Хранитель ядов (СИ) - Катти Карпо

— Засуха в Королевстве, благословенном Водой. — Рубежный торговец посмотрел на собственные руки и, чертыхнувшись, обтер их о брюки. — Расскажи кому за пределами Королевства — обсмеют.

— Нет, скажут, что согрешили. — Руара приподняла мою голову, удерживая за подбородок, и, достав из-за пазухи платок, принялась оттирать мои щеки от грязи. — Вот и не посылают нам Первосоздатели дождика.

— Глупости, женщина. — Сантьяго с досадой пнул ближайший спасенный мешок и сплюнул в траву. — Неужто мы хуже жителей Королевства Льва, к примеру? Или Весов? Или Водолея? За что нам такие напасти? — Мужчина осекся и смущенно потер затылок. — Прошу простить за упоминание Королевства Водолея. У них два года назад скончался правитель, так что жителям сейчас тоже несладко.

— К черту Водолея! — с чувством высказался Сеймур. — Мы не святые, чтобы заботиться о других.

Кто-то настойчиво потянул меня за рукав. Насупившийся Дакот, потирая ухо, безмолвно призывал меня следовать за собой.

— Погоди, Дакот. — Руара шлепнула его по тощему седалищу. — Дай ему передохнуть. Он сегодня всякого натерпелся. Да и мальчонке, наверное, уже домой пора. Хорошо бы еще лекарю показаться. — Повернувшись ко мне, женщина улыбнулась. — Понял, сынок? Обязательно сходи к лекарю. Где ты живешь, малыш? Дакот проводит тебя.

Я приняла это ответственное поручение с серьезным видом. Осмотревшись, чтобы сориентироваться, я указала на вершину холма.

— В особняке Сильва? — Сантьяго напрягся. — Ты сын прислуги?

— Для сына прислуги у него слишком добротная одежонка, — заметил Сеймур.

Все взгляды сконцентрировались на мне, теперь уже настороженно оценивая, словно увидели в первый раз.

— Рубашонка да штанишки от комплекта для верховой езды и явно не за медные хрипы куплены. Как минимум серебро. — Рамиль схватил Дакота за шиворот и, подняв в воздух, поставил рядом с собой — подальше от меня.

— Ребенок Сильва? — Лицо Сантьяго покрылось красными пятнами. — Сын Роберта? Эстер?

— Нет. — Руара схватила супруга за руку. Теперь ее взгляд выражал совершенно непонятный мне испуг. — Эстер светловолосый.

— Но у Сильва один сын. Тогда…

— Чертовы демоны бездны, — выругался Рамиль.

Голос Сантьяго понизился почти до шепота:

— Эк… Эксель?

Я встрепенулась, послушно реагируя на собственное имя.

— Это девчонка Роберта. — Рамиль снова чертыхнулся.

— Девчонка? — Дакот пялился на меня, вытаращив глаза — вот-вот выпадут из орбит и вприпрыжку покатятся по сухой траве.

«Почему они так на меня смотрят? У меня на лице грязь? Рубашка не заправлена? Я была не вежлива?»

Со стороны дороги донесся стук копыт и конское ржание.

— Если уж не везет, то до конца, — хмуро пробормотал Сантьяго.

Рядом с нами остановился гнедой жеребец. Наездник спрыгнул еще до полной остановки коня и направился прямиком ко мне. Кудри медового оттенка, что так удачно унаследовал Эстер, соперничали в красоте с самими лучами солнца. Ухоженная борода притихшим зверьком покоилась на груди. Торжественную степенность в каждом жесте не мог испортить ни слегка запыленный наряд — утратившая белизну рубашка с закатанными до локтя рукавами и не предназначенные для езды верхом брюки, а оттого и нещадно помятые (похоже, ринулся на поиски сразу, как вернулся), — ни заметная краснота на исчерченном морщинами лбу и щеках.

Как же Эстер напоминал отца! Этим необъяснимым внутренним сиянием, неспешным движением головы в периоды глубокой задумчивости, кусающимся холодом в глубоких синих глазах. Рядом с отцом и братом я была как коричный пряник среди леденцовых человечков — тусклая и невзрачная. Может, поэтому времяпровождение с отцом представлялось мне верхом наслаждения? Мне и только мне позволено было бесконечно купаться в сиянии его благородной величавости, внимать его мудрым замечаниям, добиваться его бесценного одобрения. Невзрачной мне, а не столь похожему на него Эстеру.

Я выправила осанку, компенсируя этим непотребство остального образа. Отец, не дойдя до нас, остановился. Он никогда не задавал лишних вопросов. Его бесстрастный взор задержался на бинте, белеющем сквозь мою челку, а затем продолжил блуждать по лицам присутствующих, оценивая степень вовлеченности каждого в проблему. Оставалось лишь ждать его вердикта.

«Правильно ли он все поймет?»

— Господин Сильва, — начал Сантьяго и тут же осекся, напугавшись острого, как бритва цирюльника, взгляда отца.

«Неправильно понял».

Я молча прошагала до отца и преградила ему путь. Разведя руки в стороны и таким образом закрыв собой жителей селения, я посмотрела отцу в глаза, а затем склонила голову, следя за тем, чтобы спина оставалась прямой. Бессловесная беседа, основанная на исключительном доверии между отцом и мной. Я никогда не врала ему, и этим поступком продемонстрировала, что полностью признаю за собой вину за содеянное. Иных виновных лиц попросту нет.

Подняла голову. На лице отца вновь господствовала холодная бесстрастность. Он поверил мне безоговорочно, а значит, никому из стоящих за мной людей больше ничего не грозило.

— От Эксель были проблемы? — Отец обратился к Сантьяго, предоставляя ему право говорить от лица жителей.

Правильно. Теперь отец выяснял, имелись ли у моих поступков последствия, устранять которые необходимо с помощью денег. Я восприняла это спокойно, как самобытную процедуру, важность которой мне была внушена отцом на одном из уроков жизни. Создал неудобства, стал причиной инцидента — компенсируй и не забудь принести извинения.

— Проблемы? — Сантьяго побледнел. — Нет, господин. Она — хороший ребенок.

— Благодарю. Прошу прощения за беспокойство.

— Да нет, что вы, господин…

— Прошу прощения. — Я старательно сымитировала отцовский тон и, дождавшись кивка отца, последовала за ним. Прежде чем он помог мне взобраться на коня, я оглянулась, широко улыбнулась — впервые за весь этот день, — и крикнула уже своим голосом: — Спасибо!

В моей памяти остались образы вытянутых от удивления лиц и щуплая фигурка Дакота, выбежавшего на дорогу вслед за нашим конем и еще долго находившегося там без единого движения. Может быть, стоя на пыльной дороге, он мечтал о том, как отправится в Витриоль на поиски своей дамы сердца?

Я сидела в седле впереди отца, зажатая его сильными руками, держащими поводья, и ждала, пока он озвучит условия, которые позволили бы мне искупить вину. Он