Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

— Запрыгивай, — скомандовала Варамира.

Ромка, легко поймав ритм движения лодки, забрался внутрь. Варамира кинула в лодку рюкзак, отвязала трос и, толкнув суденышко в морские объятия, забралась туда сама, лишь слегка замочив подол. Первое время Варамира отталкивала лодку от песчаного дна одним из весел, а потом взяла второе весло, установила оба в крепления и стала грести, иногда оглядываясь и проверяя, происходит ли движение точно на восток.

— А долго до него, до этого Шелковичного острова? — спросил Ромка.

— Часа три, — ответила Варамира.

— Три часа грести? — удивился мальчик.

— Ничего, не заржавею.

Ромка покосился на нее подозрительно.

— Не волнуйся, все в порядке, — успокаивающе произнесла Варамира. — Все, как надо.

— Так а… — Ромка замешкался, — может, раз есть время, ты мне таки расскажешь, что помнишь, о «том человеке»?

— Ты хочешь, чтобы я гребла и рассказывала?.. — хмыкнула Варамира.

— Ну… Давай я погребу, а ты расскажешь. Пока буду грести — ты будешь рассказывать.

— Договорились, — улыбнулась «бабка». — Сейчас от берега чутка отойдем, и поменяемся местами.

Так и сделали.

Варамира относительно долго смотрела куда-то в морскую даль, гнула тонкие пальцы на правой руке, теребила какое-то серебряное кольцо. Ветер дул сбоку, ни на секунду не оставляя в покое ее длинных вьющихся волос, постоянно норовя хлестнуть ими посильнее шею или лицо.

— Нам довелось жить в очень сложном и очень красивом мире, — начала она, — и ты об этом еще узнаешь. Поймешь, так сказать, всю глубину вопроса.

— Да я уже понял, что как-то все неспроста, — хмыкнул Ромка, не прекращая грести.

— Ну да, плохо начала. Стандартно. Не хватает мне смелости прямо взять и начать с важного, с фактов. Ну, а чего. Попробуем так… Значит, мы жили в деревне — я и пять моих сестер. Учиться пошли, все дела. Я пошла на исторический факультет, — ничем мой выбор обоснован не был, просто вышло так. И там меня заметили. И тогда же началась война. Тогда… да и сейчас так порою происходит, — опасно было задавать вопросы, и уж тем более противиться приказам, пришедшим с таких, образно говоря, вершин. Я не знаю, чем они руководствовались при отборе, — но по итогам я оказалась транспортирована в некоторое помещение, выглядевшее стерильным, вместе с еще двадцати девятью девушками примерно моего возраста. Перевозили нас в закрытом транспорте, так что я не знала, где нахожусь, разве что, мне было понятно, что место это достаточно далеко от моего дома. Мы стали проходить какие-то письменные тесты…

— А тебе не страшно было? — спросил Ромка.

— Ну, разве что немного… Я к тому времени слышала о таком, мне думалось, что из нас будут готовить разведчиков, и мне тогда казалось, что послужить родине таким образом — не только увлекательно, но еще и достойно. Думала, что в другие страны поеду, а может, и на другой материк полечу… Тесты, что мы проходили сперва, были, скорее, психологическими. Мы определяли среди представленных мужчин потенциальных маньяков, нас оставляли на несколько часов под наблюдением общаться с детьми разных возрастов и со стариками, водили в морг на вскрытия. Операции на живых пациентах показывали тоже, разнообразные. Барышни падали в обмороки со стабильной периодичностью, срывались, зарабатывали психозы, дрались друг с другом в обреченных попытках установить иерархию в группе. Мне удалось как-то обойти все эти треволнения стороной. Не знаю, что мне помогло. Может, пять сестер (и три покойные к тому времени) или сам по себе характер стойкий, северный…

— Северный? — перебил Ромка. — А я думал, ты с юга…

— Все так думают, — улыбнулась Варамира. — Но это не так. В общем, к концу первой волны тестов нас осталось двадцать, вторая волна была жестче. Барышни не выдерживали. Никто из руководящих отбором на нас напрямую не давил — но как-то так все оборачивалось, что существование начало казаться невыносимым. Мне тоже было не легко. Хотелось, знаешь, или этих куриц всех передушить, или на себя руки наложить. Так думала не я одна, и к концу третей волны тестов нас осталось пять. А потом тесты и задания внезапно кончились. Мы ничего не делали, просто жили в ставшей внезапно очень просторной белой комнате, каждая в своем углу. Кто-то целыми днями тягал железо на тренажерах, а я читала книги по биологии и анатомии, — все, что нам предоставили на тот момент, — и мне, пожалуй, было даже интересно. А потом меня вызвали куда-то «на выход», и более своих соседок по «камере» я не видела никогда. Мужчина в белой плотной форме, скорее похожей на парадную морскую, чем на больничную, вел меня по длинным белым коридорам, ничего не говоря. Да и я не задавала вопросов. Мне тогда, если честно, более всего хотелось вернуться домой, а мечты о служении родине я к тому моменту знатно пересмотрела. И, собственно… именно тогда… я думала, это еще один тест. Мне выдали романтическое шелковое платьице, синее, с юбкой солнце-клеш и рукавами-фонариками, а потом в нем, в этом платьице, я прошла процедуру дезинфекции (я так понимаю, какое-то облучение плюс тепловая обработка с паром). Потом было еще полкилометра коридоров, и вот, наконец, надо мной разверзлось огромное звездное небо. Я поежилась тогда от холода, помню, хотя радость моя от того, что я снова вижу небо, была невероятной. А небо я увидела потому, что то, для чего нас тестировали, находилось в отдельном, особенно тщательно укрепленном здании. И вот меня туда провели… внутри там все было таким же белым, — а потом провожатый оставил меня, так же не сказав ни слова, перед простой деревянной дверью с пластмассовой ручкой. За моей спиной тогда захлопнулись металлические створки толщиной с круп коня, — а тут, надо же, дверка.

Я открыла ее и очутилась в комнатке, в которой вполне можно было бы жить. Обои, шторки, все сдержанно, нежно, мило даже, сувениры и статуэтки на полках не забыты. В общем, помещение выглядело обжитым. В нем никого не было. Я обнаружила еще одну дверь и, рассудив, что все делаю верно, открыла ее и вошла в спальню (как оказалось). Там на большой кровати, запутавшись ногами в скомканном покрывале, лежал спиной ко мне рыжеволосый мужчина лет двадцати-тридцати на вид. Абсолютно… э-э, в общем, когда я вошла, он тут же проснулся, глянул на меня зеленым любопытным глазом, и я почти сразу поняла, что уровень его умственного развития соответсвует разуму полуторагодовалого ребенка. Неприятное, знаешь, зрелище, когда взрослый человек… так себя ведет.

— Не знаю, — посчитал нужным ответить Роман. Он уже порядком устал грести, но пересиливал себя, понимая, что Варамира только-только подобралась к моменту встречи с Мйаром. — И это был «тот человек», да?