Е.Н. Отт и Ехидна - Галина Дмитриевна Гончарова
– Тужься! Давай, долго этот эффект не продержится!
– Я…
– НУ!!!
Соня тоже не горела желанием присутствовать при родах. Так что и она уткнулась Евгению в грудь, не глядя на происходящее. И воплей-то одних хватало… может, кесарево и не так плохо? Легла, уснула, проснулась – и уже мама?
Сколько это тянулось?
Соня не знала, знала только, что к ней прижалась Марта, и она одной рукой по-прежнему обнимала Евгения, а второй притянула дочку к себе.
И вот – детский крик.
Яростный, возмущённый…
Евгений поцеловал Соню в макушку – и отцепился от алтаря.
– Спасибо, родная…
Соня посмотрела вокруг.
Марина, усталая, лежала на полу, неподалёку от алтаря, на каком-то покрывале, а в руках у лекаря громко верещал маленький красный комочек.
– Девочка, литт Отт.
– Свидетельствую. Признаю тебя моей дочкой и нарекаю Верой!
Соня охнула.
Вера – так звали её бабушку.
Когда-то Соня хотела так назвать свою дочку, но… Марте слишком подходило её имя.
Кажется, Марине что-то не понравилось, но Евгения это не сильно волновало.
– Вера Отт, отныне и навеки, при свидетелях, да будет так!
Капля крови падает на алтарь – и тот светится уютным голубоватым светом. Теплым и ласковым.
– Сес-тичка?
Марта смотрела с интересом, она даже не понимала, что надо бояться.
– Да, сестричка, – согласился Евгений.
Марина, кажется, хотела что-то сказать, но умный лекарь сунул ей в рот ложку со снадобьем. Иногда лучше пить, чем говорить.
Евгений передал Верочку нянькам и подхватил Марту на руки.
– Девочки, пойдёмте? Мне надо отдохнуть…
Девочки не возражали.
В спальне Евгений упал на кровать, не выпуская из рук Марту. Та радостно заверещала и уселась папе чуть не на голову.
– Марта!
Соня возмутилась, стащила обнаглевшего ребёныша, а Евгению налила чего-то прохладительного из графина.
– Выпей.
– Спасибо… чуть не помер сегодня! Как же это тяжело!
– Так… всегда? – аккуратно поинтересовалась Соня. Евгений поставил стакан и протянул руки:
– Иди ко мне? Просто полежим вместе…
– Папа! – Марта колебаться не стала, падая на грудь Евгению, Соня махнула рукой – и тоже улеглась на кровать.
– Не всегда, – Евгений не стал врать. – Я не знал, просветили. Дед отличился, подхватил проклятие, а у меня теперь проблемы. Могла и малышка погибнуть, и Марина.
– Почему?
– Бабка деда возненавидела, прокляла и его, и весь его род, а когда проклятие накладывает родная кровь… она, правда, в запале кричала, что мы любить не умеем, только всё себе грести.
– Неправда!
– Это БЫЛО чистой правдой. Мой отец любить не умел, моя мать, кстати, тоже, вот они и не страдали. Я вас обеих полюбил, и тебя, и Марту. И потому смог стабилизировать алтарь. Ещё и Марта помогла. Она меня любит, и я её люблю, как родную. Магия это учла.
– И ты все равно хочешь её удочерить?
– Соня, я понимаю, что тебе будет здесь сложно. Я не стану на тебя давить, я не хочу повторить за дедом его путь. Не потому, что боюсь проклятия, а потому, что вижу стену, в которую он упёрся. Можно сломать человека, но рано или поздно тебя тоже погребёт под обломками. А я… я не хочу тебя ломать. Я хочу, чтобы у нас всё было хорошо.
– Я тоже. – Соня решилась и погладила Евгения по щеке. – И… я тебя тоже люблю.
– Правда?
– Правда. Может, я дура, но я хочу тебе верить.
Евгений медленно поднёс к губам руку Сони.
– Обещаю, ты никогда не пожалеешь о том, что мне поверила.
И Соня прикрыла глаза.
Может, и правда не пожалеет?
А если и да… лучше жалеть о сбывшемся.
– Тогда мы сначала поженимся, а потом я удочерю Марту, – решил Евгений. – Так алтарю будет проще. Хотя он и так её принял.
– Да… сегодня было страшно. А так всегда бывает?
– Нет. Как моя супруга, ты можешь рожать где угодно. В самой лучшей лечебнице. Просто Марина для нашего рода никто, алтарь подпитывал только ребёнка, а мне надо было, чтобы она выжила.
– А у неё проблем от таких родов не будет? Заражение, сепсис?
– Не будет. Алтарь этого не допустит.
Соня пожала плечами, но спорить не стала, она в этом пока плохо разбирается. Хоть и нашла она книгу по алтарной магии, но этого всё равно мало.
– Свадьба… она будет пышной?
– Мы сделаем так, как ты захочешь.
Соня хмыкнула.
Первая свадьба у неё была как раз аристократической и пышной, под вкусы Любови Николаевны. Та подобрала платье, пригласила гостей, устроила торжество… всё сделала от и до. Соне оставалось только кольцо на Сеню надеть. И что?
Развод, девичья фамилия и покушение на убийство.
– Я читала, для алтарного брака нужны только я и ты. Верно?
– Читала?
– У тебя в библиотеке, книга Валерия М. Отт. Скорее даже личный дневник.
Евгений хмыкнул.
– А ты знаешь, что личные записи членов рода посторонние читать не могут?
– Почему?
– Потому что тайны рода, и этим всё сказано. А ты читаешь спокойно.
– Почерк у него своеобразный, но читаемый.
– Вот-вот. Вы с Мартой уже свои. В чём-то это вопрос самосохранения рода, кстати. Алтарь, чувствуя, что вы можете избавить род от проклятия, старается подтянуть вас поближе. И нет, женись я хоть на принцессе, проклятие останется на месте. Условие одно – любить. Искренне.
– И быть любимым?
– Этого в условии не было. Но я не откажусь, – лукаво улыбнулся Евгений.
– Тогда я за алтарный брак. А светский можем заключить потом, лет через пять…
– При наличии алтарного брака светский считается заключенным автоматически.
– Я имела в виду вот эту всю мишуру, платья, и прочее…
– Соня, пусть всё будет так, как ты захочешь!
Соня покусала губы.
– Тогда… когда?
– Хоть сегодня.
– Вечером? Когда все уснут?
Голубые глаза Евгения засветились лукавством.
– Тогда советую как следует отдохнуть до вечера. Не хочу пугать тебя, но алтарный брак подразумевает ещё и супружеские обязанности. Да-да, именно там.
– Что, на голом полу?
– Можно на алтаре.
– А одеялко подстелить можно будет?
Евгений многообещающе улыбнулся.
– Могу побыть снизу. Чтобы холодно не было.
Соня покраснела. А Марта, которая поняла в том разговоре одно слово из пяти, полезла на Евгения.
– Папа, я сверху!
Евгений поцеловал её в нос и довольно улыбнулся.
Его семья.
Его счастье.
– Девчонка!
Маркус Отт грязно выругался.
Эта дура даже сына родить не смогла! Родила девку! Жаль, не сдохла!
Марину он ненавидел совершенно искренне. За что? А за всё! Если бы не она, разве Маркус бы в
