Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine
— А стоило… — сварливо отозвался Александр.
— Он отказался от меня.
Александр вскинул глаза к куполу беседки, вознеся к нему руки, вздохнул, покачал головой и выпалил:
— От такой занозы мог отказаться кто угодно, даже я, но не Гаральд Алистер!.. — Он горько усмехнулся. — Поверить не могу, что потерял столько времени в поисках самой вздорной в королевстве девчонки. Знал ли я об этом тогда, в Эрсавии, когда был готов убить тебя за твою дикость?..
— Поделом… — буркнула та, криво ухмыльнувшись. — Ты сильно напугал меня тогда.
— А сейчас не боишься? — улыбнулся он.
— Нет, — уверенно заявила Ишмерай, выпрямившись.
— Признаться, после того как ты отправила восвояси то чудовище на моих глазах, я и сам стал тебя побаиваться. Если бы Марк увидел это, он бы поостерегся приближаться к тебе.
Ишмерай нахмурилась и опустила глаза. Любое напоминание о Марке отныне причиняло ей только боль и даже некоторую обиду.
— Что я вижу!.. — выдохнул Александр, внимательно разглядывая её померкшее лицо: в его голосе ясно слышалось наглое любопытство. — Не повздорили ли наши голубки? Или все дело в приезде герцога?
— Не твоё дело, Сагдиард, — злее повторила та.
— Что, правда повздорили? — в конец оживившись, Александр развел руками, откровенно над ней насмехаясь. — Вот это ирония! Ты едва не лишилась семьи из-за страсти, которая оказалась столь непродолжительной! Совсем непродолжительной, учитывая, как быстро он помчался к Маргит Омран.
— Прекрати сейчас же! — воскликнула Ишмерай, сжав свои ладони так, что они побелели, глаза, объятые пламенем отчаяния, заволокло горечью. — Зачем ты вообще сюда притащился?
— Тебя все ищут, — проговорил тот, неприязненно глядя на нее. — Герцог поседеет от позора.
— Какое ему теперь дело до меня? — уныло пробормотала Ишмерай.
— У вас у обоих отвратительный характер: он напыщенный индюк, ты своевольная и плохо воспитанная дикарка, — вдруг улыбнулся Александр, и ей показалось, что навстречу её печали и страху выглянуло закатное солнце, тёплое и такое красивое. — Но для него его семья — самое дорогое, что у него есть. Он только строит из себя оскорбленного. Чтобы ты потревожилась всласть.
Ишмерай поглядела на Александра во все глаза и прошептала, трогательно покраснев:
— Ты правда так думаешь?
— Скажу только одно: ты не заслуживаешь той любви, которую испытывает к тебе семья.
Ишмерай ещё несколько мгновений посидела с повёрнутой к дождю головой и с надутыми губами, затем вздохнула, грустно улыбнулась и тихо произнесла:
— Спасибо, что сказал это.
Ишмерай глядела на точеный профиль Сагдиарда и ждала, когда он улыбнется. Губы его дёрнулись, но мужчина не улыбнулся. Лишь в уголке того глаза, который был виден ей, появились морщинки от доброго прищура, а длинные светлые ресницы задрожали. Если он и улыбался, то только левым уголком губ, чтобы скрыть улыбку от девушки. Но вскоре дрогнул и правый уголок, и она расценила эту его озорную улыбку как свою маленькую солнечную победу.
Затем мужчина поглядел на неё с самым хитрым выражением лица, темно, но весело, и пробормотал:
— Связать бы тебя и заткнуть тебе рот кляпом, как я сделал в том лесу. Хитрюга… — он фыркнул: — Я не буду твоим союзником.
— Больно надо! — самодовольно отозвалась Ишмерай, выпрямившись. — Тем более до тех пор, пока ты не оставишь мою сестру в покое.
— А если она сама упадёт в мои объятия?
Ишмерай рассмеялась, громко и непринужденно.
— Ты совсем не знаешь Атанаис. Она не упадёт.
— Видишь ли… — проворковал граф, горделиво вздернув голову. — Я не люблю проигрывать. Поэтому не проигрываю вовсе. Я могу съесть сердце любой барышни в этом дворце. Если такова будет цель.
— Не подавитесь, сударь, — состроив скептическую рожицу, буркнула Ишмерай. — Какой ты самонадеянный!
— Атанаис Алистер стоит того, чтобы прочувствовать на себя весь гнев герцога Атийского…
Ишмерай закатила глаза и подошла к выходу, а Александр проводил её снисходительным взглядом. Вечернее солнце выглянуло из-за туч и улыбнулось разноцветьем драгоценных улыбок: золотом, янтарём, рубинами и чароитами. Вдалеке пела Провидица, легко, светло, по обыкновению глубоко и успокаивающе.
«Не бойся за меня, Аштариат, — подумала Ишмерай. — Я в безопасности».
— Иди по тропе, — строго буркнул Сагдиард, обернувшись к ней. — Вы поглядите на нее: уже ноги промочила!
— С чего вы, господин граф, так заботитесь обо мне? Подобного рвения с вашей стороны я в Эрсавии не наблюдала.
— На кой дьявол ты мне сдалась?! — небрежно бросил Александр и поглядел на нее через плечо, как на сумасшедшую. — У тебя есть отец, мать, дядя, сестрица, Марцелл, в конце концов. Даже сами король и принц, и те сдувают с тебя пылинки! Какая-то вертлявая девчонка оплела своими верёвками Амиля и половину моих товарищей. Я никогда не стану трястись над тобой и впадать в отчаяние при первой же твоей царапине.
Ишмерай опустила голову, чтобы скрыть улыбку.
— Глядите на дорогу, господин Сагдиард, иначе угодите в лужу.
Вскоре они, припираясь, вышли на посыпанную гравием дорогу, и направились в сторону дворца. В парке было пусто: сгущались сумерки, да и после дождя никому не хотелось считать студёные мартовские лужи.
Ишмерай уже раздумывала, как бы ей избавиться от Александра и проникнуть во дворец через тайный коридор, ведущий в спальню матери, как мужчина будто невзначай поинтересовался:
— Почему после своего приезда король сразу увёл тебя в свой кабинет? Чего он хотел от тебя?
Ишмерай принялась врать:
— Его Величество пожелал узнать, не причинили ли мне вреда похитители. Не тревожься, я вас не выдала.
— Я видел, когда ты вошла в его кабинет и когда вышла. Неужто все это время он расспрашивал тебя о похищении, суть которого ему была известна и без тебя?
— Да, именно так, — спокойно отозвалась Ишмерай, испытывая к Александру недобрые чувства за его излишнюю любознательность.
— Ты не умеешь врать.
Ишмерай спокойно пожала плечами и проворчала:
— Если ты мне не поверишь, обещаю, я не стану долго страдать.
— Ты когда-нибудь вообще страдала искренне?.. Гляди! Твоя
