Анжарская академия. Теория и практика любовных чар - Елена Княжина
Она так волновалась вчера, оказавшись в его постели… В ней, надо признать, давно никого не бывало. Он и сам там был редкий гость.
Про студенческие годы Альвар наврал. Не припомнит он случая, чтобы отмечал «весенние дары». Дрянной праздник, глупый, наполненный показным смущением и порочным ожиданием. Нет, в те времена его больше увлекали магические эксперименты и трактаты целителей-новаторов, а не квахарки, мечтающие о большой и чистой.
Никакой большой и чистой он предложить не мог. Он целитель. И, похоже, уже родился с жилкой цинизма внутри.
Граймс умел резать — тогда, когда нужно резать. Умел делать больно — чтобы потом стало хорошо и хворь отпустила. Умел хладнокровно оценивать шансы на успех и рисковать с экспериментальными методиками.
В какой момент его одолела тошнота от всего вокруг? Они с Райсом были похожи. В том смысле, что повидали всякое и забыли, каково удивляться. Разве что Граймс не избегал общения, считая свой острый язык одним из самых надежных и болезненных видов оружия.
Еще в академические годы Альвар отстранился от чужой боли, оградил себя от излишней сентиментальности, от глупого сочувствия. Он ведь хотел быть хорошим целителем. Лучшим. А сантименты в его профессии ни к чему.
Человек, который боится отрезать важное, так ничего и не отрежет. Рука дрогнет. И он потеряет своего пациента.
В конечном итоге своей циничностью и равнодушием Граймс оказывал огромную услугу жителям Эррена. Своим подопечным. Его рука не дрожала в ответственный момент.
Обычно не дрожала.
Граймс скомкал бланк, на котором вывел непонятный набор слов. Ручка вывалилась из ослабших пальцев, и живот наполнился привычным жаром. Со вчерашней ночи привычным. Да гхаррова же «Жетемия»!
***
Эльза Хендрик
Шутка природников удалась на славу. Уже подкрадывался вечер, я успела провести три лекции и наскоро пообедать, а грудь все так же грелась странными, ненужными желаниями. Студенты Райса призывали чувства, а призвали… Варх знает что!
Выкинуть Альвара из головы не получалось, и я смирилась. Позволила ему по-хозяйски обосноваться в углу сознания и со стороны наблюдать за моими действиями. Рано или поздно он оттуда сам уйдет, так ведь? Раз это шутка, она не может длиться вечно.
Окинув отражение неодобрительным взглядом, я сбросила непривычные круглоносые туфли и уселась на кровать. Упала на подушку спиной… и тут же охнула, когда живот скрутило спазмом. Целителем Граймс был отличным. Но даже ему не под силу вылечить все, что натворил.
Пальцы ног поджимались от покалывающих, неловких воспоминаний. Наверное, стыдно в моем возрасте смущаться из-за ночи с мужчиной. Но первый опыт — он для всех первый. Даже для тридцатилетних теоретичек.
Это было необычно. Но приятно. И чем дольше оно происходило, тем с большим интересом я включалась в странную игру. В танец, который принято танцевать без одежд.
Без своего халата и рубашки Альвар Граймс оказался весьма привлекательным мужчиной. Я, конечно, и раньше отдавала себе отчет, что его лицо не отталкивает. Язвительные речи — вот те отталкивают, да, на то они и рассчитаны. А вчера я имела возможность на практике ощупать худое долговязое тело, оказавшееся довольно крепким и неожиданно тяжелым.
Я прикрыла глаза, поерзав затылком на подушке, и судорожно вздохнула. «Романтика Ахавы» не отпускала. Я почти не помнила деталей, лишь эту щекотную волну, накрывающую жаром все тело. Снова и снова.
И его волосы, отливающие медью, которые еще сильнее закурчавились, когда на лбу Альвара выступила испарина. И я догадалась, что дело не в проклятии, а во влажности.
В дверь отрывисто постучали. Я подскочила на кровати, словно была голышом в объятиях Граймса и мы творили что-то неприличное. Но я всего лишь думала. Думала о неприличном. И о том, что совсем не портив, чтобы циничный маг снова утащил меня в свою спальню.
Пройдет эффект от ритуала хоть когда-то?
— В-войдите, — прошептала в сторону двери, наскоро приглаживая волосы.
Почему-то ожидала увидеть Граймса. Но вошел Кристиан.
— «Кошмарная Хендрик», ты ждала не меня? — разочарованно протянул Вейрон, когда я уставилась на него в священном ужасе.
— Только подойди, — процедила сквозь зубы, отпрыгнула к окну и взяла с письменного стола нож для бумаг. — Только шаг ко мне сделай, Вейрон…
— Я не собираюсь тебе вредить, Эль, — голубые льдинки сверкнули искренностью. И злобой. — Сними проклятие, и я уйду.
— Проклятие? — распахнула рот, впуская полчище воображаемых мух. — Ты крепко ударился, я смотрю?
— «Упал», — хмыкнул маститый королевский хирург.
Да, признаться, я издалека следила за его карьерой. Не специально: статьи сами попадались на глаза. И те безвольно их читали.
О быстром взлете одаренного тарлинца писали и «Либтоунский Вестник», и «Хитанская правда». Год назад ведущему хирургу Тарлинской лечебницы прочили большое будущее в столице. Летом упоминалось, что королева и впрямь предложила ему должность. И он перебрался с родовитой супругой в Хитану.
Целительский талант молодого сира был неоспорим, и пресса обходила вниманием его «полезные связи». Будучи мужем девицы тэль Меер, любой рано или поздно оказался бы при дворе.
Крис всегда метил высоко. Тот ритуал в храме не удался, он так и не получил дар проходимца. И пошел другим путем… Тоже, впрочем, касающимся постели.
— Ты прокляла меня той ночью. Десять лет назад, — прохрипел Вейрон, внося мощное тело в мою спальню.
— Проклятие было ненастоящим, — поморщилась от дрянных воспоминаний.
То, что я шептала тогда в любовной агонии, было обещанием себе — не богам. Да и не было там богов, чтобы принять мой обет.
— Правда? А сердце мое последний год разрывается просто так, для красоты?! — рявкнул Крис и хлопнул ладонью по косяку.
— В нем не было магической силы, — решительно помотала «квахарами». — Я не владею проклятиями, сир Вейрон.
— Ты что-то сделала, — погрозил пальцем, стряхивая запястьем светлую прядь с оцарапанного носа. — Что-то сказала! Я помню. Чтобы я никогда не был счастлив в любви. Чтобы страдал от невозможности обладать желаемым. И я страдаю, Эль. Ты получила свое, достаточно!
— Тебе проще поверить в проклятие, чем в судьбу? В жизнь? В кару богов? — скептически поджала губы.
Он заблуждался сам и пытался сбить с толку меня. Я не изучала проклятий, даже до «Защиты» не дошла.
— Я тоже не придал тогда значения, — покивал ожесточенно. — Мало ли что там бормочет эта убогая… Но я так и не узнал любви за девять лет. Вид жены вызывал одно лишь раздражение. А потом я встретил лисичку и… и словно спятил… а она сбежала, оставив меня ни с чем!
— Возможно, не стоило жениться без любви, Крис, — я потерла бровь, не испытывая ни капли
