Сколько стоит любовь - Анна Александровна Завгородняя
Я повернула голову и встретила ее взгляд.
- Ты не находишь, что мисс Фрейзер чем-то похожа на нашу милую Алису?
Я удивленно моргнула. Матушка редко кому из женщин говорила комплименты. А так как она считала свою дочь настоящей красавицей, то слышать подобные слова из ее уст было поразительно.
Вот только я рано радовалась. Следующие же слова матушки заставили улыбку немного угаснуть.
- Да, конечно же, она не так хороша, как леди Дэвайс. У нее не столь живой и сильный характер, и волосы более блеклые, что, конечно же, объясняется этим холодным климатом. Немудрено, что девушка прожив здесь, столь бледна лицом.
- Бледность нынче в моде, - заметила я. – Не ты ли, мама, еще недавно высказывалась о моей смуглости, ругая ее?
Матушка покосилась на лорда Роттенгейна. Отец усмехнулся.
- Боги, Рори! Ты любишь все переиначивать. Бледность бледности рознь. У Алисы аристократичная кожа. Нежная, словно шелк. Мисс Фрейзер прехорошенькая, но…
- А мне она очень нравится, - заверила матушку, решившись перебить ее, так как уже догадывалась, что она намеревается сказать. Мне отчего-то было крайне неприятно слышать такие слова о хорошем человеке. – Она умна, воспитана и составит отличную партию любому молодому человеку.
- С хорошим состоянием, - добавила матушка.
- Само собой. Фрейзер не отдаст свою единственную сестру за кого попало, - произнес Бенедикт. – Но, полагаю, он станет учитывать и ее симпатию.
Леди Вайолет, молчавшая до сих пор, подняла взгляд и устремила его на сына.
- А я рада, что вы снова начали общаться после стольких лет, - заметила она.
Бен нахмурился. Кажется, ему не понравилось упоминание о вражде, имевшей место между семьями Кэшем и Фрейзер.
- И этот подарок, - сказал герцог, - очень правильный поступок, Бенедикт.
- Мне ничего не жаль ради моих любимых женщин, - тихо заметил Кэшем, и я ощутила, как сердце дрогнуло от его таких простых, но искренних слов.
Я взглянула на мужа и наши взгляды встретились. В тот же миг была забыта бедная Рейчел. Если во мне и зародились хоть какие-то ничтожные ростки ревности, то в этот миг они исчезли, словно их и не было. Потому что я видела, как смотрит на меня муж. В его взгляде была любовь столь сильная, что в груди стало тесно.
Ах, если бы в гостиной сейчас мы были одни!
Герцог прокашлялся, привлекая к себе всеобщее внимание и миг очарования исчез.
- Мне кажется, нам пора, - заметил Астер. – Дорогая, неужели ты не устала?
- О, еще бы, - леди Вайолет поднялась на ноги и улыбнулась мужу. – Сегодня я танцевала как прежде в молодости.
- А я ужасно ревновал, - пошутил герцог, вызвав тихий смех у супруги.
- Если ревновал, то стоило приглашать меня чаще самому, - отметила леди Вайолет.
- Твоя правда, дорогая, - он поднялся на ноги и подошел к жене, предложив ей руку. Затем сказал, обращаясь ко всем, кто находился в комнате: - Спокойной ночи, господа.
- Спокойной ночи, - я приняла руку Бенедикта, шагнувшего ко мне.
Кажется, в гостиной останутся только матушка и отец, потому что мне нестерпимо хотелось вместе с Бенедиктом войти в нашу спальню и…
Одна только мысль о том, что может произойти между нами, заставила покраснеть и от Кэшема не укрылось мое смущение. Впрочем, я его и не скрывала.
- А мы еще немного посидим у огня, - сказала матушка. – Больно уж чай хорош. И выпечка.
Мы шли с Беном по спящему замку. За стенами Штормового предела бушевал океан. И точно такой же шторм сейчас был в моей груди. Но это было сладкое смятение, сладкая непогода, предвещавшая солнечный день. Я ощущала тепло руки Кэшема, его жадный взгляд, это предчувствие чего-то удивительно-неизбежного, от чего подгибались ноги, а сердце стучало так быстро и волнительно, что хотелось то ли плакать, то ли смеяться.
По телу растекалась лавина жара. Я ощущала ее своей кожей, каждой клеточкой напряженного тела. И лестница, ведущая наверх, никогда еще не казалась такой бесконечно длинной, а дорога в нашу общую спальню невероятно долгой.
Поднявшись по лестнице, Бен не выдержал первым. Развернул меня к себе и позволив всего секунду замереть на месте, пока мы смотрели друг на друга, поцеловал так жадно и властно, что я поняла: сегодня мы станем единым целым. Сегодня мы перешагнем ту черту, которую прочертили сами.
Я больше не боялась. Для меня это стало не просто неизбежным, я хотела позволить себе любить, и Бенедикт был достоин того, чтобы ради него можно было потерять себя.
Прикрыв глаза, с трепетом ощущала, как губы мужа скользнули по щеке к чувствительному местечку за ухом. Тело пронзила дрожь. Вцепившись в плечи Кэшема, ощутила, как пол ушел из-под ног не сразу сообразив, что это просто Бен подхватил меня на руки, прижав к своей груди.
- Аврора, - прошептал он горячо. – Мы еще можем остановиться. Я могу остановиться… Только скажи, если не готова…я…
- А ты хочешь, чтобы я велела тебе прекратить? – спросила, распахнув глаза и глядя на Бенедикта.
Он судорожно сглотнул. Было заметно, что желание в нем борется с благородством. А я хотела услышать искренний ответ.
Я хотела, чтобы он сказал, как сильно хочет меня.
Наверное, я тоже его хочу, просто еще не понимаю этого. Увы, мой опыт в любовных делах пока ограничивается одними лишь поцелуями и то, подаренными исключительно супругом. Умом понимаю, что ему, уже вкусившему плотской страсти до нашей встречи, труднее справиться с собой. Я же пока, судя по всему, пока не знаю, что теряю.
- Нет, - хрипло прошептал Бен. – Боюсь, что если ты скажешь, что еще не готова, я приму этот ответ, но сойду с ума от мысли, что мне снова придется запретить себе прикасаться к тебе. Это немыслимо, это больно, это разрывает меня на части!
- Тогда не останавливайся, - решительно прошептала в ответ.
Услышав мои слова, Бен застыл, словно одна из статуй в Штормовом пределе. Я даже усомнилась, услышал ли он мой ответ,
