Леди Дождя (СИ) - Марина Чернышева
Маму буквально вынесли под руки двое незнакомых мужчин, видимо сотрудников похоронного бюро, не иначе. Уж больно от них несло профессиональным, я бы сказал, сочувствием. Впрочем, маме на их сострадание было... фиолетово. Ее накачали какими-то лекарствами и от этого движения были какие-то не ее и голова все время свешивалась на плечо...
Твою ж мать! Вот же я сволочь! Со своей грядущей болью носился, а о том, что будет с мамой даже не подумал! Вот, любуйся теперь на дело рук своих!
Позже подъехала сестра... М-да... Я ее даже не узнал сначала, так распухло от слез ее лицо. Надо же, а я даже не подозревал, что она меня так любит и будет так убиваться в случае если я того... Ну, понятно...
Сестру родители назвали Лилия, Лили по местному и это имя необычно шло к ее белой коже при карих глазах, «бархатных», что называется, темных кудрявых волосах и черных, будто нарисованных бровях. Но теперь... Боги! Красно-сизые пятна по всему лицу, заплывшие глаза и распухший нос — от прекрасной «Лилии» осталось только имя...
Так, это еще один человек камнем на мою совесть... А где мужская-то половина нашей семьи? Оказалось — в больнице, у отца предынфарктное состояние и брат дежурит здесь... Черт! Если отец умрет, мне вообще хоть вешайся! Хотя, «вешайся», гм... уже не актуально! Но если НЕ умрет, то ему еще паршивей будет: я бы такого чувства вины просто не потянул бы! Хотя-я... Мы с отцом разные люди — он и не то «потянет», если, конечно, инфаркт его не добьет!
Даже странно: инфаркт у человека с железным сердцем! Никогда не думал, что у отца именно этот орган слабину даст...
М-да... Так и мотался весь день от мамы к отцу, «любящий» отпрыск, самоубийца долбанный! Однако — к вечеру отца отпустило и его даже выписали домой. Я же говорил, что инфаркт и папино сердце — две вещи несовместимые!
А вот с мамой было хуже — ей даже сиделку наняли, хоть Лили и сама от нее не отходила. Надо же, какая она у нас все же?! Мама за весь день так ни разу и не поела, а когда уговорами в нее влили немного бульона, то ее долго рвало желчью и сестра с сиделкой оставили всякие надежды ее покормить... А я все это видел и ничем, ну совершенно ничем не мог ей помочь! Даже еще хуже — я был всему причиной!
Господи, ну почему ты не дал мне уйти?! Лучше бы ад, чем видеть как страдает самый близкий твой человек! Однако на этом мои мучения не закончились...
* * *
Впрочем, из дома я в конце концов все-таки сбежал! Нет, если бы реально от меня что-то зависело, как от сестры, например, тогда да — никуда не денешься, а просто наблюдать и жрать себя поедом — думаю мне это еще предстоит много-много дней!
Как я читал в изотерической литературе — был период увлечения,— такая вот «недо-жизнь» может продолжаться не один век, пока не искупишь свой грех перед Господом, за добровольно прерванную жизнь. Ну или не развеет тебя какой-нибудь спец по изгнанию душ...
А вот какой, лично у меня шанс, этот самый грех искупить?! Как и чем?! Пересмотреть свое поведение и раскаяться? Так «налюбовавшись» на мамино состояние я уже раскаялся! Не застилай мне мозги до такой степени собственные переживания, или натолкни меня кто-нибудь на мысль о маме, я бы... Эх! Да что говорить! И ведь не прыгнул же я сразу, сколько времени там торчал, решался, блин, остолоп! Нет бы передумать!
Совершить благой поступок?! В нынешнем состоянии это так «просто», что дальше и некуда! Да и с настоящими «изгоняющими» сейчас не очень — все больше спецы по очистке кошельков доверчивых представителей нашего общества. Так что влачить мне это состояние до конца времен. Нда-а. А ведь еще предстоит «похоронить» всех родных и друзей...
Под грузом всех этих мыслей, разной степени мрачности и печальности, я не заметил, как добрался до нового жилого дома с самыми фешенебельными квартирами в этом районе, рядом с которым видел не так давно, какую-то неприкаянную душу, женского пола, если мне не изменяли глаза.
Девушка и сейчас была на месте: скакала по плитам двора будто играла в детскую игру под названием «классики», но делала это ссутулив плечи и опустив голову, а от всей ее тоненькой фигурки сквозило настолько сильной печалью, что мне стало ее жаль несмотря на собственные проблемы и нерадостные перспективы.
— Приве-е-ет, ты чего такая печальная? — окликнул я душу присаживаясь на окружающий газон бордюр из светло-серого камня.
Душа будто споткнулась и подняв голову уставилась на меня с искренним удивлением:
— Привет... А ты почему со мной заговорил?
Тут настала пора удивляться мне:
— А почему бы и нет? Захотел и заговорил! Чего ты так удивляешься? Или с тобой раньше никто говорить не пытался?
— Да, — она покивала головой, — так оно и есть — никто не пытался! Даже больше — если пыталась я, то не отвечали и даже отворачивались, а мне так грустно и одиноко... — закончила она с таким печальным видом, что у меня запершило в горле...
«Странно, а ощущения будто у живого. Интересно, они сохранятся или это только пока», подумалось параллельно с разговором, а девушка, тем временем, пристроилась рядом со мной на бордюре и сложила пальцы домиком стала перебирать ими будто пыталась сложить головоломку — тоже одна из детских забав... Я чуть было не брякнул, что девушкам на камнях сидеть не рекомендуется, но во-время «поймал себя за язык» — ей теперь можно. Теперь ей все можно...
— А ты здесь давно, что-то я раньше тебя не видела? Или ты просто мимо проходил? — как-то робко и просительно заглянула она ко мне в лицо.
— Да я, как бы недавно... Если быть точным, то вчера вечером...
— Да? И как ты? Наверное несчастный случай? — продолжала она расспросы и вдруг испугано всплеснула руками, — ой, прости меня! Тебе же наверное тяжело вспоминать?!
— Да нет, ничего. Что ты так переполошилась?
— Просто я испугалась, что ты обидишься и уйдешь, — пролепетала девчонка смущенно, опять наклонив голову чуть ли не
