Новая пташка для владыки (СИ) - Варя Светлая
Но всем было ясно: если ты попадешь к владыке, прощайся с жизнью. И истязать он будет так, что смерть даром небес покажется.
Эллин взглянула на вытатуированную метку на лодыжке. Ее клеймили, она уже стала рабыней. И все же те, кого она видела, не были похожи на напуганных, забитых девиц.
«Или еще не пришел их черед», — с горькой усмешкой подумала Эллин, вспомнив слова Мелиссы, что их так же много, как птиц в лесу. А сколько гибнет птиц в лесу? Никто не знает. Никто и не замечает этого.
От этой мысли у Эллин похолодело внутри. А ведь действительно, ее исчезновения никто не заметит. У нее никого не осталось в этом мире, чтобы ощутить утрату, начать искать, в конце концов, скорбеть.
Поэтому Рикар, этот мерзкий охотник за живыми людьми, выбрал ее? Потому что она совсем одна? Мало ли девушек, что умеют петь да играть. Да, поняла Эллин, именно так.
Служанки помогли ей встать из ванны и насухо вытерли тело хлопковым полотном. Надели жемчужно-серое шелковое платье без рукавов. Длина его была такая, что было видно метку на лодыжке. Ноги обули в закрытые туфли, а влажные волосы собрали на макушке, убрав под металлический обруч.
После всех приготовлений, ее снова повели в другую комнату. Ничего, кроме круглого столика и мягких подушек, в ней не было. На столе ее ждал ужин: суп, хлеб, сыр и фрукты. Служанки усадили Эллин прямо на подушки и оставили ее одну.
Когда Эллин уже доедала десерт, в комнату вплыла темноволосая, красивая экзотичной красотой, женщина.
— Ты неправильно ешь, — мягким, с легким акцентом, голосом произнесла она и села на подушки напротив Эллин. Это была та самая женщина, что разглядывала Эллин, когда ее только-только привели в замок. — Это зимний фрукт, его нужно разрезать на небольшие кусочки и есть вилкой, макая в мед.
Эллин демонстративно взяла зимний фрукт в руку и откусила приличный кусок.
— Здесь нет меда, — произнесла она, прожевав, — и вилки тоже.
— Знаю, — холодно сказала женщина, — но ты должна запомнить на будущее, что я сказала. Ты должна запоминать все, что я говорю, понятно? И не совершать нелепых ошибок. Они могут стать роковыми.
Эллин принялась за второй фрукт.
— Я так понимаю, здесь так принято, — сказала она равнодушным тоном, — запугивать, не давая объяснений.
— Здесь принято рассказывать о правилах и соблюдать их. И за любое нарушение правил ждет суровое наказание. Я не потерплю глупости или легкомысленности. Владыка милосердный — он предпочитает прежде предупредить о правилах. Запомни, это птаха.
— Своеобразные понятия у вас о милосердии, — сказала Эллин и вытерла руки холщовой салфеткой.
Женщина сузила глаза и выставила указательный палец перед лицом Эллин.
— Никто не обсуждает и не осуждает нашего владыку. Это первое правило, — полным гнева голосом сказала она, — запомни это раз и навсегда, если дорожишь жизнью.
Она не напугала Эллин, но все же в этот раз девушка решила промолчать и со смиренным лицом кивнула. Порой лучше притвориться, что играешь по чужим правилам, чтобы после придумать свои.
Женщина будто осталась довольна реакцией Эллин. Она встала с подушек и плавно прошлась по комнате, высоко подняв голову. Осанка и походка у нее были величавыми, горделивыми, словно она была королевских кровей.
— Меня зовут Изора, — важно произнесла она, — я слежу за порядком во дворце и буду твоей наставницей. Не каждая пташка удостаивается такой чести. Но если этот охотник прав, то ты будешь соловьем. А соловей должен быть достоин своего владыки.
Она приблизилась к Эллин и критично осмотрела ее.
— Встань, — приказала она.
Эллин нехотя поднялась и скрестила руки на груди. Изора обошла ее кругом, осматривая с головы до ног пристальным взглядом.
— Что ж, — вынесла она, наконец, вердикт, — неплохо вполне, но еще есть над чем поработать. Во-первых, твои волосы, — она прикоснулась к выбившимся из прически прядям, — им не хватает блеска, огня. Твои руки грубы, ты когда-нибудь умащивала их маслами или кремом?
Эллин усмехнулась. Последние два года она проводила либо в пути, либо переодетая в мужскую одежду. Ей точно было не до масел. Она ухаживала за руками — это ее инструмент — но насколько хватало времени и сил.
Изора заметила усмешку Эллин и цокнула языком.
— Относись с уважением к наставнице, это второе правило, — сказала она и больно дернула Эллин за руку, — и никогда не спорь с ней. Усмешки оставь для других пташек.
Эллин с трудом сдержалась, чтобы не ответить что-нибудь колкое. Два года в странствиях и тавернах закалили ее, и она привыкла всегда давать отпор обидчикам. Но сейчас она чувствовала, что лучше стоит промолчать. Она планировала выжить и сбежать отсюда, а для этого не стоит привлекать к себе внимание. Потому Эллин лишь кивнула с кротким видом.
Изора осталась довольна. Она снова обошла девушку кругом.
— Что ж, комплекция у тебя недостаточно изящная, — сказала она, — соловьи нашего владыки всегда были более хрупкими, маленького роста, но, думаю, это не проблема. А теперь самое главное.
Она подошла к дверному проему и что-то крикнула на все том же незнакомом языке. В комнату вбежали две служанки, одна из них несла скрипку и смычок Эллин. При взгляде на нее у девушки защемило сердце. Служанка
