Внутри - Ирина Сергеевна Пирожкова
– Я медсестра в больнице, здесь недалеко. Я лечила вашу внучку – Сару, – протараторила она, не поднимая глаз с кружки и спотыкаясь на каждом слове, мысленно пытаясь собраться с духом.
Нинон ничего не ответила, лишь в глазах ее сверкнул еще более любопытный блеск и, уткнувшись не по-старчески алыми от помады губами в чашку, продолжила слушать.
– Мы с ней подружились… Очень сильно… И иной раз мне кажется, что я люблю эту девочку, словно свою дочь…
В глазах старушки промелькнула ежеминутная скорбь и ярость в то же время. Но виду она не подала и продолжила слушать.
– Вы не подумайте, я понимаю, что она не моя дочь, и более того я уверена, что её мама была самой лучшей, так как Сара неоднократно повторяла это….
Нинон резко встала, отставив чашечку в сторону, и неоднозначным взглядом окатила Ребекку. После чего её коротенькие ножки унесли Нинон в другую комнату. Она не заставила себя ждать, несмотря на не столь быстрые движения, и уже через минуту появилась снова. В руках она держала книжку или что-то наподобие. Ребекка не могла точно рассмотреть. Но, когда та подошла поближе, стало ясно, что это альбом.
– Знаете, Ребекка, семья – это единственное самое важное приобретение для каждого человека. Семья – это дом, в который мы возвращаемся уставшими. Семья – это праздник, когда мы грустим или злимся. Семья – это самый теплый ужин, самая мягкая постель. Я бы обменяла все цветы в моем палисаднике на то, чтобы цветы распустились в моем сердце. А это возможно только, если бы мне вернули мою семью.
Это были самые правильные и нужные, но в то же время самые больные слова, которые только могла слышать Ребекка. У неё не было семьи… Никогда.
–Вы правы… Вы абсолютно правы. – вздохнула Ребекка.
Ей почему-то так захотелось открыть свое сердце этой женщине, как никому и никогда. Поделиться с ней тем камнем, что давит на её крохотное сердечко.
– Знаете, у меня никогда не было семьи… Мои мать и отец погибли в автокатастрофе, когда мне было пять лет. Меня забрали в детский дом, где каждый лишний для других. Меня не хотели забирать в семью, да я и не жаловалась. Не знаю почему, но мне казалось, что все семьи, которые приходили забирать детей – не мои. Среди них не было ни одного родного человека. Так я и жила до совершеннолетия. А после я переехала из того маленького городка в еще более маленький – Понтуаз. Там обжилась, создала что-то типа уютной атмосферы. – Ребекка прервалась, сделала успокаивающий глоток чая и продолжила. – Но знаете, я даже как-то домашних питомцев не заводила никогда. Не знаю почему… В детстве у меня был кот Берлин. Это я его так назвала. Мне его подарили на день рождения, коронным блюдом которого были берлинские пончики, ну вот я его и назвала в честь них. -Ребекка усмехнулась, вспомнив тот самый светлый праздник в её жизни. Единственный светлый праздник. – В собственной личной жизни у меня как-то не сложилось, да и не ладилось никогда… Детей нет, была одна работа, а сейчас и её нет, – она выдохнула весь воздух что был в её легких, она пыталась выдохнуть всю боль, осевшую там плотным слоем. Но не смогла… – А однажды в моей жизни появился свет. Я встретила вашу внучку, я искренне полюбила эту девочку. Она стала ярким пятном в моей жизни.
– Таким же ярким, как то, от чая? – улыбаясь, по-доброму проговорила Нинон.
– Да… – улыбнувшись в ответ проговорила Ребекка. – Простите… Я очень неловкая. Мне так неудобно перед вами…
– Брось, – перебила старушка. – Вон мой покойный муж постоянно клал чайные пакетики, что уже является преступлением, потому что я не признаю такую варварскую форму этого напитка, на стол. Я только постираю скатерть, а он раз и положит. И даже не извинился ни разу! Но зато как он меня любил! А это важнее всего.
Две женщины стали смеяться, искренне и по-детски. Начали рассматривать фотоальбом. Свадьба Нинон, рождение её дочери Марии. На бумаге она выглядела такой живой, такой смешной и настоящей. Её первые шаги, первая улыбка, первая прическа и платьице – всё осталось в маленькой книжечке, которая стала спасением Нинон.
– Я вообще пришла, чтобы кое-что вам сообщить…
– Я надеюсь, это из приятных новостей?
– Вообще-то не совсем…, – снова замялась Ребекка. Её вновь окатил страх и невероятное волнение… – На самом деле вашу внучку на днях уже выписали…
– Вот как. Я об этом не слышала. Отец её уже забрал?
– Нет, понимаете… Я забрала её жить к себе. И я… Думала…
– Простите, что?!
Ребекка вздрогнула. Она догадывалась, что реакция будет не из самых приятных, но сейчас земля под её ногами разверзлась и она полностью поникла. Она провалилась в ту пропасть незнания и неведенья. Она не представляла, что делать дальше. После слов «Простите, что?!» она поняла, насколько необдуманно и глупо поступила.
– Да, я знаю, что это кажется невообразимой наглостью с моей стороны, но вы должны понять почему я это сделала.
– Ребекка, если вы думаете, что я рассержена на вас, то вы не правы. В конце концов на убийцу вы не похожи, на похитителя маленьких девочек из больниц тоже. Да и даже, если бы вы были кем-то из этих персонажей, то позвольте утверждать, что было бы крайне нелогично с вашей стороны приходить ко мне в дом и рассказывать об этом, – выпалив это как пулеметчица, Нинон набрала в легкие воздух и уже сбавив громкость голоса продолжила. -Просто я в замешательстве и право не понимаю вашего поступка, хотя отдаю себе отчёт, что в этом вы несомненно видите какое-то благо. Я права?
Ребекка уставилась на неё такими глазами, какими никогда ни на кого не смотрела. Пребывание в этом доме стало одновременно самым приятным и одновременно самым страшным моментом в её жизни…
8.
«За гранью»
На нашем пути мы встречаем порой людей, которые имели все. Имели, но потеряли. Иногда мы встречаем людей, которые, не имея ничего, заполучили всё.
Людей с крыльями и без. Добрых и злых. Жадных и щедрых. Людей, готовых помочь в любую минуту. Людей, готовых помочь кому угодно в этом мире. Или тех, кто не способен помочь даже себе. Их всех, таких разных объединяет одно. История.
Мы все имеем свое
