Моя мама - боевой лекарь (СИ) - Алая Лира

— М-м-м, Кьяра, позвольте спросить…

— Давайте перейдем на «ты»? — попросила я, не прекращая улыбаться ценному источнику информации о прошлом моего сына.

Перед тем, как его расспросить, нужно хотя бы установить не такие формальные отношения. В конце концов, мужчина, который по какой-то причине заботился о моем сыне, заслуживал самого хорошего, самого дружеского отношения. Да и об Итане неплохо узнать хоть что-то — нам еще не раз пересекаться, судя по всему.

— Можно. Послушай, Кьяра, давай обойдемся тогда без лишних расшаркиваний? Не надо мне улыбаться так, словно на мое предложение о замужестве ты ответила бы категоричным «да».

— Я и не пыталась, — растерянно сказала я, посчитав, что Итан шутит.

— В следующий раз, когда будешь так «не пытаться», — с долей ехидства сказал Итан, — посмотри на себя в зеркало. И не удивляйся, если получишь еще пару предложений руки и сердца, но уже совсем не из-за инвентаря и класса.

Хотела я узнать что-то про Итана? Узнала. Комплименты у него выходят заковыристые, но приятные. Я, конечно, знала, что выгляжу чуть моложе своих тридцати пяти, но не настолько же, чтобы получать по предложению каждый день.

— Ладно, если ты не хочешь лишних расшаркиваний, скажу прямо, — вздохнула я. — Мне нужно узнать о прошлом моего сына.

— Что именно? — уточнил Итан, а потом предложил: — Давай-ка все-таки выйдем отсюда и поговорим на улице. С утра там малолюдно, заодно я познакомлю тебя с городом.

— Лучше все-таки с тем, как тут жилось моему сыну без меня, а с остальным успеется, — пробормотала я, но меня услышали.

— Все потом. Прошу, свежий воздух, — Итан услужливо распахнул входную дверь, позволив мне первой пройти.

На улице и впрямь практически никого не было. Милый уютный город с не менее уютными домиками и разными высаженными цветочками. Жаль, я вчера вечером это не рассмотрела. Мы с Итаном пошли прямо по мощеной камнем центральной дороге.

— Уже можем поговорить? — уточнила я.

— Конечно. Что тебя интересует?

— По правде говоря, все. Я слишком много пропустила в жизни своего сына, — я улыбнулась, но была уверена, что эта улыбка совсем не красивая, а наверняка самая жалкая в моей жизни. — Да и Кай что-то очень упорно от меня скрывает, но я не могу понять что. Мне неспокойно.

— А нужно? — спросил Итан. — Знать то, что он от тебя скрывает?

Я нахмурилась. Хороший вопрос. Конечно, я прибыла только-только, мало понимало, но мое материнское сердце в упор мне твердило, что с поведением Кая что-то не так. И это не шутливая попытка скрыть какую-нибудь глупость, это что-то серьезное.

— Нужно, — ответила я, глядя Итану в глаза. — Если потребуется, то я не покажу ему, что знаю что-то. Но в случае, если ему будет нужна помощь, я хотя бы буду готова. Поэтому, Итан, пожалуйста, скажи мне, почему Кай покинул приют так рано? Мне кажется, что это ненормально. В моем мире мне гарантировали, что он спокойно сможет жить в приюте до совершеннолетия, не испытывая проблем с едой, деньгами и учебой.

— Да, — подтвердил Итан. — Обычно в приютах живут до восемнадцати, редко до шестнадцати лет, а только потом отправляются в свободное плаванье.

— Тогда почему Кай решил уйти? — встревоженно спросила я. — Какие у него были причины?

Ответ Итана оказался слишком неожиданным:

— Я не знаю, Кьяра. Я спрашивал, но он мне ничего не рассказал. А в тот момент, когда это случилось, мы еще не так хорошо ладили, чтобы я посмел разузнавать о чем-то или проводить расследование.

— Тогда можешь рассказать мне все, что знаешь об этом приюте?

Глава 8

— Сразу скажу, что приют — это совсем не такое страшное место, как ты себе могла вообразить, — начал Итан. — У каждого своя комната, на каждых пять детишек по одному учителю и одному воспитателю. Кормят хорошо, учат, телесные наказания запрещены, драки запрещены. И, несмотря на довольно благодушную атмосферу, детей готовят к жизни в этом мире.

— Если не страшное, то почему мой сын ушел оттуда? — спросила я. — И как двенадцатилетнего ребенка отпустили одного? Это разве нормально?

— А его одного и не отпустили бы, — возразил Итан. — В его возрасте можно было уйти из приюта только в том случае, если кто-то за него поручится.

В этом мире совершеннолетним считались лишь те люди, которые достигли шестнадцати лет. И только с этого возраста можно было жить самостоятельно, оплачивать съем комнаты или покупку дома. Если бы, например, кто-то возраста Кая попытался снять комнатку, то люди вокруг тут же стали бы разбираться, что случилось. Они бы не отправили его в приют обратно, вовсе нет. Сначала бы выяснили, как оказался один, почему ушел, если бы нашли вескую причину побега из приюта, то отправили бы жалобу в совет города, который бы занялся приютом и проверкой… Но, в любом случае, жить одному бы не позволили.

Другое дело, если за ребенка поручался кто-то из взрослых, который брал на себя финансовые и другие вопросы. Разумеется, абы кому взять ответственность не позволяли. Изучали по всем параметрам: и репутация, и образ жизни, и наличие средств на счету, и отсутствие вредных привычек, и даже то, как человек сражался с порождениями тьмы, если это было его основной работой… Если хоть где-то или хоть что-то вызывало подозрения, то ребенок оставался в приюте. Каждые три месяца ребенок должен был возвращаться в приют, чтобы там удостоверились, что с ним все в порядке. И, кроме всего прочего, проверили его знания и выдали новые учебники.

Именно сегодня подошло время Кая отчитаться в приюте, что он нормально жил, хорошо ел и учился тому, что должен знать каждый человек в этом мире.

— В приютах дают очень хорошее всестороннее образование, — сказал Итан, а потом добавил чуть ехидно: — Рассказывают не только о порождениях тьмы и борьбе с ними, но и о других вещах.

Я удовлетворенно кивнула. Об учебе Кая я до этого момента даже не задумывалась — некогда было. Сам мир мне немного напоминал средние века: милые домики, брусчатка под ногами, цветочки везде. Разве что, в отличие от средневековья, на улицах было чисто и приятно пахло. И, естественно, можно было бы подозревать, что никакого обучения тут нет. Хорошо, что я этого даже предположить не успела.

— И кем ты приходишься Каю? Опекуном? — спросила я.

— М-м-м, если переводить на реалии моего прошлого мира, то да, — задумчиво произнес Итан. — Здесь меня называют поручителем. Я поручился, что у Кая будет жилье, еда, он не пострадает, если вдруг решит отправиться в запретные земли, у него не будет никаких проблем с законом. И много других вещей.

Если бы я прислушалась к фразе Итана внимательнее, то я бы поняла, что есть кое-какая несостыковка с тем, что мне рассказывал Кай. Но мои мысли занимали другие вещи. Во-первых, по какой причине Итан взял на себя такую ответственность? Это не только присмотр за чужим ребенком, но и денежная нагрузка: если я правильно поняла, то именно Итан оплачивал проживание в том постоялом дворе. А во-вторых, я услышала заветную фразу — «проблемы с законом». И сразу же вспомнила, что вылетело из моей головы.

— У меня есть еще один вопрос по поводу закона, — сказала я, отчего Итан посмотрел на меня внимательно и как-то подозрительно. — Если фамильяр сделал что-то… противозаконное, то ответственность за его действия будет лежать на хозяине?

— Противозаконное? — удивился Итан. — Фамильяры — отличные помощники, которые хорошо знакомы с порядками в этом мире и городе. Стой, это твой енот?

— Это мой енот, — подтвердила я.

— И что он сделал? — тут же живо поинтересовался Итан. — Снова кого-то оскорбил? Так это ничего страшного, за словесные дуэли ничего не будет.

— Помнишь того мужчину, который предложил мне разделить инвентарь?

— Он вроде замужество предлагал? — правая бровь Итана выразительно поднялась вверх.

— Я предпочитаю говорить о сути вещей, — сказала я, но не стала развивать эту тему. — Так вот, мне кажется, что енот немного нарушил закон в отношении этого человека.