Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия

А теперь — понимала, более того, могла и сама повторить такой фокус, правда, с позиций мага смерти.

Может быть, повторить? Найдётся в королевском дворце хотя бы одно открытое окно? Всё во мне протестовало против убийства даже птицы, вот так, исходя из собственной выгоды, но подчинить свободной живое существо своей воле я не смогу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Птица продолжала сидеть на толстой узловатой ветке, почти на треть уже пожелтевшей листьями. "Прости", — мысленно сказала я, зажмурилась, а потом сердито открыла глаза — всё же это было слишком лицемерно, от того, видишь ты или не видишь деяние рук своих, ничего не меняется. Взглянула ещё раз на дворец и послала заклинание некростазиса. Для более крупного существа оно не было бы смертельным, но вороне хватило — тяжёлое тельце рухнуло едва ли не мне на голову.

Готовить полноценное умертвие было некогда. Со скелетом получилось бы куда лучше — разлагающаяся плоть — лишний груз, который приходится таскать безо всякого смысла. Но сейчас у меня не было времени. Я вспомнила об обещании, данном леди Адриане в нашу последнюю встречу, и, сама того не желая, начала подготавливать воронью тушку к поднятию немного иначе, чем нас учили в Академии. Если бы я была магом жизни, всё было бы проще: я бы добавила недостающие плетения вместо того, чтобы тупо сшивать расползающиеся. Точнее говоря, я бы делала одновременно и то, и другое, словно бы оставляя некоторые кончики торчать наружу — кукольник должен за что-то дёргать марионетку, в этом вся суть. Наверное, никогда до этого ни один маг жизни не учил мага смерти своему ремеслу с таким старанием, как леди Сейкен. Ни один маг смерти — по крайне мере, ни в одном из учебников не было упоминания о подобном — не умел материализовывать нити, как я это сделала после уроков своей безумной наставницы. А если я так поступлю и сейчас?

Честно говоря, проблемы королевской семьи отошли на второй план. Я только воровато огляделась — не обращает ли кто-нибудь из праздно бродящих людей и замерших, как восковые свечи, стражников излишнее внимание на подозрительную девицу в мужском костюме, воодушевленно ползающую на карачках прямо по земле над дохлой вороной? Впрочем, если кто и обращал, то виду не подал. Как не обратил внимания и на то, что дохлая, казалось бы, птица, вдруг тяжело дёрнулась всем телом, подскочила, и, странно свернув на бок голову, на мгновение замерла, вроде бы ничуть не пугаясь сидящей рядом рыжеволосой девушки.

Если бы кто-нибудь наблюдал прицельно, мог бы заметить и ещё одну странность — с дерева падала почти целиком чёрная птица, а та, что сидела на земле, была серебристо-серой, чуть ли не седой на вид — если бы только птицы могли седеть. Впрочем, её перья не изменили цвет, просто плотное тельце оказалось покрыто то ли пылью, то ли пудрой, то ли паутиной или пыльцой. С трудом шевельнувшая крыльями ворона неуклюже попрыгала и поднялась в воздух, направилась в сторону королевского дворца — ничего необычного, в отличие от земли, небо принадлежало всем, умеющим летать. Птица, будто бы лениво взмахивая крыльями, двигалась в сторону внушительного окна одной из башен, а рыжеволосая девица смотрела на неё, не отрываясь, сжимая пальцы, так, будто вся её жизнь зависела от этого полёта. Если бы кто-то ещё следил за вороной, наверняка ждал бы, когда она изменит траекторию своего полёта — не сошла же птица с ума! Но… миг, другой, третий — серебристая тушка с размаху врезалась в витражное непрозрачное цветное стекло, точно камень, стеклянные брызги разлетелись в разные стороны, вокруг образовавшейся чёрной дыры тут же расползлись малозаметные трещины. Несколько стражников недоумённо задрали к небу подбородки. Рыжая девица отвернулась от дворца и стала ходить вокруг дерева кругами, чего-то ожидая, при этом лицо у неё было более чем сосредоточенное, как будто она вела с кем-то мысленный напряжённый разговор.

***

Не знаю, сколько времени прошло, когда я наконец-то почувствовала чьё-то заинтересованное в себе присутствие и обернулась. Одетый в тёмно-синее траурное одеяние незнакомый мужчина молча сделал приглашающий жест рукой, я поднялась с земли, на которую снова успела усесться, постаралась сделать максимально независимый вид, отряхнулась и гордо проследовала мимо расступившихся стражников. Знакомой дорогой поднялась в тронный зал, чувствуя себя почти как дома. Сколько я не была на хуторе? Почти полтора года? А вот Габриэль был… Интересно, что он сказал моему отцу?

Я опять отвлеклась, а когда вернулась к реальности, увидела адьюта. В маске, но — и это сразу бросилось в глаза — без перчаток. Кажется, кисти его рук были в относительном порядке.

— А вот и ты. Исчезнувшая и чудесным образом вернувшаяся обратно Джейма Менел.

— Не по своей воле, — буркнула я. — Мне очень жаль, но вообще-то…

— Да никто и не думал тебя обвинять, — он пожал плечами. — Но что это за представление с пернатым умертвием? После того, что вытворила в Академии безмолвия твоя безумная наставница…

— Она не моя наставница, — перебила я. — А что она вытворила?

— Лучше тебе не знать, а вот у меня картинка месива из мяса и перьев её питомцев ещё долго отбивала аппетит, — даже интонации речи адьюта стали куда более человеческими. — Чего ты хотела? Сегодня не тот день, чтобы…

— Сегодня именно тот самый день, — перебила я. — Мне нужно увидеть Его Высочество. Прямо сейчас. И остаться с ним в момент коронации.

Адьют помолчал, разглядывая меня в прорези своей маски.

— Дерзкая дочь мясника желает присутствовать на закрытой коронации наследника престола?

— Дипломированный маг смерти Джейма Менел настаивает на присутствии рядом с Его Высочеством в момент активации родового проклятия. Или ваша преданность Тарольским ограничивалась его отцом?

— Что-то ты стала слишком много себе позволять, девочка. Раньше ты была куда более здравомыслящей и сдержанной.

— Речь идёт о жизни ребёнка. Если, конечно, его смерть не входит в Ваши планы. Если… — я осеклась, но сказано было уже достаточно для того, чтобы в случае неудачного развития событий мне уже никогда не дали бы покинуть дворец. Впрочем, я знала, что рискую. С самого начала знала — и всё равно пришла, не могла не прийти. Глупо, но я вообще никогда ничего в жизни не боялась настолько, чтобы промолчать.

— Джейма, Её Величество Триана Тарольская с момента смерти своего супруга находится в очень смятенном состоянии духа, не думаю, что она согласится на какие-то эксперименты со своими детьми со стороны малолетней девчонки, даже не получившей диплом.

— Формально получившей.

— Фактически — нет.

— Какая вам-то разница? — не выдержала я. — Если что, валите всё на меня, да и дело с концом. Даже если Её Величество предложит вышвырнуть меня из дворца или голову оторвать, вам-то что с того? Исключительно мои проблемы.

— Иногда, глядя на тебя, невероятно трудно поверить, что эта прекрасная обольстительная юная особа и есть та болтающая без умолку девица, которая, если судить по её речи и манерам, вылезла не пойми из какой дыры! — голос адьюта звучал слишком пафосно и горестно, чтобы я могла обидеться по-настоящему. — Хорошо, Джейма. Я не боюсь последствий, мне не хотелось бы давать безутешной вдове и успевшей настрадаться матери надежду, которой, я почти уверен, не суждено сбыться. Но в чём-то ты права. Какая теперь разница. Пойдём. Хотя подожди…

Он с сомнением оглядел мой наряд, не ставший выглядеть более презентабельным после недавнего ползания на коленках, а потом махнул рукой:

— Никому другому я бы не позволил, но ты, мой драгоценный камушек, не нуждаешься в оправе, чтобы сверкать. Если бы всё сложилось иначе, если бы мы сумели уберечь хотя бы тебя и быть чуть более настойчивыми… — он вдруг рассмеялся, а я с ужасом поняла, что адьют вовсе не пребывает в благодушном и доброжелательном спокойствии.

Отнюдь. Он находился на грани истерики.

Хотя мне и казалось, что во дворце, по крайне мере, в нижних его ярусах я ориентируюсь неплохо, но той дорогой, которой вёл меня адьют, я, кажется, ещё ни разу не ходила. Коридоры были какие-то совсем пустые и тёмные, некоролевские, но и до подземелий мы не успели спуститься. Тем неожиданнее было вынырнуть на яркий золотистый свет множества причудливых светильников под потолком в нарядном зале, настолько светлом и радостном, полном жёлтых, зелёных и розовых оттенков, что в нём впору было праздновать свадьбу, а не возводить на тронный эшафот ни в чём не повинного ребёнка. Неужели так сложно было прервать этот замкнутый круг хотя бы одной королеве, упав в объятия какого-нибудь симпатичного слуги или…