Сайрита Дженнингс - Темный принц (ЛП)
Я заставляю себя открыть веко, борясь с агонией, сжимая челюсть. Я подавила всхлип, поднимающийся из горла, прикусив щеку с внутренней стороны. Отлично. Еще больше боли.
Через крошечную щелку я попыталась разглядеть малейший намек на мое местонахождение. Комната не освещена, но маленькая полоска тусклого света лилась из высокого окна. Благодаря этому свету я рассмотрела, что сырая и душная комната пуста.
Цементный пол, голые стены из шлакобетона, все серое и запущенное. Удручающую тишину разбавлял только доносящийся откуда-то звук протекающего крана. Каждая капля ощущалась словно удар в висок. Я внутренне застонала.
Если бы я могла заплакать, то слезы уже текли бы по моему лицу. Но боль слишком сильная. Всего… слишком много.
Я попыталась сглотнуть, но слюна во рту слишком густая. Даже мой язык казался опухшим. Желудок мутит из-за металлического привкуса. Если мое больное тело не сможет выдержать позывы, то меня вырвет.
– О, хорошо, – сказали навязчивым голосом откуда-то, где у меня не было обзора. – Ты очнулась.
Я почувствовала, как моя и так вялотекущая кровь застыла в жилах, сухие губы слегка раздвинулись в попытке вздохнуть.
Я знаю этот голос. Который считала теплым и дружелюбным. Голос, что всегда располагал к улыбке.
Ксавье появился в поле моего зрения, бесшумно двигаясь в тени. Он обожающе усмехнулся, изучая все мое тело с восхищением. Когда его глаза встретились с моими, я почти поперхнулась от затрудненного дыхания, и мои больные веки широко открылись.
Он – Светлый.
Золотая радужка ярко сверкала в тусклой, серой комнате, когда он с удивлением продолжал смотреть на меня. Он вообще не казался враждебным.
Ксавье по-прежнему выглядел как теплый, милый мужчина, каким я всегда его воспринимала. И он Светлый. Воплощение добра и исцеления. Я просто не понимаю.
– О, не смотри так удивленно, дорогая, – говорит он, делая шаг ко мне. – Тебя действительно трудно найти. Я убил всех тех бедных, беспомощных девушек, а все это время ты была у меня прямо под носом. Ха! Ты действительно не чувствовала меня?
Я вновь попыталась сглотнуть, мои глаза отчаянно метались. Даже ужасная боль притупилась по сравнению с концентрированной паникой, охватывающей мое тело.
– Ты можешь говорить, милая. У меня много вопросов к тебе, и нужно, чтобы ты была сговорчивей. Твоя податливость станет определяющим фактором в том, что произойдет дальше.
– Что именно? – выдавила я хриплым, прерывистым голосом. Вибрации от него взорвались в моей пульсирующей болью голове, из-за чего слезы брызнули из глаз.
Ксавье опять улыбнулся, склонив голову набок.
– Выбирай или я убью тебя быстро или буду пытать, пока твое человеческое тело в конечном итоге не уступит мучительной смерти. – Он сделал еще несколько шагов ко мне и посмотрел вниз, на землю. – Но, судя по количеству крови, которую ты теряешь, твоя смерть может наступить быстрее, чем я первоначально планировал. Но думаю, мы все еще укладываемся в график.
Кровь? Я сделала глубокий вдох через нос и выдохнула через рот, пробуя металлический привкус в воздухе. Я постаралась отстраниться от своих чувств и сосредоточиться на слухе.
Запах усилился, пока я сосредотачивалась и вновь вдыхала, на этот раз через рот. Это не сломанный кран. Это кровь. Моя кровь. И судя по промежуткам между каплями, падающими на землю, я потеряла много крови.
– Что ты хочешь от меня? – прошептала я. Я даже не подумала об источнике боли. Вскоре я не смогу чувствовать боль или что-нибудь еще, никогда снова.
Ксавье медленно протянул руку ко мне, заставляя слабое сердцебиение сильно ускориться.
– Тссс, любимая, – проворковал он.
Он ласково погладил мою щеку, затем бережно обхватил мою голову, поднимая ее вверх на несколько дюймов. Я даже не могла бороться с этим, потому что все еще не могла двигаться.
Глядя на меня с обожанием, что вызывает еще больше слез, он мягко кладет мою голову обратно, по ощущениям на бетонную плиту. Когда он убирает руку из-под моей головы, она покрыта ярко-красной кровью.
Он потирает пальцы друг о друга словно они покрыты бальзамом, затем вытирает их о мою рубашку. Желчь поднимается в моем напряженном горле.
– Разве не очевидно, чего я хочу? Разве не очевидно, чего все хотят от тебя?
Конечно, я знаю ответ, но хочу разговорить его, пока не пойму, что делать. Что я могу? Я сильно ранена и уверена, что он манипулирует моим телом, поэтому я не могу двигаться.
Но я должна что-то сделать. Я не могу… я не хочу… лежать здесь и умирать без борьбы. Я зашла слишком далеко. Преодолела страдания, замешательство, отрицание и страх только, чтобы оказаться здесь. Финишная линия не за горами. Я должна сделать это. Обязана выжить.
– Что это? – прохрипела я.
– Дорогая Габриэлла… Ты в курсе, что я знал твою мать? – спросил он, прерывая все мысли о побеге такой сменой темы.
Я делаю резкий вдох, задыхаясь от густой слюны, которая, я уверена, смешалась с большим количеством крови.
– Мою… мать? – пробормотала я между приступами кашля.
– Да, – он улыбается, задирая голову к потолку от нахлынувших воспоминаний. – Она была очень сильной. Очень умелой и талантливой. Жестокой. И красивой. Какой же красивой женщиной она была, – замечает он, задыхаясь. Выражение его лица вдруг становится темным и задумчивым. – Я завидовал ей. Она была лучше, чем многие из нас, и знала это. Она чувствовала себя непобедимой. Я ненавидел ее высокомерие.
Ксавье с трудом сглатывает и проводит рукой по аккуратно уложенным каштановым волосам. Делает глубокий вдох, прежде чем его плечи опускаются.
– Но я любил ее. Я любил ее так сильно, – говорит он надломленным голосом.
Я почти чувствую симпатию зрелищу его боли, когда от осязаемых изменений в атмосфере перехватывает дыхание. Оболочка, в которой содержалась его огромная власть, его человеческая форма, отпадала кусок за куском, высвобождая призрачную форму.
Это отличалось от всего, что я когда-либо видела у Дориана или даже Авроры. Это ярко, так ослепительно и почти прозрачно, больше похоже на предчувствие. Шепот тела.
Ксавье бьется в конвульсиях, сражаясь со своей яростью, пытаясь вновь вернуть себя. Он хочет сохранить контроль.
После того как он обуздал свои эмоции и куски человечности встали на место, он хмуро уставился на меня, будто я виновата в его мимолетном промахе.
– Хотя она не могла любить меня! Не могла подарить свое сердце. Из-за него! – кричал он, указывая на меня.
