, как собачку, но он вовсе не пес. Ревность выжигала его изнутри, и Чес едва сдерживался чтобы не зарычать. То ли проклятье вервольфа, то ли Кэсси довела его до ручки, но лучше бы Кайлу не возвращаться домой.
— К тому же технически я не спала с Кайлом, — добавила она. — Это было ошибкой.
— Ага! — воскликнул Чес. — Значит, было!
— А по какому праву, мастер Гроув, вы меня отчитываете? — поинтересовалась она, вновь переходя на официальный тон.
— В том и проблема, что я не понимаю, на что имею право, — признался он, проведя пятерней по волосам. — Ты говоришь, что у нас уже было несколько свиданий, и мы целовались, и… не знаю, что там еще. А потом приводишь в дом, где тебя ждет другой.
— Ну, не ждет же, — пожала она плечами. — Кайл сейчас рыщет вокруг моего дома. И пока он не вернулся, давай обыщем комнату Фрэнка. Посмотри те записи на столе. Может, ты в них что-то поймешь.
Чес шагнул к столу, но буквы в тетради прыгали перед глазами, не желая составляться в формулу. Так, тут у нас соединение элементов, а после — фиксация магического контура с помощью быстрой заморозки. Жидкость переходит в твердое состояние, и поле замыкается внутри. Хитро.
— Что ты в нем вообще нашла? — буркнул он.
— Жозефина считает, что Кайл похож на пуделя, — хмыкнула она. — С ним легко.
— А со мной, значит, тяжело?
— Если б ты не помирал каждый раз от того, что тебе сердце вырывают, то было бы и правда проще, — заявила Кэсси и вновь отвернулась к шкафу.
Вытащила какую-то жестяную коробочку, покрутила. Открыв крышку, склонилась над содержимым и чихнула. А Чес полистал тетрадку и, положив ее, взял другую.
— Вот это дела, — пробормотал он, и Кэсси тут же заглянула ему через плечо.
Кажется, не он один рыл могилы в поисках артефактов. Фрэнк дотошно переписал имена и даты, и некоторые были ему знакомы. Чес полистал тетрадь, но записей оказалось не так много.
— Вот эту я сегодня видела, — выпалила Кэсси, ткнув пальцем в имя. — Жозефина сказала, могила подозрительная. Пойдем-ка за мной. — Она схватила его за руку, потащила в спальню напротив, зажгла свет и указала на большую карту академии. — Вот тут. Рядом склеп с двумя львами. Ну-ка, кто там еще?
Кэсси забрала тетрадку, а Чес огляделся по сторонам. Еще одна студенческая комната, но куда более опрятная: ни завалов на столе, ни грязной одежды на стуле. Как будто здесь тщательно прибрались, ожидая гостей. А на постели… лепестки роз.
— Да ты издеваешься! — вырвалось у него.
* * *
— Я? Издеваюсь? — Я растерянно посмотрела на Гроува, пытаясь понять, о чем он. — Я вообще-то жизнь тебе спасаю!
Он облизнул губы и взмахнул рукой, будто призывая посмотреть по сторонам.
— Вино, — сказал мастер Гроув. — Утка. Лепестки.
На его виске вздулась голубая венка, и глаза стали какие-то бешеные.
— Ты… ревнуешь? — предположила я.
Гроув шумно выдохнул и провел пятерней по волосам, растеряв свою обычную безупречность.
— Правда ревнуешь? — кокетливо переспросила я, улыбнувшись. — О, мастер Гроув, это даже мило. Но давайте отложим это все на потом, а сейчас сосредоточимся на деле. Фрэнк — артефактор. Он копает могилы. Он рыжий в конце концов! Я чувствую, это он. Не знаю, как ему удается вас грохнуть… Но он такой щуплый, рыжий опять же… Возможно, вы не видите в нем угрозы, подпускаете ближе, а он — бах, и достает какой-нибудь хитрый артефакт, и…
Гроув вдруг шагнул ко мне совсем близко, легонько подтолкнув к стене.
— Ты ведь со мной теперь, Кэсси, так? — хрипло спросил он.
— Мастер Гроув, — пробормотала я, сбитая с толку этой внезапной переменой курса. — Мы ведь договорились…
— Я не видел договора, — заявил он, и его губы обожгли мою шею, а потом сомкнулись на мочке. — В чем там его суть, напомни.
От горячего шепота стало щекотно, и мурашки рванули по коже.
— Сейчас не время… Через три, нет, уже почти два дня вы умрете…
— Но сейчас-то я жив, — заметил он, и его твердое и очень живое тело прижалось ко мне теснее.
— И это очень хорошо, — заверила я. — Мастер Гроув, давайте сперва вас спасем, а уж после…
— Я хочу аванс, — хрипло сказал он, глядя на мои губы.
— Что? — вновь переспросила я. — Честное слово, мастер Гроув, вы заставляете меня чувствовать себя тупой. Прямо как на зачете. Какой еще аванс?
А вот тут он все объяснил максимально доступно: его губы прижались к моим, пальцы запутались в волосах, обхватывая затылок, а вторая ладонь тяжело опустилась на талию.
— Мастер Гроув, — выпалила я, когда он оторвался от моих губ, чтобы покрыть поцелуями шею. — Вот очень не вовремя вы…
Он вновь поцеловал меня в губы, прикусывая их, облизывая, упруго лаская мой рот языком. Жар растекся по телу, собираясь внизу живота, и ноги едва не подкосились от удовольствия.
— Чес, — выдохнула я, когда его ладонь опустилась на мою грудь. — Кайл вернется…
— И что? — спросил он, сердито вглядываясь в мои глаза, пока его пальцы ласкали меня с умелой откровенностью, и я ахнула, запрокинув голову от удовольствия, прошившего мое тело маленькой молнией. — Тебя это заденет? — говорил Гроув. — Не хочешь обидеть Кайла? Жалеешь, что сейчас не с ним?
— Ой да плевать на Кайла, — откровенно сказала я, обвивая крепкую шею руками и подаваясь вперед.
Кайл никогда не целовал меня так, будто от моих губ невозможно оторваться. Его руки не сжимали мое тело словно самую прекрасную драгоценность в мире. Но, надо признать, с ним и я не вела себя так откровенно, загораясь как щепка от чужого пожара.
Землю окончательно
