Дуэт с Герцогом Сиреной - Элис Кова
Звуки моего корабля, скрипящего и гудящего от слов и тяжелых шагов команды. Я чувствую волосы Эмили — волосы моей сестры — когда крепко прижимаю ее к себе, прежде чем снова уплыть, каждый раз как в последний. Запах одеколона моего отца, нанесенного слишком густо, но все равно приятного, вызывает у меня почти желание чихнуть. Гладкие шелка, которыми торговала мама…
Воспоминания, все воспоминания, возвращаются ко мне. Даже те, от которых я решила избавиться — те, с которыми я была так готова расстаться. Чарльз… Я могу представить каждую черточку его лица, изрезанного неумолимым морем и жестокостью его собственного сердца. Каждую веснушку и родинку, которые когда-то образовывали созвездия желания, а потом боли и страха. Но сейчас, оглядываясь назад, я вижу в нем не чудовище, а усталого, озлобленного человека. Он не вызывает ни симпатии, ни жалости… ни страха.
Я не смотрю на него и не чувствую, что должна вычеркнуть его из своей памяти. Возможно, он всегда будет частью моей истории, на которой я не хочу задерживаться. Но он — не более чем глава. Началась, закончилась и больше не имеет значения. Он так краток в великой схеме вещей, что, с моей точки зрения, кажется почти комичным делать из него нечто большее. Вокруг него больше нет ни ненависти, ни страха, ни обиды, ни сожаления. По отношению к Чарльзу нет… ничего. Холодное безразличие.
Но парящий, парящий в эфире Бездны, на верхней границе этого забытого, благочестивого места? Он — все. Мое сердце. Будущее, которое я едва могу себе представить.
О, Илрит… Как, как он здесь оказался?
Серебристый свет сплелся вокруг него линиями и точками, чернилами начертанными на его плоти, покрывая ее целиком. Он во всех отношениях похож на мое зеркало. Интересно, если бы мы стояли друг напротив друга, совпали бы наши знаки?
Но даже сейчас, здесь, на протяжении всего этого, он остается. Песня, которую мы никогда не должны были петь, не умрет. Я не могу поверить своим глазам — скорее, не хочу. Что это значит для его благополучия?
У меня сводит желудок. Я двигаюсь к нему и прочь от Крокана. Тянет, несмотря ни на что и на то, что я знаю, как лучше.
— Почему ты здесь? Ты не можешь быть… не должен быть. — Эти два слова продолжают определять нас. Его вид разрывает меня на части. Он пытается вытащить меня обратно в верхнее море, где все еще процветает жизнь. Правда, ненадолго, ведь я так великолепно выполнил свою клятву подавить ярость Лорда Крокана.
— Ты знаешь, почему я здесь, — спокойно говорит Илрит, глядя мне в глаза. Я слышу его песню, почти мурлыкающую в глубине моего сознания.
— Нет, — мгновенно отвечаю я. Я знаю, что означают эти метки. Даже если он не должен их носить. Это должно быть невозможно. Я жертва. Разве что… в тот момент, когда меня бросили в Бездну, можно было нанести новую жертву. — Я не позволю тебе принести себя в жертву.
Его брови взлетают вверх. Он слегка наклоняет голову, затем слегка покачивает ею с мягкой улыбкой. Наконец-то я добралась до него. Мне кажется, что я пересекла весь мир, чтобы добраться до него, но наконец-то я здесь. Я могу прикоснуться к нему. Наши руки обхватывают друг друга, и я чуть не задыхаюсь от эмоций.
— Виктория, я здесь не для того, чтобы жертвовать собой, — мягко говорит он. — Я здесь, чтобы вернуть тебя.
— Но…
Он поворачивается лицом к Крокану. Старого бога, похоже, забавляет такой поворот событий. По крайней мере, насколько я могу судить по извивам его щупалец и блеску его изумрудных глаз. Его гнев рассеялся… по крайней мере, на данный момент.
— Я пришел к тебе, Ваше Величество, чтобы просить вас вернуть мне эту женщину. Если она не сможет унять твой гнев, то позволь ей остаться со мной в Вечное Море до конца наших дней, когда мы снова придем к тебе, как добровольные подношения.
— Она была отмечена для меня. Твой народ дал обещание — клятву. Такие вещи не так легко нарушить.
Разве я не знаю этого? Я платила и плачу за нарушенные клятвы. И.… я так устала от этой платы.
— Разве ты не собирался отказаться от меня? — Я делаю полшага к Крокану. Старый бог вздрагивает, щупальца коротко напрягаются. — Ты говорил, что я недостойна. Что я неудачное подношение. Если я так ужасна, то отпусти меня.
Илрит переплетает свои пальцы с моими.
— Я здесь, чтобы изменить то, что мы должны изменить, изменить саму судьбу. Лорд Крокан, я хотел бы предложить нам прийти к другому соглашению. Как ты, я уверен, видишь, мы не остановимся ни перед чем, чтобы быть вместе. Твои бури стали еще сильнее, гниль еще гуще. Очевидно, что для меня она дороже, чем для тебя. Верни ее, я прошу.
— Скажи мне, чего она стоит для тебя, — требует Крокан.
Илрит кивает. Он протягивает руки, словно пытаясь удержать весь мир в своих руках. Но вместо этого он наполняет звуком всю Бездну. Ноты, бесформенные и текучие, как море, исходят от него, как нити чистого света, вырвавшиеся из его сияния. Они дрейфуют в окружающем нас эфире, извиваясь, расщепляясь, меняя форму. Я узнаю их как разницу между знаками на моей и его коже. Так родился язык богов. Из этого эфира, откуда вышло все живое и куда все вернется.
Песня — вариант той, что пел Илрит на моих проводах, но сейчас я действительно слышу ее во всем ее значении и великолепии. Она рассказывает ту же историю нашей любви, но ничего не скрывает. Она ничем не сдерживается и не ограничивается. Она сырая и мощная. Он бьет себя в грудь кулаком. Он просит и умоляет через музыку.
От этого в моей душе становится так легко, что ноги едва касаются земли. Он хочет меня, по-настоящему и полностью. Он хочет меня. Я никогда не думала, что это может быть так приятно — снова быть желанной. Что это вообще может случиться. Даже если уговоры Илрит не подействуют, этого момента более чем достаточно, чтобы дать мне покой на всю оставшуюся вечность.
Но интересно, хватит ли этого Крокану, чтобы согласиться на предложение Илрит? Старый бог застыл на месте, прислушиваясь. Он слегка покачивается в такт словам Илрита.
Илрит опускается на колени перед
