Моя милая ужасная невеста - Марина Ефиминюк
— А Торстены? — осторожно уточнила я.
— Уверена, они в таком же шоке, как мы. Какая женитьба? Все переваривают новость, что вы год по углам прятались… — Она осеклась, кашлянула в кулак и добавила: — В общем, дорогая моя дочь, сегодня я поняла, что ты стала совсем взрослой. Пришло время тебе узнать о содержимом тайного женского сундучка.
— Чего? — не поняла я.
— Тайный сундучок, — снова повторила мама.
Мы одновременно повернулись к туалетному столику, на котором стоял окованный серебряными орнаментами ларец.
— Мне страшно спрашивать, что там, — тихо протянула я. — Косметические притирки от морщин?
— Средства от неожиданных неприятностей.
Я недоуменно посмотрела на маму. Она ответила выразительным взглядом и изогнутыми бровями. Странная пауза затянулась.
— Дочь, ты же в курсе, что детей приносят не аисты?
Первое, что пришло в голову после этой нелепой фразы, мысль о Закари Торстене, засевшем в гардеробной комнате. Мог ли этот вечер стать еще хуже? Оказалось, что мог и стал!
Без предупреждений, предисловий и вступительных речей дорогая матушка принялась туманно объяснять совершеннолетней дочери, откуда берутся дети. Помогите мне святые духи, потому как святые демоны сейчас не в состоянии. Они задыхаются от хохота!
— Марта, — торжественно приступила она к образовательному процессу, — все знают, что дети — цветы жизни.
— Мама, не надо… — умоляюще пробормотала я.
— Надо, милая. Очень надо! Вопрос неимоверно серьезен! — Она ободряюще потрепала меня по руке. — Помни, что твоя мать испытывает такую же неловкость, как и ты.
— Я знаю, откуда берутся дети!
— На практике? — встрепенулась она.
Какой страшный вопрос! Скажешь, что в теории — начнет просвещать. Признаешься в практически навыках — впадет в материнский экстаз и прочтет задушевную лекцию о девичьих чести и гордости. Что говорить-то?! Но мыслей не было.
— Ну… — сказала я.
— Что?
— У нас с Закари иного рода отношения! — выпалила на одном дыхании. — Они… возвышенные!
Святые духи и демоны, можно просто лечь на пол и помереть от позора?
— Очень хорошо! — кивнула мама. — Но у Закари репутация энергичного садовника. Если вы все-таки надумаете перекопать, так сказать, цветочную клумбу… то тебе следует знать, что сделать, чтобы на этой клумбе ничего не проросло. Понимаешь?
— А?
— Вижу, что не понимаешь, — вздохнула мама и, поморщившись, помахала рукой: — Просто принеси сундучок.
— А может, все-таки не надо? — тихо и жалобно спросила я.
В голове звучал издевательский хохот того самого «садовника» из гардеробной, об истинной энергичности которого мама понятия не имела.
— Буду прямолинейной! — рявкнула она, потеряв терпение. — Я не готова стать бабушкой! Принеси ларец.
Выразительный взгляд родительницы заставил меня подняться с дивана и притащить нарядный ларь. Внутри что-то подозрительно звякало. С важным видом мама пристроила его на колени и подняла крышку. Стенки тайного хранилища светились, намекая, что оно охраняется магическим заклятьем.
— Запоминай! — приказала мама и продемонстрировала круглую бутылочку с картонной карточкой, привязанной к узкому горлышку. — От детей.
— Что мне с ним делать? — не выдержала я.
— Строго следить за сроком годности! — отрезала она. — Принимать перед… вспашкой клумбы.
— Перед чем?
— Перед всем!
— Ох уж эти садовые метафоры, — проворчала я.
Мама недовольно покачала головой, дескать, будь серьезнее, дочь, и показала новую склянку:
— Успокоительное.
— Если я распсихуюсь от странных разговоров о клумбах и садовниках?
— Если мужчина не пожелает держать себя в руках! — объявила мама. — Десять капель на стакан воды, и он расхочет превращать твоего отца в деда.
Святые демоны, как я до этого докатилась?!
Между тем из сундучка появилась новая склянка.
— Это снотворное, — пояснила неугомонная родительница. — Двадцать капель, и мужчина спит как младенец. Во сне мужчинам не хочется заниматься разными глупостями. И последнее: средство для мигрени.
— Ты хотела сказать: от мигрени? — поправила я, разглядывая крошечную склянку.
— Нет, для мигрени. Две капли, и от головной боли мужчина не сможет думать о пагубных для твоего образования страстях. Он в принципе не сможет думать. Средство серьезное, пользуйся только в самом крайнем случае. Болезные мужчины капризны и требуют тщательного ухода.
— А это что? — не поняла я, когда мама вытащила из сундучка черную бархатную тряпицу с завязками. — Мне связать его, что ли, чтобы руки не распускал?
— Нет, это просто моя маска для сна, — пояснила матушка, аккуратно опустила крышку ларца и протянула его мне: — Владей, дочь моя!
Нехотя забрав сундучок, я пристроила его на коленях и приготовилась дальше внимать материнской мудрости. Все равно после красочных садово-оранжерейных сравнений опозориться сильнее невозможно. Некоторое время мы сидели в дивном молчании и с одинаково вопросительными улыбками смотрели друг на друга.
— Если хочешь еще что-нибудь узнать, то спрашивай, — неожиданно подбодрила она. — Не надо стесняться! Кто тебе еще расскажет о важных вещах, как не мать?
— Нет-нет, ты все очень доходчиво объяснила, — мигом отказалась я от удовольствия узнать другие способы, как не сделать ее бабушкой, и быстренько поднялась с дивана. — Время позднее, завтрак ранний. Давай ложиться.
Быстренько сунув ларчик на ступеньку винтовой лестницы, я двинула в сторону кровати, спрятанной в небольшой специально отделенной комнатушке.
— Ты хочешь спать в платье? — удивилась мама.
Хороший вопрос.
— Собиралась разложить кровать, — сочинила на ходу и, изобразив не слишком убедительный зевок, протянула: — Но если ты сама, то переоденусь. Глаза уже слипаются.
В гардеробную я прошмыгнула через едва приоткрытую дверь, чтобы случайно не продемонстрировать засевшего в недрах Торстена. Озаренный тусклым светом настенного светильника, он замер в позе властелина одежного королевства: скрестил руки на груди и прислонился к высокому комоду, словно каждый день застревал в гардеробах у девушек. Почти черные глаза смеялись, на губах цвела издевательская улыбочка. Одна из самых бесящих, вызывающих во мне логичное желание залепить ему в физиономию заклятьем немоты, но мы и без магии были вынуждены молчать.
Скривившись в ответ, я заставила его потесниться и выдвинула ящик комода. Без зазрения совести Закари заглянул в полку с нижним
