Единственная для Бешеного - Кира Купер
Черт, разве было сложно предугадать развитие событий? Ведь осознавал, что сорвался на этом благотворительном вечере, поставил под удар себя, ее, да всех тех людей. Смотреть, как ее уводит чужой, оказалось невыносимо, но должны же быть мозги! Кретин! А мрази из Совета решили исправить его оплошность, как всегда, очень быстро. И вроде бы прикопаться не к чему: он нарушил закон, за ним прибрались. Наверняка и самого будут судить. Только это уже значения не имеет, ему один хер кранты.
Это все ревность, мать ее! Эмоция дебилов, которые не могут управлять бабой, указать ей место! Собственнические инстинкты сработали по максимуму, застали его врасплох. Он не был готов ни к первой встрече, ни, тем более, ко второй. Когда понял, КТО она…
Это было похоже на удар током, причем такой мощности, что человеческое тело должно разлететься на куски, невероятная боль, которую он не испытывал даже под пытками. Сказать, что он охренел…
Мужчина опустился на пол, глядя на труп того, кто принес ему недобрую весть. Демьян все еще стоял в проходе, но уже молча, тупо шаря глазами по стенам, словно они могут подбросить парочку годных вариантов, как можно выйти из этой ситуации. Смешно. Выхода просто нет.
Демьян боится, это объяснимо и закономерно. Если единственная вампира погибает, каким бы старым и сильным он ни был, переживет ее максимум на год-другой. Будет ходить живым трупом, потеряет сначала силы, затем и разум. Сойдет с ума, хотя, кажется, он как раз с этого начал.
Он ее просто пожалел… сначала. Глупая курица, не понимающая, куда лезет, могла стать отличной добычей для сорвавшихся с цепи вампиров. Дни солнцестояния никогда не были для них спокойными, а тут еще умничающая фифа сама суется, про скорую лепечет. Дура, одним словом. Даже если представить, что те драчуны были обычными обрыганами, не поделившими место возле наливайки, какого черта она решила обострить ситуацию?!
Ночь потом эта… Было весело. Ладно, не то слово, было шикарно, подобного он не испытывал лет сорок… Но кто ж, сцука, знал, что кудрявая окажется его слабой, мать ее, половинкой! Он бы бежал от нее как от серебра, и пусть разорвали бы барышню на мелкие клочки, связи-то еще нет, так что ему плевать!
А что теперь? Внутренняя пустота по практически незнакомке похожа на огромную черную дыру, засасывающую в себя все живое и неживое тоже. Непонятно даже, что больше причиняет боли: то, что она погибла или что он совсем скоро отправится следом?
Да, пожалуй, самое паршивое все же в том, что он приговорен. Как приговорили ее несколько часов назад. Черт!
На полу, помимо человеческих ошметков, валялись фотографии. Демьян осторожно подошел, присел рядом, собирая их с пола. На кадрах – раскуроченная иномарка, от которой остался только багажник. И крупным планом – женская рука, свисающая с каталки под черным пакетом.
– Ты уверен, что это она?
Бешеный поднял все еще замутненный взгляд.
– Я чувствую.
Не выдержав, он запрокинул голову и закричал так, что в соседнем дворе завыли собаки. Жилы на шее вздулись, потемнели и, казалось, вот-вот лопнут, окрасив все вокруг в еще более мрачные тона.
Демьян потер переносицу. Должен быть выход. Но где его искать, он пока не представлял.
Совет вызвал Бешеного на следующий день после случившегося. Даже поздно, он-то думал, за ним придут в ту же ночь. Но, видимо, в первую очередь судьям предстояло решить более насущные вопросы вроде убийства тех, кто стал невольным свидетелем его срыва. Лишь один смертный, постигнувший тайну существования вампиров, не избежал злой участи.
Только небо знает, как он жаждал мести! Заявиться к гребаным мразям, разорвать горло каждому, распотрошить внутренности, сделать все, чтобы они пожалели о принятом решении! Это даже не он, инстинкты, побуждающие наказать палачей его женщины. Разум перестает доминировать, оставляя животную злость. Как можно было так вляпаться, черт возьми?! Хотеть, прямо мечтать, погибнуть за бабу, которую видел пару раз! Бред!
К тому же, ясно, что он сам виноват в том, что произошло. Умудриться не разглядеть единственную – это каким лохом надо быть, если задуматься. Прикол в том, что он был слишком самоуверен, чтобы принять этот прискорбный факт. А теперь уже поздно ныть, обратно не прокрутишь.
Бешеный старался дышать ровнее, но выходило плохо. Гадство, он уже чувствует, как энергия постепенно покидает его тело, как ломает, становится труднее дышать. Что поделаешь, это необратимый процесс, невозможно жить без единственной.
– Брат, пора, – Демьян подошел сзади, положил руку на плечо.
Младшенький всегда поддерживал его, хотя стоило бы наоборот.
– Приехали?
– Да, за воротами.
Машина, которую отправил за ним Совет, выглядела как катафалк. Мужчина усмехнулся. Что ж, вполне возможно, так оно и есть. Не факт, что ему когда-то суждено вернуться домой.
Естественно, он пытался отговорить Демона – детское прозвище, которое прицепилось к нему тогда же, когда старший получил своего Бешеного – сопровождать будущий труп на суд. Даже рычал и выпускал клыки. Короче, разворотили чудом уцелевшую после него мебель. Но брат стоял на своем. Даже с рассеченной бровью и подбитым глазом.
Они заняли места на заднем сидении, и авто тронулось. Электронные ворота закрылись, будто отгораживая его от предыдущей жизни.
Старое кладбище, где хранится пепел их предков, находилось в дальнем Подмосковье. Кажется, ОНА тоже жила где-то рядом.
Старый погост был освещен негаснущими на ветру свечами. Ветхие склепы, покосившиеся кресты. Что бы ни говорили о вампирах сценаристы всего мира, они – не черти из ада, а всего лишь другая раса. И верят в то же самое, что и люди.
Облаченные в черные балахоны двенадцать фигур восседали на специально принесенных креслах, больше напоминающих троны. Лиц не видно. Никто не знает, кто именно скрывается за капюшонами, но их власть незыблема как Устав, как традиции предков, как само существование мира. Демьяна, конечно, сюда не допустили, грузные ребята на входе вежливо, но настойчиво попросили его подождать за забором. К счастью, у него хватило ума не спорить.
Бешеного подвели к судьям, в сторону которых он так и не посмотрел, и гонг возвестил о начале процесса.
– Кирилл Бруар, вам известно, почему вы здесь? – низкий голос, казалось, раздался со всех сторон, но он вздрогнул не от этого.
Слишком давно не слышал собственного имени. Лет пятьдесят точно.
Он кивнул.
– Вам есть, что сказать?
– Она была моей единственной.
От произнесенного вслух грудь защемило так, что следующий вдох показался болезненнее, чем прямой удар ножа. Да чтоб вас всех! Бешеный зарычал, кажется, сам на себя.
Тишина длилась несколько секунд, словно
