Леди Дождя (СИ) - Марина Чернышева
Он и так вполне успешно шагал по наклонной, медленно, но верно спиваясь, заливая дешевым виски пожар своей неутолимой страсти. Не-е-эт! Такую прекрасную леди стоило бы посылать к Марио-известному певцу! К знаменитому Марио Торридо! А не к Марио-неудачнику, безвестному портовому рабочему!
«Однако куда-то же она меня везет?! Ад там или не ад, но моя спутница очень непростая леди и наверняка неспроста появилась в моей жизни!» — думал мужчина и робкая надежда на какие-то перемены, потихоньку начинала зреть в его сердце. «К лучшему, наверняка эта встреча к лучшему», — подбадривал он сам себя, — «топить-то меня вроде дальше и некуда...»
Наивный! Даже умирать можно по-разному, а уж каким разным может быть посмертие..! Что уж там говорить про жизнь, в которой всегда найдется такая ситуация, которая полностью перевернет ваше представление о пределе!
Наконец повозка свернула очередной раз и Торридо узнал ту улочку, совсем рядом от центра, но не пользовавшуюся большой популярностью у арендаторов престижных офисов из-за недостаточного комфорта старинных особняков, полную реконструкцию которых, категорически запрещал делать какой-то популярный общественный фонд, борющийся за «архитектурное наследие предков».
Он узнал бы ее раньше, но в свою бытность начинающего артиста, приходил он сюда исключительно с противоположной ее стороны, с той, которая была ближе к его родному «рабочему кварталу». А бывал он здесь частенько, ибо именно тут находилась контора его боса, Карлоса Эспозито. Карлос часто допоздна засиживался в своей канторе, вот и сейчас окно его кабинета было освещено...
«Неужели мы ехали сюда?!» — поразился Марио, — «но зачем?! Что я здесь забыл или чего не видел?!»
Но они приехали именно туда, куда надо, потому что прекрасная леди, не дожидаясь пока мужчина выйдет и подаст ей руку, легко будто птичка, не касаясь ножкой ступени кэба, выпорхнула на тротуар и запрокинув головку, вопросительно взглянуло в лицо Марио. Он насупился и демонстративно скрестил руки на груди, показывая свое нежелание покидать повозку.
Но глядя на его демарш леди совершенно не возмутилась и не рассердилась, а улыбнувшись лукаво подмигнула насупленному мужчине и поманила его пальцем. И от ее доброй улыбки, и от жеста, Марио вдруг почувствовал себя глупым ребенком, упрямо не желающим идти в комнату, где родители приготовили для него сюрприз.
Ну что, в конце концов случиться такого, если он еще раз побывает в этой конторе, которая с легкостью сломала все его мечты тогда, когда он еще мог надеяться и мечтать... Покачав буйной головушкой и тяжело вздохнув от нахлынувших воспоминаний, Марио подчинился и неожиданно тяжело, будто с мешком угля за плечами, спрыгнул на тротуар к ожидающей его леди. Однако, как оказалось, волнения и потрясения связанные с этой конторой, в жизни Марио еще не закончились!
Когда они двинулись верх по широкой лестнице к высоким, помпезным когда-то, а сейчас изрядно обшарпанным, входным дверям, мужчина уже совсем было приготовился приветствовать, а затем и объяснять причину своего позднего визита здешнему бессменному вахтеру, который даже жил здесь, в крохотной квартирке в конце коридора, совмещая в одном лице еще и ночного сторожа, а временами и вышибалу.
Этот вахтер-универсал, Бернардо Аскетти, бывший профессиональный боксер, носил прозвище «Нувола» (ударение на первый слог), что на итальянском означало «туча» и очень точно характеризовало Бернардо: огромный, грузный, с массивными плечами и длинными руками, он отличался поразительной легкостью движений и даже сейчас, с искалеченной в автомобильной катастрофе ногой, передвигался на своем протезе так, что казалось он не прихрамывает, а пританцовывает, хоть и немного странно, но легко и грациозно...
Марио знал историю Тучи и в свое время очень ему сочувствовал: с вершины славы попасть на должность вахтера и вышибалы! А теперь и сам Марио пребывает в шкуре Бернардо, только и разницы, что славой он наслаждался много меньше, чем боксер, не сходивший со страниц газет без малого три года! Эх, судьба...
Однако, вопреки ожиданиям, вахтера в его неизменном кресле не оказалось. Марио и раньше обращал внимание на несвойственную городу безлюдность, но то ощущение полусна, навеваемое присутствием леди, делало обыденными все несуразности. Из маленькой прихожей, расположенной сразу у входа, коридоры расходился в разные стороны, плюс имелась лестница на второй этаж, не считая небольшого аппендикса, упирающегося в небольшую дверь подсобного помещения, так что направлений, чтобы растеряться впервые попавшему сюда посетителю, хватало.
Однако его спутница не задумалась над выбором даже на секунду, а сразу свернула в левый коридор и уверенно процокала каблучками мимо первых трех дверей, остановившись у четвертой и приоткрыв ее не более, чем на ладонь, поманила Марио, явно предлагая заглянуть в кабинет. Иными словами — подглядеть.
Марио, дитя рабочего района, никогда не отличался ни особой щепетильностью, ни излишней деликатностью, если только дело не касалось каких-то сугубо личных вопросов, поэтому ни на секунду не усомнившись, он приник к тускло светящейся щели.
— Та-а-ак, — тянул в это время Карлос, — значит опухоль на голосовых связках? — хмуро уставился он в лицо стоящему перед ним здоровяку, в котором Марио с удивлением узнал вахтера, — и насколько врач уверен в своем диагнозе?
— Да чего там сомневаться, шеф?! — пробасил Нувола, неловко переступив своим протезом, — и не «опухоль», а «опухоли». «Множественные новообразования на голосовых связках» — процитировал он кого-то, сверяясь с записями на листочке бумаги, который сжимал в своей ручище, — «видимые невооруженным глазом»! Невооруженным, шеф! Это значит настолько явные, что даже приглядываться не надо!
— Я и сам знаю, что значит «невооруженным», — раздраженно бросил Карлос, — меня интересуют перспективы!
— А нет никаких перспектив, шеф, — каким-то упавшим тоном, максимально приглушив свой рокочущий бас, проговорил бывший боксер и даже вздохнул тоскливо, — я же не у одного доктора побывал и все единодушны в прогнозах: если операция, то удаление части гортани, если ничего не предпринимать, то год, от силы полтора, и что-то делать будет уже поздно...
— И что, они сообщили об этом Марио?
— А какой смысл? Всем известно, что ничего годного на продажу у него нет, а
