Буря и ярость - Дженнифер Ли Арментроут
Отец продолжил глумиться.
— Твоя вера в демонов очень беспокоит меня.
— Я… я представляю, — ответил Зейн. — Учитывая все обстоятельства…
Ухмылка исчезла.
— Но мы здесь, как и должны были быть. Ошибка была совершена десять лет назад. Этого больше не повторится.
— Ошибка?
Я сразу вспомнила, что говорили Тьерри и Мэтью, когда их подслушал Арахис. Они говорили об ошибке. То же самое сказал и Миша, что моя мать была близка к разгадке.
— Какая ошибка?
Я сомневалась, что отец ответит, но потом он сказал:
— Защитники предопределены при рождении, связаны со своими подопечными ещё до того, как они встречаются. Они думали, что это был Миша, основываясь на том, как быстро ты привязалась к нему, когда вы впервые встретились. Они ошибались.
— Они?
— Те, кто заботился о тебе. Тьерри. Мэтью, — его белые глаза переместились на Зейна. — Твой отец.
— Мой отец? — повторил Зейн.
— Твой отец должен был забрать её, — сказал он, наклонив подбородок в мою сторону. — А не полудемона.
У меня отвисла челюсть.
Зейн покачал головой, застонав от этого движения.
— Я не… Я не понимаю.
— Я тоже. То есть, я поняла. Ты говоришь, что я никогда не должна была быть связана с Мишей, тогда почему ты связал меня с ним? — мои мысли понеслись вскачь. — Почему ты не вмешался? Почему? Ты должен был…
— Не моя работа вмешиваться, и не твоё дело ставить под вопрос то, что я должен был или не должен был делать, — сказал он, сверкнув глазами. — Я не понимал, что совершил ошибку, пока вы не связались узами. Я решил посмотреть, что будет дальше.
Я была поражена как ударом молнии.
— Ты… ты решил посмотреть, что будет дальше?
— В конце концов, это должно было быть частью грандиозного плана, — ответил он, а затем пожал плечами, как будто это не имело большого значения, и всё, что я могла сделать, это таращиться на него, в то время как меня пробирало дрожью.
Ему было плевать.
Ему было наплевать, что Мише не было предназначено быть связанным со мной, или что Миша теперь мёртв. Ему просто было всё равно.
И почему меня это удивляло? Ангелы безэмоциональные создания. У них даже не было души, как у людей.
Плечи отца распрямились.
— Принимаешь ли ты, Страж, эту связь, отказываясь от всех других и всех обязанностей, чтобы стать её Защитником, пока смерть не разорвёт эту связь?
У меня перехватило дыхание.
— Да, — простонал Зейн. — Да, я стану её Защитником.
Паника расцвела. Всё происходило слишком быстро.
— Зейн…
— Так тому и быть.
Мой отец положил руку на изуродованное лицо Зейна, от чего он стал задыхаться от боли. Отец положил свою другую руку на мою, и тогда я почувствовала это.
Жар пронёсся через его ладонь, входя и выходя из меня, перетекая через Архангела в Зейна. Его тело склонилось, и благодать наполнила его, безвозвратно связав его со мной. Зейн купался в небесном свете, совершенно неразличимый. Я едва могла дышать, чувствуя, как тепло вливается в мою грудь, заменяя узы, когда-то связывавшие меня с Мишей, стирая пустоту, оставшуюся позади.
Боль, о Боже, боль от предательства Миши всё ещё была там, но… но теперь и Зейн был там. Я чувствовала, как он глубоко внутри меня пускает корни, его сущность становится частью меня.
Потом я почувствовала ещё больше.
Два удара сердца вместо одного. Моё. Его. В унисон. И это… это было то, чего я никогда не чувствовала с Мишей.
Когда свет померк, Зейн рухнул на землю, руками упёршись в землю, обожжённая и разорванная кожа и грудь исцелены.
Видеть это, знать, что с ним всё будет в порядке, было почти невыносимо. Меня начало трясти.
Отец наклонился к Зейну и прошептал что-то ему на ухо. Я не могла расслышать, что было сказано, но что бы это ни было, глаза Зейна распахнулись, и он посмотрел на меня. На его лице появилось выражение зарождающегося понимания. У меня не было возможности допросить его и узнать, что ему было сказано.
— Восстаньте, — Михаил убрал от нас руки. — Ибо то, что началось тысячу лет назад, теперь у порога. Предвестник прибыл, — его голос стал глубже, гулким, как гром, и слова, которые он произнёс, вызвали у меня холодную дрожь. — Конец уже близок. Остановите это, или всё человечество погибнет.
ГЛАВА 36
— Трин.
Нежное прикосновение кончиков пальцев к моей щеке разбудило меня. Я открыла глаза, и обнаружила, что смотрю в бледно-голубые глаза Зейна, обрамлённые густыми коричневыми ресницами. Его золотистая кожа была идеально чистой — даже намёка на розовый цвет не осталось в тех местах, где он был обожжён. Как будто он никогда не был ранен. Как будто прошлой ночи и не было. Словно мы не ездили в дом того сенатора и не оказались в окружении демонов. И будто Миша вовсе не появлялся, а мне… мне не пришлось его убивать. Всё это было похоже на ночной кошмар, очень плохой кошмар, который преследовал тебя в течение всего дня, то проскальзывая в твоё сознание, когда ты меньше всего этого ожидаешь, то исчезая из него.
Но в моей груди было тепло, шар света рядом с моим сердцем, которое билось в такт с сердцем Зейна.
Прошлая ночь уже случилась, и теперь Зейн был… Он был моим Защитником.
За все десять лет, что я была связана с Мишей, я никогда не чувствовала того, что чувствовала сейчас. С Мишей это была связь, но с Зейном, как будто его частичка существовала внутри меня.
И это было странно.
Сделав неглубокий вдох, я села и вытянула ноги из-под радужного окраса одеяла. Когда я засыпала, этого одеяла на мне не было. Волосы упали мне на лицо, когда я оторвала взгляд от Зейна и оглядела незнакомую комнату. Это была небольшая овальная комната, а напротив дивана, на котором я спала, стояли игровые манежи. Я была в общине Вашингтона. Мы приехали сюда вчера вечером после… всего, и пока Зейн встречался с Николаем и остальными членами его клана, я ушла, чтобы позвонить Тьерри и Джаде, и каким-то образом забрела в эту маленькую комнату. Зейн взял на себя обязанность рассказать своему клану, что произошло прошлой ночью, что сделал Миша, на что намекнул и о чём предупредил мой отец.
Я не хотела быть там и досконально рассказывать пережитое мной, и у меня были более неотложные дела. Мне нужно было позвонить домой.
