Taliana - Утекая в вечность
— Не буду вас обманывать, пока я тут на работе, не смогу прийти. Осенью я приезжала как турист, но тогда вы меня не приглашали… — развела она руками, слегка растерянно.
— В ваш прошлый визит Аримаса выпроводили из города на две недели. Так что смысла приглашать не было. Вы получали его письма?
— Нет, — уже просто теряясь от этой информации, честно сказала Проскурина.
— Значит, не видели и приглашения? У нас теперь визовый режим и необходимо приглашение.
— Нет, я не получала приглашение.
— Я так и думал. Почему-то был уверен, что вы потрудились бы ответить отказом, — кивнул князь, поджав губы. — Сын написал вам не один десяток писем. И ни одно не достигло цели… Значит, вы не посетите нас?
— Я не могу, — искренне пояснила женщина. — Прошу вас не принимать это как оскорбление. Поймите, что я вынуждена отказать. Я член съемочной группы и здесь по приглашению вашего правителя. Если государь оскорбится, у нас у всех будут проблемы. Не исключаю, что вскоре приеду с личным визитом, и тогда никто не сможет ограничить меня в контактах с горожанами. Я принимаю ваше приглашение наперед.
— Хорошо. Мы будем вас ждать. Хотя предполагаю, что Аримаса снова вышлют из города по делу службы, — огорченно прокомментировал князь.
— Я и не думала, что все так серьезно…
— Боле чем. Сразу после отъезда первой делегации мира, мой сын имел очень неприятный разговор с преемником, который не вписывается ни в какие принятые нормы. Катамиртас нарушает всякие правила по своему желанию.
— Что за разговор?
— Аримаса наказали за то, в чем его вины нет. Как командир он имел полное право отдать приказ своим солдатам, салютовать вам. Я имел разговор с государем, и он признал это. Но разговор с преемником ни к чему не привел. Извинения не были принесены. Пострадала честь моей семьи, и мы вынуждены были это терпеть. Но я не буду делать этого впредь! По военному рангу оба равны, они капитаны разных полков. И в данном случае положение преемника ничего не дает сыну государя. Это самоуправство!
— Мне жаль, что Аримасу пришлось пострадать из-за меня.
— Он рад пострадать из-за вас. Все что хочет мой сын — всего лишь права говорить с вами. Аримас, в отличие от других, ни к чему не собирается вас принуждать, злоупотребляя властью и силой. В нашем доме к людям относятся с почтением. И так сложилось давно. Мы первые выступили за бескровное сосуществование. Этот мир дело и наших рук. Точнее, наша инициатива. Какое бы решение вы не приняли, мы никогда не станем порицать вас, хотя ваша позиция нам известна. А теперь я откланяюсь. Был рад вас видеть, Калина. Надеюсь эта встреча не последняя. Всего доброго.
Проскурина растерянно провожала глазами преисполненную достоинства худощавую фигуру бессмертного. Он говорил резко, но уважительно. И это был тот редкий случай, когда безо всяких на то причин, Проскуриной нравился вампир.
«Вот так попала в заварушку…», — думала она, поднимаясь к себе в номер.
С другой стороны именно этого и желал Аршинов, что бы Проскурина стала поближе к источнику информации. Теперь их у нее несколько. И все страждут общения.
— Я, блин, просто звезда, нарасхват, — шептала она саркастически.
Еще один ужин во дворце, на который приглашены члены съемочной группы. Теперь размещение персон за столом таково: дама, что вчера сидела подле государя, теперь в общем ряду. И по виду — она очень недовольна произошедшими переменами. Потому что сидит даже не ближайшей к Вишнару. Третьей от него.
За столом все члены съемочной группы. Дружно рядком. Серпов опять ближе всех к государю, Калина за ним. Тут же многие их тех, кто был накануне, но не все. Например, нет Аримаса. Какой-то бессмертный средних лет в конце противоположного ряда все время пристально смотрит и настойчиво пытается поймать взгляд журналистки. Пару раз улыбался и даже кивал с этой целью. Кажется, Калина слышала его имя. Что-то на удивление красивое, на «В». «Валенти» или «Валентиан», а может быть «Валентинас». Но Проскурина усиленно игнорирует мужчину, утомившись за день от работы и вдоволь насытившись вниманием вампиров.
В отсутствии работающей камеры бессмертные расслабились, а вот члены съемочной группы чувствуют себя неудобно. Они не знают, как обращаться с некоторыми приборами, что лежат на столе перед ними, и как именно есть изысканные блюда. И что это перед ними теперь стоит? По виду сладкое желе, но внутри заметны куски мяса… Непонятно. Калина не особенно разбиралась, какими приборами правильно есть. Делала так, как было удобно ей. Учитывая, что бессмертные свою еду «пили», логично было предположить, что они знали о назначении столовых приборов еще меньше своих гостей.
— Это вилка для салата, — внезапно прерывает думы Проскуриной государь, слегка улыбаясь в бороду. — Удивлен, что вы не знали…
— Удивлена не меньше, что вы знали, Вишнар! Вы же не пользуетесь этими приборами.
— Я много чем не пользуюсь, например разделочным ножом или сковородой. Но, тем не менее, знаю, зачем они нужны, — улыбается государь и тут же обращается к Серпову: — Как продвигается съемка фильма? Сняли ли вы то, что планировали или возникли проблемы?
— Да, некоторые возникли. Ничего особенно интересного, что могло бы понравиться моему зрителю, я пока не увидел, — пресным от звучащей в нем искренности тоном, признается Михаил Юрьевич.
— А что могло бы понравиться вашему зрителю? — хитро щурится Вишнар.
— Даже не знаю… — задумался глава телеканала.
— Быть может, наша лаборатория? — как бы, между прочим, озвучил государь.
— А это возможно? Насколько я слышал, там не позволено снимать…
— От кого же вы это слышали? — невинно уточнил бессмертный. Серпов покосился на помощницу и кашлянул.
— У вас в корне неверная информация. Женщинам свойственно все несколько преувеличивать. Я бы избегал на вашем месте полного доверия им.
— И мы, правда, можем снимать в лаборатории? — оживившись, заинтересованным до нельзя голосом спросил Михаил Юрьевич.
— Да, думаю, этот материал скрасит ваш фильм. Ведь нам обоим интересно, что бы он получился зрелищным, — прищурился Вишнар. — И привлек много зрителей. Уверен, это понравится зрителям и увеличит вашу аудиторию… Эти кадры оживят картину, как вы думаете?
— Более чем…
— Я так и думал. Но у меня уговор. Никого из персонала по голове ничем тяжелым не бить и секретные материалы не воровать. Все равно изымем, — посмеиваясь, шутил государь. — Это всецело достояние нашей нации…
— Быть может тогда, вы покажете нам и вашу арену? В действии… — усмехнулся Серпов.
