Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф
Причём Маша невольно обратила внимание, что в отсутствие Люсиль главным раздражителем являлся брат Мариэль. Бесили его слова, любые; мимика, использовавшаяся таким образом, что родители ничего не видели или не понимали намёков, предназначалась Мариэль, и Суфлёр буквально выходил из себя. Язык у Голоса развязался вскоре после марсалы, напитка, который Маша узнала сразу. Это им потчевали её, чтобы погрузить в здоровый сон и нагнать аппетит, только тогда марсала была горячей.
Рафэль, лично плеснувший детям по полкубка в честь совершеннолетия, торжественно настоял на знакомстве с «этим достойным королей напитком». Дождался, пока «птенчики» сделают глоток, и потом хохотал над их реакцией: Антуан закашлялся и сказал, что у него горит всё нутро, а Маша, едва узнала запах, сделала вид, что пригубила напиток, но её жалкая попытка избежать опьянения не удалась. Братец и отец с весёлым возмущением настояли на осушении хотя бы половины от налитого. Вместо того чтобы встать на сторону дочери, матушка поддержала мужчин:
– Милая, выпей, это поможет тебе расслабиться и открыть дар.
И Мария сделала под одобрительные мужские возгласы один и второй глоток. Огонь побежал по горлу, спустился в желудок, и сердце заколотилось как бешенное.
«Ты пос-с-смотри на этого актёриш-шку, притворяется, что первый раз попробовал!– воспользовавшись тем, что Маша задумалась, Голос зашипел. – А сам тайком в погреб лазит! Из-за него слугу уволили: отец решил, что тот пьёт вино от королевских виноградников! Ах-ха-ха-а!»
От внезапного хохота в голове Маша схватилась за салфетку и прижала к губам: резко подкатила тошнота. Это движение рассмешило брата ещё больше.
– Моя сестричка стала такой слабенькой! – иронично сказал он, глядя на визави, прикрывшую глаза, – проснётся ли в ней дар – я уже не уверен…
– Антуан! – грозно одёрнула его Илария.
«Ах, ты глупая найла! – молниеносно отреагировал голос, заставив Машу покачнуться. – Я тебе сейчас покажу, дрянной мальчишка!.. Да открой ты глаза, дурёха!»
Последняя фраза, Маша догадалась, относилась к ней. И девушка испуганно уставилась на весёлых родственников.
«Подними руку, подними, я сказала! – Суфлёр бесновался, – ладонь поверни к этой твари! Подними, я сказала!.. Слушайся меня, не поднимешь – я устрою тебе весёлую ночь!»
Маша сопротивлялась недолго – подняла руку и зажмурилась, примерно представляя, что сейчас произойдёт. «Глаза открой! Чего зажмурилась, дурёха?» – голосу было плевать на брызнувшие слёзы из глаз и мысленные призывы успокоиться.
– Ты хочешь что-то сказать… милая сестричка? – копируя интонацию матери, Антуан обратился к Мариэль, заметив, как поднимается вверх дрожащая рука над столовыми приборами.
«Получай, дрянь! – выпалил голос, и в ту же секунду Машина ладонь вспыхнула, посылая огненный шар в сторону не готового к такому повороту Антуана. – Ах-ха-ха! Вот тебе дар, братец. Скажи ему это, скажи! Повтори мои слова вслух!..»
Голосу было плевать на трагизм происходящего: Антуан вопил, объятый огнём, и хватило мгновения, пока присутствующие пребывали в замешательстве, чтобы начали тлеть его волосы, одежда. Секунда – матушка махнула рукой, – и на Антуана обрушилась жидкость из кувшина, который вылетел из рук прислуживавшей за ужином девушки.
Голос заливался смехом, и от этого Машу всё-таки стошнило. Пока родственники и прислуга хлопотали возле пострадавшего Антуана и боялись посмотреть в её сторону, она вскочила и бросилась вон из столовой. Голос продолжал звенеть, признав свою власть над слабовольным телом, и оттого забылось, где выход, как вернуться в спальню. Не успела: её вывернуло на лестнице. И только тогда Голос успокоился.
Заколотила дрожь. Силы, необходимые, чтобы встать и добраться до постели, покинули девушку. Она так и сидела, прижавшись к холодным резным перилам, рыдая от бессилия на равнодушное дерево, пока не подошла матушка с кем-то. Машу взяли на руки, отнесли в спальню, там протёрли лицо, расшнуровали платье и уложили. Помощники удалились, и матушка прилегла на кровать, обняла рукой и начала говорить что-то ласковое. Маша разревелась:
– Я не хочу здесь быть… Пусть лучше я останусь инвалидом или вообще умру… Не могу больше… Она меня убивает…
Матушка плакала вместе с Машей, потом поила горьким отваром трав. Дочь пила послушно и снова рыдала, пока трава или усталость не подействовали – уснула с надеждой умереть или вернуться в прежнюю жизнь.
Среди ночи она проснулась. Лежала некоторое время, настороженно ловя звуки и пытаясь понять, где находится. Сначала показался шум машин за окном и жужжание поднимающегося лифта, но и это исчезло. Навалилась абсолютная тишина, если не считать чьего-то дыхания вперемешку с лёгким похрапыванием рядом.
«Ладно… Извини, так и быть, – шёпотом сказал проснувшийся Суфлёр, когда Маша рассматривала тёмный матушкин силуэт на кровати. – Ты должна привыкнуть ко мне: теперь мы вместе, и ты это знаешь. Да не трясись ты, дурёха!»
Маша осторожно отодвинулась от спящей женщины и поползла к краю кровати.
«Ты куда?» – спросил голос.
«Иди к чёрту!» – мысленно пожелала Маша, хотя её знобило не на шутку.
«Хи-хи, а ты – смешная. Нельзя уйти из твоей головы!»
«Ничего, выброшусь из окна второй раз!» – решимость сделать что-нибудь крепла. Маша нащупала в полутьме знакомую обувь у кровати.
«Да подожди ты, выгоды своей не понимаешь! Вместе мы будем сильнее, чем Люсиль, Арман и мой сволочной братец вместе взятые. Ты метаморф, я – маг с огненным даром. Перед нами откроются все двери, у наших ног будут все короли, и мы будем выбирать из них, как выбирают холопов для службы: только самого красивого и богатого!»
«Холопов тоже выбирают самых красивых и богатых? Извини, но я не хотела оказаться в твоём теле, я просто хотела умереть», – Маша присела перед камином с едва тлеющими головешками. Рядом у стены находилась стопка поленьев, Маша положила на угли три штуки. Огонь с любопытством потянулся к предложенной еде. Совсем как Кальцифер из любимого мультфильма. И вдруг рука сама по себе дрогнула и отправила на дрова струйку огня, тот мгновенно охватил дерево, и отблески жадного пламени заплясали на стене рядом.
«Смешная ты, дурёха! Видишь, как удобно. И это ещё не всё. Хочешь покажу, что ещё умею?»
Маша не хотела, но тело само поднялось и подошло к тёмному окну. Ночью иней сливался с чернотой улицы, скрывая свой нежный белый свет. Взмах руки – и от стекла повалил пар, очищая кристаллический налёт. «Нравится магия?» – насмешливо спросил Голос.
Маша невольно взглянула в образовавшуюся черноту. Внизу по периметру замка горели факелы. И один огонёк почему-то находился посередине, выхватывая часть знакомой фигуры. Или показалось? Огонёк дрогнул по траектории вверх и вниз, приветствуя.
«Конечно, показалось! – уверенно заявил подслушивающий мысли Голос. – Ладно, ложись спать. Завтра будет сложный день. Папенька пригласит превизора, и нас, вернее, тебя будут испытывать. Поэтому нам надо кое-что
