Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine
Девушка увидела, как из-за поворота выбегает взъерошенный и взмокший Марцелл. Увидев свою воспитанницу, он резко остановился, шумно вздохнул и возвел глаза к небу, будто благодаря его за милосердие. Но, увидев рядом с ней Александра Сагдиарда, Марцелл стал мрачнее тучи и каждой черточкой своего сурового лица выразил глубокое недовольство.
— Марцелл не рад меня видеть, — усмехнулся граф.
— Ишмерай! — рявкнул Марцелл, приближаясь, светлея по мере того, как расцветала приветственная улыбка на её лице. — Ты загонишь всех нас в могилу своими спектаклями! Я вызвал Амиля, я приказал агентам отца караулить у всех выездов из города!
— Старина Амиль в Кеосе? — удивился Александр.
— И знаете, что первым делом сказал Амиль, когда узнал, что Ишмерай пропала? Он взревел: «Снова?! Кто-нибудь когда-нибудь в этой семье займётся её воспитанием?!»
Девушка скорчила гримаску и буркнула:
— Беседа в кабинете короля закончилась не самым приятным для меня образом. А потом я просто заснула в парке.
— Она спала в заброшенной беседке, — доложил Александр, криво ухмыляясь. — Когда я увидел это несчастное создание, сердце моё дрогнуло, и я не посмел покинуть её.
— Помолчи, Сагдиард! — рявкнула девушка.
Александр возмутился:
— Я не понимаю одного: почему мне до сих пор никто не поблагодарил?!
— Я благодарю тебя, Александр, а теперь нам пора вернуться во дворец.
Марцелл и Сагдиард отошли на пару шагов, пошептались с минуту, и граф, насмешливо поклонившись девушке, неторопливо удалился. Золотые кудри его танцевали на ветру, спина оставалась непоколебимо прямой, и Ишмерай улыбнулась ему вслед, а после повернулась к Марцеллу и кратко спросила:
— Где отец?
— В своём кабинете. Повздорил с твоей матушкой. Из-за тебя.
— Меньше всего хотелось, чтобы они поссорились с матушкой из-за меня…
Марцелл ещё некоторое время недовольно косился на нее, но показался дворец. Ишмерай со своим огромным спутником горделиво прошествовала мимо придворных, ни на кого не глядя, и чем больше шагов она делала, тем больше крепчали её мужество и уверенность в том, что если ей и ее отцу более не суждено быть близкими людьми, она проглотит этот ком вдали от Архея.
Но когда они вошли в тот коридор, где находились покои герцогини, их взору открылась весьма странная картина: у дверей взад-вперед, крайне беспокойно ходили Атанаис, Акил и Гаспар, а из покоев герцогини доносился шум серьезной ссоры.
Ругались герцог и герцогиня, твёрдыми, рычащими голосами.
— … ты просто решил показать свой характер! — кричала герцогиня срывающимся от отчаяния и гнева голосом. — Где она теперь, если её не было и нет у Провидицы?! Она совершила ошибку и искренне раскаялась в содеянном! Как она ждала тебя! Как хотела поговорить с тобой, а ты не подпустил ее к себе ни на шаг!
— Раскаялась бы она в содеянном, если бы мои агенты не поймали её и не отправили в горы?! Она бы не вернулась и не сочла бы необходимым послать ни весточки своей семье, если бы Бейнардий Фронкс успел открыть перед ней все двери!
— Как ты можешь корчить из себя гордеца, когда Провидица склоняет её на свою сторону? Или ты думаешь, она поет ей свои песенки из чистого добродушия? А Арнил? Ты не задумывался, о чем говорил Арнил с нашей дочерью, когда приехал?!
Ишмерай закрыла глаза. Ей захотелось заткнуть уши и громко запеть, чтобы более не слышать этой ссоры и тех слов, которые говорил о ней отец.
— Ишмерай! — выдохнул Гаспар, первым увидев сестру и побежав к ней.
— Ишмерай! — воскликнула Атанаис, схватив ее за руку. — Я решила, что ты вновь умчалась на край света, и мы больше не найдем тебя!
— Я всего лишь сидела в парке, сильно замёрзла, честно говоря, — уклончиво ответила та.
— Дурёха! — приглушённо прорычал Акил.
— Мне что, нельзя посидеть в парке?! — фыркнула та и кивнула в сторону двери. — Давно они так?
— Порядком, — с беспокойством ответила Атанаис. — Они часто ругались, стучали по столу, били посуду, но теперь я не думаю, что эта ссора закончится страстным примирением, как обычно.
Ишмерай спокойно постучала в закрытую дверь, решительно, даже с вызовом. Громкие голоса затихли. И герцог раздражительно крикнул:
— Войдите.
Дверь распахнулась, и сорящаяся герцогская чета увидела дочь, которая вошла в комнату широким уверенным шагом, с прямой спиной и горделиво поднятой головой.
— Ишмерай! — воскликнула Акме, прижав ладошки к пылающим щекам.
Девушка сделала отцу надменный книксен, стараясь вовсе на него не глядеть, подошла к матери и выдохнула, обняв её и поцеловав в щеку:
— Что ты, матушка, всегда так беспокоишься? Я заснула в беседке парка.
— Я подняла такую суматоху… — прошептала Акме, сжимая руки дочери. — Как я испугалась!..
Ишмерай трогательно улыбалась и ласкалась к матери котенком, мурлыча и чувствуя, как за спиной мрачно застыл герцог Атийский.
— Что ты, что ты, матушка, — ворковала девушка. — Я уже однажды поступила, как последняя разбойница. Более я никогда не поступлю также.
Акме кинула на герцога самый свирепый из своих взглядов, который всегда безмерно злил его.
— Пойдём, моя хорошая, — пробормотала Акме, беря её за руку и направляясь к выходу. — Тебя нужно переодеть и накормить. Ты замёрзла. И ничего не ела с утра…
— Акме… — послышался глухой оклик за их спиной. — Оставь нас с Ишмерай.
Сердце дочери рухнуло. Акме свирепо поглядела на супруга своими роскошными огненно-чёрными глазами, едва слышно вздохнув, вышла и плотно закрыла за собой дверь со словами: «Я жду тебя на верху».
Ишмерай повернулась к отцу и сделала нечеловеческое усилие: подняла на него глаза, столь же изумрудные и мрачные.
— Надеюсь, мои люди хорошо с вами обращались в Кишаре, — прохладно произнёс герцог Атийский, прохаживаясь по светлым покоям герцогини.
— Не сомневайтесь, Ваша Светлость, они были очень добры, но и строги в меру, — невозмутимо отвечала Ишмерай и тотчас заметила, как потемнел он, когда его дочь обратилась к нему «Ваша Светлость».
Повисла неловкая тишина. Герцог остановился у письменного стола своей жены, бездумно теребя свои перчатки.
Ишмерай собралась с силами и тихо произнесла дрогнувшим
