Моя милая ужасная невеста - Марина Ефиминюк
— Расстегнуть? — тихо-тихо промурлыкал он и нахально провел пальцем по пуговичному ряду у меня на спине.
— Лучше рот себе застегни… садовник, — едва слышно отозвалась я и вдруг, сама от себя не ожидая, от этого слова (да и вообще от всей идиотской ситуации) громко и нервно прыснула от смеха.
— Марта? — вдруг позвала из комнаты мама. — Ты там плачешь?
Мы с Закари быстро переглянулись.
— Все хорошо! Просто переодеваюсь! — крикнула я в ответ.
Но по дубовому паркету застучали каблуки маминых домашних туфель. Похоже, она вознамерилась вломиться в гардеробную и проверить: не рыдает ли ее неискушенная дочь от жестокой правды, что детей находят не в капусте, не в кабачках и даже не в кустах животворящей мандрагоры.
Вообще-то, никто не собирался переодеваться и светить прелестями перед Закари, но обстоятельства требовали быстрых решений.
— Достань ночную рубашку… — шикнула ему.
Давненько я не колдовала в такой панике! Заклятье заставило пуговицы на платье стремительно расстегнуться, а шнурки на ботинках развязаться. Торстену тоже слегка досталось светлой благодати: у него до пупа расползлась черная рубашка. Полы кокетливо разъехались и продемонстрировали гладкий крепкий торс, сохранивший следы летнего загара.
Однако Закари не заметил конфуза. Пока я стаскивала платье через ноги, путаясь в подоле, он вытащил из ящика сорочку и встряхнул. Сверток расправился в длинный безразмерный балахон с кривоватыми цветочками на высоком вороте.
На остолбенелого от изумления Торстена было больно смотреть. Похоже, одеяние, достойное послушницы магического монастыря, куда меня частенько грозились отправить на перевоспитание, «энергичный садовник» видел впервые в жизни. А еще не верил, что — так сказать, — держит костюм невинной девицы в руках.
Признаться, я тоже такого в своем гардеробе ни разу не находила, но капризничать было некогда. Выдрала из окаменевших рук Закари рубашку и натянула прямо на шелковую сорочку. К слову, на нее заправский бабник не обратил никакого внимания. Очевидно, на нормальное женское белье он успел насмотреться до конца жизни. Как, впрочем, и на полуголых девиц.
— Марта, — мама говорила практически под дверью, — ты точно в порядке?
Не придумав, куда спрятать парня в том месте, где он уже вроде как надежно спрятан, я резко пихнула его в сторону одежного ряда. От неожиданности Закари завалился между платьями, попутно содрав с вешалки тяжелый бальный наряд. Сама не ожидала сногсшибательного результата!
Скинув на ходу ботинки, я выскочила из гардеробной буквально перед носом обеспокоенной родительницы и с идиотской улыбкой прислонилась спиной к двери.
— Мне показалось, что у тебя там что-то упало, — нахмурилась мама.
— Я! — выпалила первое, что пришло в голову. — Разувалась и чуть не упала. Так хочу спать, что уже на ногах толком не держусь. Пойдем?
— Ты надела ночную рубашку, которую я подарила, — прокудахтала матушка.
Видимо, меня так впечатлил подарок, что в памяти не отложилось, на какой праздник его вручили.
— Очень удобная, — похвалила я и едва не наступила на длинный подол. — Даже далеко не убирала.
Обняв матушку за плечи, я увлекла ее в сторону расправленной широкой кровати и щелчком пальцев погасила огни в большой комнате. Мы улеглись. Потушили настенные ночники. В темноте на туалетном столике таинственно светился почтовик. Под дверью в гардеробной пробивалась полоска мигающего света. Гасла и снова зажигалась от движения. Видимо, Закари отчаянно боролся с бальным платьем.
Мама начала подвязывать ночную маску, но вдруг заметила пульсирующий свет.
— В гардеробной моргает лампа, — насторожилась она.
— Какой-нибудь дух, наверное, залетел, — по-умному предположила я, искренне желая, чтобы эта «страшилка из шкафа» хотя бы на секунду замерла.
— Просила же всех домовиков поймать! От «умного замка» нечисть совсем взбесилась, — посетовала мама.
— Наверное, кто-то нового притащил.
Она недовольно поцокала языков, завязала глаза и улеглась на соседнюю подушку. Некоторое время мы провели в молчании. Я не шевелилась и ждала, когда мама заснет.
— Если вы с Закари встречаетесь, — вдруг проговорила она в тишине, — почему ты была против приезда Торстенов?
Вот так всегда: только расслабишься, как прилетает каверзный вопрос. Кажется, скрип моих мозгов можно было услышать наяву. Логичного объяснения, почему я искренне возмущалась, не находилось, пришлось озвучить не особенно логичное:
— Не хотела, чтобы вы узнали правду.
— Моя милая дочь, — вздохнула мама, — видимо, тебя очень сильно тяготила тайна. А мы ведь догадывались, что у тебя кто-то есть. Ты летом постоянно уезжала из замка. Все ждали знакомства.
Матушка наконец примолкла. Я дожидалась, когда она крепко заснет, прислушивалась к дыханию и не заметила, как задремала. Проснулась резко, от осознания, что счастливо дрыхну, а за окном давно занимается рассвет!
Проверила родительницу. Она лежала на другом конце кровати, подсознательно уступив мне большую половину. Тихонечко выбравшись из-под одеяла, на цыпочках я прошла к гардеробной. К моему огромному недовольству, Закари никуда не делся. Он спал, сидя на полу возле комода и прикрывшись сверху собственным пиджаком.
— Торстен, — прошептала я и потрепала его по плечу.
Он резко открыл глаза, и зрачки сократились до тонкой вертикальной полоски.
— Ты почему еще здесь? — тихонечко спросила, когда в его взгляде появилась осмысленность.
— Ваш замок не дал выйти, — прошептал он, растер лицо ладонями и, сморщившись, поднялся на ноги. Видимо, тело затекло.
— А магия тебе на что?
— Стоило выбить дверь? — недовольно проворчал Закари.
Стараясь двигаться бесшумно, мы выбрались из гардеробной и крадучись добрались до двери. Замок не сопротивлялся: позволил опустить ручку. На лестнице царил тяжелый холод и хотелось поежиться. Я выпустила парня и прошмыгнула за ним следом.
— Хорошо тебе доспать, Варлок, — пробормотал он, натягивая словно пережеванный драконом пиджак.
— Встретимся на завтраке, Торстен, — хмыкнула я.
В этот момент дверь за моей спиной широко раскрылась. На нас в большом удивлении смотрела проснувшаяся матушка в чепце и с черной бархатной маской, болтающейся на шее.
— Позвольте спросить, молодые люди, что вы делаете? — с ледяной интонацией вымолвила она.
ГЛАВА 3. Романтика по Закари Торстену
Что за наивный вопрос, право слово? Я в костюме невинной девы в посмертии. В смысле, с черными тенями под глазами до самого подбородка, лохматая и в вышитым матушкиной рукой саване. Закари просто в жеваном костюме парня, проведшего всю ночь на полу
